Марина Ночина - Время для знакомства с незнакомцем

— Саша… — с благоговением выдохнул он и уже готов был сорваться с места, кинутся к ней, заключить в объятья, целовать пока лёгкие не загорят от нехватки кислорода, но тут из дома вышла женщина и следом за ней мужчина, нагло обнявший его малышку за талию. Из его горла вырвался звериный рык, а пальцы до хруста сжали руль. Да как он смеет обнимать его женщину!

Но Саша сама учтиво выкрутилась из объятий мужчины, взяла несколько сумок из багажника и поспешно ушла в дом. А он ещё долго просто сидел и смотрел на закрывшуюся за ней дверь, не замечая больше ничего вокруг.

Он нашел её, но…

Но хочет ли она находится?

Почему не вернулась домой, зная, что его дом всего в получасе езды отсюда? А знала ли?

Пусть не знала она, но те люди, у которых его девочка живёт, должны были знать. Да тут каждая собака знает, кто занимает столько места на их земле. Но не сказали…

Или она просто не захотела вернуться? А кто бы захотел?

Он так и просидел до поздней ночи, глядя на дом, где пряталась от него его девочка, не имея сил ни уехать, ни войти. А он-то всегда считал себя храбрым. Вот только где вся эта храбрость, когда нужно? Каждая секунда превращалась в долгие часы проклятий, коими он мысленно клял себя. И всего то надо войти в дом и сказать ей всё, что он чувствует. Каким он был идиотом. Встать на колени, если потребуется. Но он упорно продолжал накручивать себя, не решаясь сделать даже шага. Да ещё и вошедший в тот дом мужчина… хорошо, что он быстро ушел, иначе он бы точно не выдержал.

Только когда начало светать, Алекс с громким визгом шин, разбудивших всех собак, провожавших его громким лаем, покинул свой наблюдательный пост.

Я не спала всю ночь. Эта встреча с ним. Меня как будто наизнанку вывернули. Может это просто гормоны? Лучше бы это были гормоны. Ведь беременным положено постоянно бесповодно реветь?

А ещё этот Сергей. Ну чего он ко мне привязался? Девушек ему не хватает? Знает ведь, что я беременна и всё равно туда же. Да мне вообще не нужен ни один мужчина!.. Кроме него. Мне дали эту возможность увидеть его. Кто-то решил, что меня мало мучили? Так сегодня была самая болезненная пытка.

А ещё чувствовать его тепло в животе…

Я сильнее впилась пальцами в подушку, вжимаясь в ту лицом, пытаясь скрыть слезы и скулеж. Если Николай Семеныч с женой не слышали, то очень убедительно делали вид, что не слышат. Но спасибо, что не лезли с утешениями. Мне сейчас нужны были другие утешения, кроме его объятий, тепла широких шершавых ладоней, ласкающих мою кожу, перебирающих пряди волос, нежно целующих губ. Господи Алекс… Как же я хочу к тебе. Делай что хочешь, убивает меня, води в нашу спальню девок, насилуй, своди с ума, но будь рядом.

Я уснула, точнее мой организм просто отрубился ближе к рассвету, когда в животе не осталось и крохи того тепла, что я ощущала всю ночь. Словно он был рядом, а потом ушёл, оставив меня мёрзнуть в гулкой пустой мерзлоте.

Часть пятая

Меня разбудили громкие хлопки дверей автомобилей и злой лай Шарика. А эта дворняга была самой доброй из всех собак, что я успела узнать за свою жизнь.

По телу разлилось блаженное тепло, собираясь в животе, но даже это тепло не смогло заглушить охватившего меня ужаса.

А когда я услышала этот требовательный властный голос…

Волна страха накрыла меня с головой, заставляя сжиматься в комочек, прячась от реальности под одеялом.

Он нашел меня. Не смотря на все молитвы, нашел. Но если вспомнить сколько раз я молила именно об этом и сколько потом просила чтобы он не находил…

— Саша! — выкрикнул он моё имя, и мне стало плохо. Я лежала под тонким летним одеялом и дрожала, как будто на улице стоял лютый мороз. И только тепло согревающее живот не давало мне окончательно замёрзнуть.

— Ты меня не понял? — чуть ли не кричал Николай Семеныч. — Нет здесь никаких Саш. Пошёл вон с моей собственности!

Я не понимая, что делаю, скомкала одеяло, откидывая его в угол и почти упав с дивана, на негнущихся ногах, вышла из дома. Зачем? Зачем я иду к нему, когда столько мечтала о свободе? Но даже то, что меня снова начало мутить, не остановило, и я, опираясь о стенку, дошла до двери.

— Саша… — благословенно выдохнул Алекс, увидев меня на крыльце.

— Саша, иди в дом, ничего не бойся дочка, — с натянутой улыбкой, пообещал деда Коля, но я не сдвинулась с места, до побелевших пальцев вцепляясь в поручень лестницы. И буквально разрывалась межу тем, чтобы бросится к нему в объятья или бежать-бежать и бежать, не желая больше никогда видеть этого мужчину.

— Малыш, я приехал за тобой. Поехали домой, — Алекс попытался войти в калитку, но Николай Семенович перегородил собою проход, щёлкая задвижкой. Будто Александра это могло остановить.

Я мысленно усмехнулась и даже расслабилась, вместе с этим сумев оторвать руку от перил, и спустилась с крыльца. Около меня сразу завертелся обеспокоенный Шарик, словно чувствуя всё, что происходит. Я потрепала дворнягу по голове и сделала шаг к своему похитителю. Алекс двинулся навстречу, но путь ему снова перегородил серьезно настроенный пенсионер, да так перегородил, что многочисленная охрана моего вечного мучителя оживилась, и не менее серьезно настроенная ринутся на деда Колю. Но Алекс жестом остановил их.

— Хотите вы того или нет, но я приехал за своей женщиной и никуда без неё не уеду!

— Даже если она не хочет никуда с тобой ехать? — сверкнула глазами Лидия Михайловна, вставая рядом с мужем.

— Я заберу то, что принадлежит мне в любом случае! — разозлился Алекс, ударив по калитке ногой, от чего та жалобно затрещала, а Шарик подскочил, с рыком кидаясь на забор и агрессоров, но перепрыгнуть его не смог. Зато заставил его отшатнуться. Никто об этом не знает и в Интернете этого тоже не найти, но великий и ужасный Александр де Громон боится собак. Это знаю только я. А мне сейчас было ни до собак, ни до страхов, я просто старалась сдержать слёзы обиды от сказанных им слов. Ничего не изменилось. Я как была для него жалкой куклой, так и осталось. Он просто решил вернуть свою собственность, ведь его нематериальное клеймо с меня никто не снимал, а значит, я, всё ещё принадлежу ему. На что я только надеялась?

— Саш, я не то имел в виду… — заоправдывался он, видя набегающие мне на глаза слёзы.

— Именно это ты и имел, — зло бросил Николай Семенович, а мне снова стало плохо. В глазах на секунду потемнело, живот скрутило так, что стало тяжело дышать, к горлу подкатился комок желчи и я, прижав одну руку к животу, другую ко рту, бросилась в туалет, под виноватый окрик Алекса, звавший меня по имени. Наверное, он посчитал моё поведение, как обиду, ненависть к нему. И в принципе был прав. Как же я его ненавижу.