Друзья или любовники? (СИ) - Шнайдер Анна

— Какой ты настойчивый, Яр, — засмеялась Алина, но уже не истерично. — Ладно, пойдём. Правда, предупреждаю: я не умею играть ни во что, кроме дурака.

— Ничего страшного, я тоже, — хмыкнул Корнеев. — А нам ничего больше и не надо, вполне достаточно. Сыграем несколько конов, каждый раз проигравший по указанию победителя будет снимать с себя одну вещь. Честно скажу, что у меня их всего три — майка, джинсы и трусы. Даже носков нет, как видишь.

— У меня не намного больше, — пробормотала Алина, отчего-то покраснев. Из-за слова «трусы», что ли? — Точнее, на один предмет одежды. Думаю, ты догадываешься на какой.

— Нет, не догадываюсь, — пошутил Яр, и Пирожок захихикала. А потом вдруг схватила себя за грудь и изрекла:

— Вот на этот!

Корнеев немного помолчал, а затем показательно вздохнул и страдальческим тоном произнёс:

— Завидую твоим рукам, честно говоря. Столько богатства могут пощупать…

— Яр! — простонала Алина, зажмурившись. — Ну хватит! И так неловко до ужаса, а ты ещё и пошлишь.

— Может, мне коньяк принести тогда?

— Нет, мне вполне достаточно уже, — проворчала девушка, села на корточки перед шкафчиком, на котором раньше вроде бы стоял телевизор, а теперь сиротливо красовалась ярко-оранжевая, как Алинкины волосы, икебана, открыла дверцы и принялась осматривать содержимое полок. — О, а вот и они!

Колода оказалась древней, наверняка старше Яра и Алины, — карты были не белыми, а желтоватыми, с потёртыми краями и местами выцветшим рисунком. Но для их игры вполне подойдут.

— Правда, я не уверена, что здесь все карты в наличии, возможно, часть и потерялась…

— Ничего страшного, — усмехнулся Корнеев. — Нам в любом случае хватит. Пойдём.

Алинка встала с корточек и посмотрела на Яра с неуверенностью. Опять хочет дать дёру!

— Не пойму, почему ты такой воодушевлённый…

— Сейчас поймёшь, обещаю, — очень проникновенно ответил Яр и вновь взял Алину за руку. — Я тебе это наглядно продемонстрирую. Видно будет даже через штаны.

— Яр!!

— Всё-всё, молчу-молчу.

35

Алина

На самом деле я тоже была немножко воодушевлённой. Или не немножко… Впрочем, в любом случае Яру я в этой своей воодушевлённости не призналась бы даже под страхом смертной казни. Теперь я понимала ещё лучше, почему он так старательно скрывал от меня свои желания. Потому что неловко — жуть!

Дальше представлений о том, как выглядит Яр без одежды и каково с ним целоваться, моё воображение, правда, заходить отказывалось. Начинало краснеть, тяжело дышать, переминаться с ноги на ногу и, многозначительно покашливая, сдавалось.

Да, думать о большем у меня категорически не получалось. И я всерьёз рассчитывала, что всё ограничится игрой. Наивная!

Впрочем, обо всём по порядку.

Мы сели на кровать по разные стороны, не сговариваясь. Сняли обувь и забрались с ногами на покрывало, постоянно косясь друг на друга с многозначительно-смущёнными улыбками. Не знаю, как Яра, а меня разбирал смех, но при этом ещё и в груди что-то сладко и предвкушающе сжималось. Похожее чувство я испытывала в детстве, ложась спать вечером 31 декабря и зная, что утром обнаружу под ёлкой подарок. Точно так же меня разбирал смех, и предвкушение было огромным, единственное, чего не было — это неловкости. Как будто перед тем, как получить свой подарок, я должна буду раздеться и станцевать для Деда Мороза приватный танец.

Подумав о подобном, я вновь слишком нервно рассмеялась, пока Яр тасовал колоду до безобразия древних карт. Помню, как мы играли в них, когда ещё в начальной школе учились. Только не на раздевание, а просто так или на конфеты.

— Чего смеёшься, Алин?

— Вспомнила, как мы с тобой когда-то играли в «дурака» на конфеты.

— О да, — закивал Яр. — Я тоже помню. Я всё время поддавался.

— Правда? — изумилась я.

— Угу. Ты так ужасно играла, а я есть эти конфеты уже вообще не мог. Но как тебе скажешь, что я от них чешусь? Ты ведь любила это шоколадное безобразие. Вот я и поддавался.

— Кошмар, — ужаснулась я. — Я же сейчас моментально продую!

— Сомневаюсь, — фыркнул Корнеев. — Я последний раз играл в «дурака» хрен знает когда, все навыки давно растерял. Да и тебе уже не десять лет всё-таки. Получше соображаешь.

— Ну спасибо.

— Да не за что.

Яр сдал карты, я взяла свои и сразу вздохнула с облегчением — расклад был вполне себе. С моим везением у меня частенько оказывались одна-две масти, и ни одного козыря. А Корнеев постоянно вытягивал себе всех тузов и королей. Вроде как согласно народным приметам, мне должно везти в любви, а ему нет, а мы тем не менее оба в жопе.

Я почти сразу начала выигрывать — Яр не смог отбиться с первым же ходом и забрал карты. Потом счёт немного сравнялся — мне не слишком повезло с набором, и Корнеев в свой ход забросал меня картами так, что я тоже не смогла отбиться.

— Держись, Алинка! — воинственно заявил он мне, когда надутая я забирала свой «улов». — Сейчас разделаю тебя под орех!

— Не дождёшься!

Почему-то в процессе игры почти полностью забылось, ради чего мы собственно играем, я расслабилась и, поймав азарт, начала просто играть. А потом обнаружила, что осталась без карт, а недовольный Яр сидит с целым веером бумажек.

— Ага! — взвизгнула я, вскинув вверх кулак. — Ура, Пирожкова выиграла! Так тебе, Яр!

— Это только первый кон, — проворчал Корнеев, откладывая в сторону свой веер. — Ну, Алинка, выбирай, что мне снимать.

Вот тут-то я и вспомнила, что у нас тут стриптиз. И…

В дальнейшем я начала думать, что Яр тогда всё-таки поддавался — специально, чтобы проиграть первым. Если бы первой продула я, ещё неизвестно, не передумалось бы мне сразу же после этого. Но первым проиграл Корнеев, и я не удержалась: указала на его майку и возвестила:

— Снимай!

Яр покорно стянул указанное — и меня будто кипятком с ног до головы окатило. Я даже губы облизнула — из-за непроизвольно участившегося дыхания они пересохли.

Ох, Алинка, Алинка…

— Теперь я понимаю, почему некоторые девушки так любят смотреть на мужской стриптиз… — протянула я, по своей вечной привычке пытаясь перевести всё в шутку, но Яр не купился.

Он смотрел на меня иронично, но понимающе. А ещё откинулся назад, уперевшись на выпрямленные руки, чтобы я могла вдоволь рассмотреть его идеальный торс и дорожку из тёмных волос, уходящую за пояс джинсов.

— Предлагаешь сменить профессию? — поиграл бровями Корнеев и неожиданно задвигал плечами и бёдрами, будто бы танцуя. — Вдруг я стану новой звездой на этом небосклоне, мне начнут поклоняться женщины… Надо только псевдоним придумать покрасивее. Тарзан уже был, значит, надо что-то другое. Твои варианты?

Он издевается.

У меня от вида перекатывающихся мышц на груди и руках Яра, а ещё от весьма своеобразных движений бёдрами, вообще мозг перегрелся и начал плавиться. Кажется, в нём сгорели платы. Всё, капец — процессор полетел, компьютер не работает!

Сдавайся, Пирожкова. Сдавайся! Твои гормоны взбесились и решили отключить тебе мозг, чтобы ты наконец стала меньше думать, а больше чувствовать. Проси пощады и беги!

Но куда там. У меня не только мозг поплыл — у меня и ноги словно стали ватными.

Боже, красота-то какая… Потрогать бы… И руками, и губами…

— Малыш, — всё-таки выдала я, хорошенько загрузив стремительно закручивающиеся узлом извилины. — Отличный псевдоним. Ещё со школы.

— Тогда давай вдвоём выступать. — Яр, к моему ужасу одновременно с диким плотским восторгом, положил одну ладонь на свою ширинку, продолжая балансировать на другой руке, совершая корпусом возвратно-поступательные движения. — Малыш и Пирожок! По-моему, звучит.

Я фыркнула и рассмеялась.

— Всё, хватит! Сядь прямо уже. Я поняла, что фигура у тебя хорошая, поняла. Сейчас комплексовать начну, я-то не настолько идеальная.