Порочное трио для сводной (СИ) - Амор Полина

Я зажата между ними, чувствую, как их члены внутри меня двигаются, медленно доставляя наслаждение опять на грани с болью. Они чувствуют меня так точно, что я бы не удивилась, если бы это был бы инкуб. Они понимают в какой момент можно двигаться немного быстрее, когда снова поцеловать, сжать, успокоить.

Мы разгоняемся до какой-то дикой скачки через несколько минут подготовки. Меня распирают острые, яркие чувства, похожих на которые я никогда не испытывала. Кроме физического удовольствия, еще и психологическое удовольствие от того, что я дарю удовольствие им обоим. Что они оба со мной.

Второй раз мой оргазм не оттягивают, я в стонах, переходящих в крик и плач захлебываюсь и кончаю под нежные поцелуи моих мужчин. Они целуют невпопад, то губы, то шею, плечи, спину. Я уже забываю кто и где. Просто растворяюсь в них и превращаюсь в одно большое удовольствие.

Дальнейшее я плохо понимаю. Судя по звукам, мальчики заканчивают вслед за мной, снова целуют.

— Мне в жизни так много не целовали, — произношу я, пока кто-то снимает с меня наручники.

Снимают повязку с глаз и первым я вижу лицо Макса.

— Я буду всегда тебя целовать, — говорит он со всей серьезностью.

В глазах его вижу такое безумие, будто они стали темными от страсти.

Виктор молчит, целует мне плечо и одним движением подхватывает на руки. Меня куда-то несут, кладут на постель и ложатся спать рядом со мной.

Я проваливаюсь в глубокий сон.

— Кристина!

Просыпаюсь, когда мальчики еще спят. За окном вижу, что солнце еще даже не встало. Кто же может меня звать-то?

— Кристина!

Голос точно женский. Но я такой не слышала. Это не Ольги, и слышен странно, будто опять из меня идет, но не мой.

Встаю осторожно, и не сдерживаю себя, чтоб чмокнуть обоих мужчин в сильные плечи.

— Иди спать, а то отымею, — сонно угрожает Виктор.

— Ты можешь угрожать не чем-то, чего я хочу? — кокетливо интересуюсь я. Он не отвечает, я с грустью понимаю, что он все-таки дрыхнет.

— Кристина!

Нет, не из меня. Он прямо отражается от стен и бьет мне по перепонкам. Удивляюсь, как мужчины не проснулись. Выскальзываю из спальни, быстро голышом добегаю до своей спальни, надеваю живенько легкий шелковый халат.

— КРИСТИНА!

Кричит уже кто-то. Приду, скажу пару ласковых за то, что разбудило.

Иду на звук. Он снизу. Иду вниз, прохожу мимо зала. Библиотека. Стою у стеллажа, что двигал Виктор.

— КРИСТИНА!

— Иду, блин, себе поори на ухо! — кричу я. Отодвигаю стеллаж и понимаю, что секрет был в небольших, едва заметных рельсах. Открываю дверь, иду вниз и дохожу до «храма». Но когда открываю туда дверь, в глаза бьет яркий, неожиданный свет.

Когда глаза привыкают, я вижу, что нахожусь в коридоре, будто состоящем из золота, настолько все ярко, блестяще.

— Приветствую, — вежливо улыбается мужчина, меняющий лица с Виктора на Макса.

— Э. Нет, я удовлетворена и верна им, так что от твоих услуг отказываюсь, — заявляю я инкубу и качаю головой, на всякий случай.

— Ну что ты, милая? Ты принадлежишь им, они убьют меня если я посягну на тебя.

— Ты бестелесный же? — напоминаю я.

— Не уверен, что их это остановит, — отвечает инкуб, задумавшись немного в образе Макса. — Тебя ждет моя повелительница.

Сначала я не понимаю о ком он, но хватает пары секунд.

Хатхор. Она зовет меня.

— Ты уверен, что я… могу? — осторожно спрашиваю я.

— Я уверен в том, что она зовет вас для беседы. Прошу, — он показывает рукой мне на конец коридора, в котором видно большую красную дверь.

9

Иду по длинному коридору и касаюсь красной двери с золотыми узорами. Надавливаю на холодную ручку и захожу.

У меня встречает огромный зал в белых тонах с красной мягкой мебелью. Очень много элементов декора, ваз, картин. От всего избытка красоты и роскоши кружится голова.

Венчают картину золотистые узоры на стенах, потолке и мебели, будто во все это красно-белое вторглись золотые змеи и так и застыли.

В центре зала даже есть небольшой квадратный бассейн наполненный чем-то белым, будто молоком, но проверять я не решаюсь. А впереди на высоком троне сидит женщина в белом одеянии с золотой короной и рогами словно у коровы.

— Вы меня извините, — немного заикаясь говорю я. — Я никогда не встречалась с такими существами, как вы. Я должна вам поклониться?

— Ты чувствуешь в этом необходимость? — спрашивает женщина, и её голос звучит эхом по всему помещению. Он оказывается мягкий, тихим, хотя на вид ей будто бы тридцать с небольшим, но голос звучит откровенно старчески.

— Не знаю.

— Тогда решишь, если почувствуешь её. Сядь. — она лениво двигает кистью.

Центр зала мгновенно меняется. Просто в секунду вместо бассейна, там оказывается высокий небольшой стол и два таких же высоких стула. Я сажусь на один из них, женщина легко ступает со своего места и медленно садится напротив меня. На небольшом столе появляются фигурки будто для игры в шашки.

— Мы должны играть? — спрашиваю я.

— Если захочешь, — ухмыляется богиня.

Я понимаю, что не умею играть и просто качаю головой.

— Зачем вы меня позвали? Вы что-то хотите сказать дать мне какое-то испытание или…?

— Я позвала тебя, потому что ты скоро станешь одной из моих наместниц на земле. А таких немного. Жрицы не в счет, самый важный для человек — наместник. Он как куратор следит за жрицами, управляет их, находит новых. Он обладает магией. Это большая ответственность, девочка. О чем ты думаешь?

Вопрос кажется таким неожиданным, хотя и логичным, вроде как. Я решаю не врать, если она находится в моем сне, или вернее создала его. Если ею подчиненный инкуб может рыться в моей голове, то врать ей — глупо. Скорее всего и вопросы она задает так, из вежливости, чтоб не говорить монологом.

— Братья говорили, что вы… Что если слишком рано встретиться с вами, то можно сойти с ума. И я этого боюсь.

— Ты чувствуешь себя безумной? — спрашивает спокойно.

— Отчасти да. Но не от того, что мы с вами здесь сидим. Мне кажется, я давно с ума схожу от того, что происходит вокруг. Ну… я не привыкла.

— Привыкаешь, люди привыкают и не к такому, и ты привыкнешь. А братья…у них есть недостаток. Ужасный, но и прекрасный одновременно — они мужчины. И ни один мужчина из моих наместников так и не понял главного: их жены сходили с ума не от того, что их не готовили ко встрече ко мне.

— А почему же? — удивляюсь я.

— Они же говорили тебе о сделке? О том, как этот род стал моим?

Не уверена, что она умеет держать нить беседы, но она — богиня. Так что хрен с ним, буду играть по её правилам. Киваю.

— Я вскормила то первое дитя, их древнего предка своим молоком. С тех пор в их крови есть часть крови древней богини. Я жила на земле тогда, когда Нил только разливался по земле. Это огромная сила и держится она много поколений. Вот поэтому они могут видеть меня и говорить со мной, не выполняя различные правила. А вот их жены не могут.

— Всему виной гены? Но кто-то же мог вас видеть, они же говорили, что получалось…

— Я сказала тебе. Это было не потому, что нужно было готовить их разум. Нужно было готовить их сердца ко встрече со мной. И кто-то случайно, но уже был готов, а кто-то нет. Мне жаль их. Но я никогда не заявлялась сама, если не была уверена. Они сами лезли ко мне.

— Если вы пришли ко мне, значит, я-то готова?

— Твоё сердце этой ночью было готово.

— А как это? Почему так получалось?

— Я богиня любви, милая, но та энергия слишком сильна для многих женщин и мужчин. И не каждый взращивает её в себе, многие наоборот — губят. Не переживай, я понимала, что ты быстро сможешь говорить со мной. Не зря же я тебя избрала.

— Это сделали вы? Я была уверена, что это их отец.

— Братья так думают. Не будем мешать им заблуждаться, — усмехается женщина какой-то хитрой улыбкой. С такой мамы слушают рассказы своих детей о том, что у Дед Мороза глаза были похожи на папины.