Эдуард Снежин - Оторва

   - Какому Рустаму?

   - Мати это Рустам, бывший Ларкин друг, - лёг Костя спиной на капот своей машины. Наташка подбежала к нему и стала обтирать лицо носовым платком.

   Я понял, наконец, всё. Объявился Ларисин уголовник. Поверженного провокатора расхотелось бить, шатаясь, добрёл я до квартиры и рухнул на тахту.

                                          XXII

   Утром долго не мог подняться с постели.

   Кружилась голова, и спутано роились мысли:

   «Всё рухнуло в один день. Они все вели со мной подлую игру, а Зару хотели подсунуть для утешения.  Грохнул меня точно Толяй, сзади стоял только он. Они соседи с этим чеченом по тюремной камере.

   А этот… говнюк Костя, наверно, Рустам заплатил ему, чтобы привёз меня с Ларисой. Да мог и бесплатно подставить, в отместку, что моя подруга отвергла его.

   Моя подруга? Нет у меня никакой подруги, есть ненасытная суккубка, жаждущая диких сексуальных наслаждений.

   О! Лучше не думать об этом»!

   Я собрал вещи Ларисы, которые были у меня дома, и отнёс в её квартиру, пока она не возвратилась в город.

   Она выпала из моей жизни.

   В понедельник, после работы, заскочил Фаукат с бутылкой хереса.

   - Поздравь меня, устроился инженером в Топэнерго.

   - Поздравляю.

   Фауката за пьянку выгоняли с работы отовсюду. В последнее время он числился в охране зоны прапорщиком, но кому нужен пьяный прапор с оружием?

   Он сидел без работы больше месяца и вот, наконец, устроился по старым милицейским связям.

   - Где ты пропадал вчера? Звонил, звонил тебе.

   Я рассказал ему унизительную для меня историю.

   - Много видел я разного бабла, - отреагировал бывший мент, - но твоя девка бьёт все рекорды по сволочности. Откуда такое в шестнадцать лет?

   Но я не стал раскрывать другу потрясающий секрет оторвы. Вновь испечённый «инженер» ни хрена не соображал в современной науке, а всё, что касается загадочных тайн эзотерики, характеризовал одним словом: «Шизо!»

   Взяли ещё две бутылки крепкого вина, мой организм требовал заглушить нанесённую психическую травму.

   Вышли вдрызг пьяные из дома.

   К подъезду подходила компания крепких ребят, пять-шесть человек. Фаукат уставился на приближающихся с бычьим видом исподлобья.

   Я знал эту его воинственную стойку и дёрнул за рукав:

   - Пойдём!

   Не тут-то было. В толпе бывший мент опознал знакомого «отморозка», которого раньше доставлял в участок. В нём в пьяном виде просыпался легавый азарт властной вседозволенности, он закрепляется на всю жизнь, хотя давно уже не подкрепляется звёздочками на погонах.

   - Эй, ты! – задрался он и схватил старого знакомого за рукав.

   Парни, то ли пьяные, то ли обкурившиеся: глаза горят, руки чешутся, сразу узнали бывшего притеснителя их вольной жизни, ныне бесправного.

   Здоровый дылда из команды крикнул:

   - Получай сраный мусор! – и сбил Фауката с ног ударом в голову сзади. Тот рухнул на асфальт, а вся команда начала пинать его ногами.

   Я избегал вступать в драку лишний раз, но тут избивали моего друга, а мне самому только вчера нанесли такой же удар по башке.

   Я подсёк громилу ударом ноги в колено, он с проклятием упал рядом с Фаукатом, и врезал кулаком в морду тому, за которого цеплялся татарин.

   Это было всё, что успел я совершить, озверевшие парни сбили с ног меня и тоже начали пинать ногами. Но, по крайней мере, я отвлёк их своим нападением от поверженного друга, которого вполне могли бы забить, не переключись на меня.

   Один из них ударил меня носком ботинка прямо в лоб и рассёк бровь. Мне удалось приподняться и тоже расквасить обидчику морду ударом снизу, с того слетела кепка, которая оказалась подо мной - тут же кто-то другой снова сбил меня.

   В это время, несомненно, к нашей пользе, ввиду превосходства противника по численности, завыла сирена. Милицейский газик, совершавший дежурный объезд, заскочил с асфальтового кольца прямо на арену сражения. Компания пустилась наутёк, и менты не изловили никого.

   Я был в силах подняться, вскочил на ноги, кровь заливала глаза, но увидел, что Фаукат лежит без чувств, и закричал истерично:

   - Убили!!!

   Прибывшие узнали бывшего сослуживца, подбежали к нему, и один стал делать ему искусственное дыхание рот в рот. Но тот не реагировал никак, вперив в небо открытые остекленевшие глаза. Меня затрясло.

   Капитан, начальник караула, внимательно смотрел за процедурой оживления пострадавшего и, вдруг, резко наклонился к его уху и гаркнул:

   - Милиция!

   Фаукат… моментально вскочил, как ошпаренный.

   Капитан довольно улыбнулся действию волшебного слова.

   Нам помогли забраться в газик и повезли сначала в скорую. Я видел, как один из ментов забрал кепку из-под меня в качестве вещественного доказательства.

   В скорой нам промыли раны на голове и сделали перевязку. Оба мы чувствовали себя совсем трезвыми, хотя выпили три больших бутылки мадеры. Видимо, резкие удары по голове выбили алкоголь из мозгов и не позволили ему внедряться дальше.

   Мы с Фаукатом подошли к большому зеркалу в приёмной скорой.

   Из него смотрели на нас помятые лица в синяках с белыми повязками на головах. Мы посмотрели друг на друга и расхохотались, а Фаукат произнёс:

   - Живём трудно, но интересно!

   Он, как бы, подытожил смысл нашего бытия.

   Газон отвёз нас в отдел милиции, где с пострадавших сняли показания. Я не знал никого из гладиаторов, а Фаукат, по каким-то причинам, тоже заявил, что видит их в первый раз.

   Майор, писавший бумаги, успокоил:

   - Ничего, Федя, найдём их! Вот она кепочка, - похлопал он по вещдоку.

   Корпоративная солидарность обязывала изыскать и наказать покушавшихся на жизнь сотрудника милиции, пусть и бывшего.

   Мне дали больничный по случаю сотрясения мозга. Фаукат не стал обращаться к врачам, правильно расценив, что не стоит начинать карьеру инженера с больничного листа.

   Лариса прискочила в мою квартиру, как ни в чём не бывало.

   - О, это тебя Толька врезал! – возмутилась она, увидев белую повязку на голове, - сволочь!

   Я не стал объясняться с ней, хотя взгляд её был искренне сострадательный.

   - Ты не должна больше появляться здесь! – твёрдо произнёс я и взялся за связку ключей, чтобы отцепить свои от квартиры и гаража.

   Оторва резко выхватила всю связку и попыталась сбежать. Я схватил её, чтобы восстановить имущественную справедливость. Мы стали бороться. Когда она поняла, что всё равно я справлюсь с ней и заберу свои ключи, то совершила акт, повергший меня в изумление.