Запах любви (СИ) - Арбатов Сергей

— Могу и другие места потрогать, — не дожидаясь ответа, я притянул ее к себе и начал поглаживать руки и плечи.

— Не надо, — вяло отмахнулась Цветочкина, но глаза не открыла. — Страшно… Будущее такое неопределенное. Твоя Гришина практически не разговаривала со мной. Как-то все это неправильно. Получается, меня взяли на работу, потому что ты попросил. Она ничего не спросила, даже резюме не посмотрела.

— Я в тебя верю, и других заставлю, — прижался щекой к ее плечу. — Все будет хорошо.

— Кто она? Ты любишь ее? — Настя запустила руку в мои волосы.

Я возвел глаза к потолку и отодвинулся, растирая заспанное лицо.

— Коллега с работы пристала, — на ходу сочинил объяснение. — От нее в данное время зависит решение очень важной задачи. Пришлось взять душевное состояние сотрудницы на контроль.

Цветочкина засмеялась и легла на подушку:

— Меня поражает твоя способность выдумывать ахинею. Ни за что не поверю, что вибратор для какой-то там сотрудницы! — фыркнула она. — Может ты и переехал в Москву и начал новую жизнь, но характер не изменился.

— Ревнуешь? — улыбнулся я, поворачиваясь к ней. — Ладно, скажу. Ко мне пристала толстая тетя, очень толстая, поэтому я надумал подарить ей вибратор. В шутку конечно.

— На работе? — рассмеялась Настя. — Я бы обиделась. Ужасный подарок! Отвратительный!

— Наш кадровик, — подтвердил я, вспомнив про Марину. — Объемная, внушительная, масштабная, мне не вытянуть… Пристала как репей, говорит, давай и все. К тому же мое сердце занято, пришлось отказать.

Я горестно вздохнул.

— И кем же занято твое сердце? — она подперла щеку ладошками и не сводила с меня любопытного взгляда. — Рассказывай.

— Да есть тут одна дурешка, — я упал рядом и вытянул руки вверх. — Мучает и постоянно динамит, но я упорный…

— Ты меня имеешь ввиду?

Я перекатился и навалился на нее, разводя ноги. Цветочкина не сопротивлялась.

— Конечно! Скажи “да”! Не мучай, садистка!

— Нет! — дерзко сверкнула глазами. — Тебе полезно воздержание!

— Тогда я сам его нарушу, — пробурчал я и поцеловал ее в губы.

— Ты не сделаешь этого, — прошептала Настя, почти рыча от отчаяния, я выпустил ее и уткнулся лицом в одеяло. — Мое сердце тоже занято.

— Кем? — насторожился я. — Ты влюбилась?

— Я рассказывала про него. Сережа Арбатов…

— Ну конечно, куда нам до женатых руководителей строительных корпораций! — издевательски подытожил я. Цветочкина испуганно вздрогнула.

— Откуда ты знаешь, что он женат и руководитель?

— Сама рассказала, забыла что ли? — вывернулся я, вскакивая. — Твой Арбатов — козел и хочет того же, что и я.

— Он другой, — покачала она головой. — Чтобы ты не говорил, я доверяю сердцу.

— Ах это обманчивое сердце, — протянул я, одеваясь. — Переночую в офисе, много работы.

— Уходишь на свидание и сочиняешь про работу, — Настя сняла халат и стала натягивать черное платье в горошек. — Я тоже прогуляюсь, неохота дома сидеть. Погода чудесная.

— С кем? — ревность расплавила мне мозги. — Вечером по дворам шляется всякая шушера.

— Ну ты же не сказал, с кем идешь развлекаться, — огрызнулась Цветочкина.

Обедали мы молча и почти не общались. Я украдкой разглядывал ее и пытался взять себя в руки. В конце концов сидеть в облезлой съемной квартире скучно. Чего я прицепился. Вытер салфеткой губы и между прочим предложил:

— Хочешь, вместе поедем? Поможешь с документами.

— Что-то я не в духе сегодня, не обращай внимания. Он не пишет… — ее глаза наполнились печалью. — Подсела на эти письма. Ничего не могу с собой сделать. Постоянно проверяю почтовый ящик. Сергей работает в Москве и мог бы позвать на встречу…

— Знаешь, что такое стройка? Куча ленивых таджиков, которые ни хрена не умеют, пьющие прорабы, кидалы поставщики, воровство и давление сроков, — я отпил сок и уставился в открытое окно. — Занят он, напишет еще.

— Откуда столько знаний про стройку? — удивилась Цветочкина, убирая со стола посуду. — Мне кажется, я ему просто не нужна. Постоянно называет другом. Это я идиотка влюбилась, — тарелка выпала из ее рук и с грохотом приземлилась на дно раковины.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ты должна начать новую жизнь и думать о будущем. Забудь о нем, — твердо сказал я.

— Ты прав, сто раз прав, — ее невидящие глаза ударили по моей совести. — Надо взять себя в руки, выкинуть ерунду из головы.

— Умница, — я обнял Цветочкину и зарылся в ее волосы. — Обещаю всегда быть рядом и помогать.

— И не приставать, — сквозь слезы улыбнулась Настя.

— Ну вот этого не могу обещать! — возмутился я и поцеловал ее в лоб. — Ты такая сладкая, землянично-клубничная, в общем никак не получится.

— Действительно идешь на работу? — Цветочкина стала домывать посуду.

— Завтра подписываем договор с Нинтендо, это не мое желание, давление обстоятельств, — нехотя сказал я. — Так уж получилось.

— Тебе нужно учиться отдыхать. По выходным я хочу побывать везде. В театре, на концерте…

— Цирке, кино, зоопарке, музее, все будет, — кивнул я, включая ноутбук и усаживаясь за стол. — Здесь мы ненадолго, я купил жилье. Через месяц переедем.

— Правда!? — воскликнула она, обернувшись. — Какой же ты молодец! Свое жилье в Москве!!!

— Друг помог, — смутился я, слушая незаслуженные похвалы. — Сам бы не скоро…

— Господи, как это здорово! — Настя возбужденно захлопала в ладоши. — И молчал! А где, в каком районе?

— Черт знает, — рассмеялся в ответ и прикусил язык, я не заглядывал в ипотечный договор и понятия не имел, где находится купленная Владом квартира. — Сюрприз, потом покажу. Мне нужно поработать.

— Трудоголизм — это болезнь. — убежденно сказала Настя.

— Может быть, — я открыл почтовый ящик и начал писать ей письмо.

“Настя, простите за молчание. В последние дни затянуло в поток событий, в котором я начал захлебываться, не мог ни за что ухватиться, лишь барахтался в надежде на чудесное спасение. Рухнуло здание, которое мы построили. Я сейчас в Выборге, пытаюсь исправить ситуацию. Надеюсь и верю, что все получится. Часто думаю о Вас.

Я пишу тебе письма, под свет керосиновой лампы.

Под нелепые мысли, бессонницу, сухость во рту,

Скоро выпадет дождь и роса. На передние лапу

Ельник будет хромать. И меня обходить за версту.

Я пишу тебе письма. На белой как попа бумаге,

В тишине. При луне, или кто это смотрит в окно,

От знакомых — привет и молчок, о Форсайтах — ни саги.

То, что было со мной — либо кончено, либо давно…

Я пишу тебе письма. Рассвет умирает по капле

Весь в помарках и кофе последний и первый листок

Наступает душа на забытые господом грабли.

Я пишу тебе письма. И значит я не одинок.

Сергей Арбатов”.

Отправив письмо, прислушался. В квартире стояла гробовая тишина.

— Настя? — позвал я, но никто не откликнулся, позвонил Цветочкиной и облегченно вздохнул, услышав веселое щебетание:

— Я в магазине, скоро приду!

Пока ее не было, вытащил купленный заранее коньяк, засыпал в бутылку измельченную таблетку димедрола, потом подумал и добавил вторую. Влад был здоровым.

— Напиток любви готов, — пробормотал я, закупоривая горлышко.

В десять вечера приехал японский лев. Ни на минуту не опоздал. Я поспешно затолкал в рюкзак белье, щетку и зубную пасту и забежал на кухню. Вытащил из шкафа бутылку оливкового масла и, поморщившись, сделал несколько глотков.

— Что ты делаешь?! — ахнула Настя, которая забрела следом. Она распечатала мое письмо и ходила как лунатик, блаженно улыбаясь.

— Коллеги собираются отпраздновать сделку, они будут пить. Масло защищает желудок и голову, — я вытер губы и поцеловал ее в плечо. — Все хорошо?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Он написал! — помахала перед моим носом листочком. — А ты говорил, забудь! Я засяду за твой ноутбук?

— Не пойдешь гулять? — удивился я. — Ты вроде хотела подышать свежим воздухом…

— Буду писать ответ! — Настя затискала меня в объятьях. — И ждать тебя!