Софи Морган - НЕобычная любовь. Дневник «подчиненной»

Адам немедленно включил вибрации по максимуму, заставив меня закричать от неожиданного воздействия. Потом сжал грушу. Я почувствовала, как гаджет внутри меня расширяется. Это было странное ощущение, не то чтобы неприятное, но я почувствовала себя переполненной.

Но Адам еще сделал не все, что мог. Он продолжал надувать, громко отсчитывая вслух, сколько раз сжал грушу, а в это время игрушка медленно расширялась внутри меня. К тому же он все время держал рукой базу, чтобы она не упала, и к моим ощущениям добавлялось и это давление.

Когда Адам добрался до восьми, меня трясло. Его член все еще был у меня во рту, но я отказалась от всякой надежды на возможность доставить ему удовольствие. Я просто знала, что он хочет от меня одного — не дать ему выскользнуть.

— Посмотри на себя: две из твоих дырок заняты одновременно. Тебе нравится быть распутной и заполненной?

Мне действительно нравилось. Воздействие гаджета было на грани боли, но в сочетании с сосанием (которое остается одной из моих любимых вещей в сексе) довело меня почти до оргазма. Тем не менее монотонность голоса Адама немного досаждала мне. Поэтому я его проигнорировала.

Он отшлепал меня по заднице, достаточно сильно, так, что я была совершенно уверена, что на ней остались отпечатки его руки, и повторил свой вопрос.

Я нехотя кивнула, непроизвольно глянув на него, прекрасно зная, что он способен понять, насколько сильно мое наслаждение, просто проверив, как намок чертов гаджет.

Я все еще была наполовину убеждена, что большинство обычных женщин не способно это выдержать, что бы ни показывали в порнофильмах.

— Как ты думаешь, не будешь ли ты наслаждаться еще больше, если будут использоваться все твои дырки?

Я замерла. Нервозность. Неуверенность. Мы говорили о тройном проникновении, мне было очень любопытно, но я все еще была наполовину убеждена, что большинство обычных женщин не способно это выдержать, что бы ни показывали в порнофильмах.

В этот раз он не настаивал на ответе, но я чувствовала его палец, который двигался вокруг игрушки и собирал мою влагу — столько, сколько мог. Затем он начал кружить пальцем по заднему проходу, увлажняя его. Я ничего не могла поделать и напряглась.

Он гладил нежно, даря мне странное чувство защищенности.

— Все хорошо, София. Я не собираюсь унижать тебя, но если ты решилась это сделать, тебе надо расслабиться, иначе может быть некомфортно.

Его палец вернулся к раскрыванию меня, там и остался.

— Подайся назад ради меня, милая.

Я тихо зарычала над его членом, и он засмеялся.

— Ну прости, я же обещал, что не буду этого делать в качестве унижения. Мои слова значили просто, что ты сама должна это сделать.

Возможно, у него и не было мысли унизить меня, но я воспринимала это именно так, когда начала сдвигаться назад. Чувствовалась невероятная стесненность, несомненно, по причине переполненного влагалища, но я сумела сделать это, и, поскольку была необыкновенно влажной, палец Адама проскользнул внутрь.

Как только его палец оказался там, стало казаться, что вибрации игрушки проходят и по нему. Ощущения были необыкновенно сильны. Любое, даже малейшее, движение вызывало волну наслаждения, пульсировавшего внутри меня; даже колебания моего тела, когда я вдыхала и выдыхала, казались мощными.

Адам подал бедра вверх к моему рту. Я вспомнила, что он все еще здесь, и принялась лизать его снова, пытаясь сосредоточиться, насколько это было возможно. Это было очень трудно. Он продвинулся к моему горлу, и я чуть не подавилась перед тем, как принять его глубже, так глубоко, как только возможно.

В этот момент он начал двигать пальцем вперед-назад, сначала медленно, а потом все быстрее и жестче. Я застонала, когда он начал рассказывать, какой дрянью я была, отлынивая от использования всех дырок зараз. И я бы покраснела в этот момент, если бы уже не была ярко-красной.

Он трахал меня в рот, продолжая этот непристойный монолог. Вдруг запнулся на полуслове и испустил крик. Я чувствовала, как наполняется мой рот. Когда первая струя ударилась о мой язык, я тоже дошла до конца, сопротивляясь игрушке и его руке, и стиснула рот, так что мои крики были заглушены членом. Я рухнула на кровать. Он вытащил палец, быстро сдул и выключил пробку, вытащив ее из меня.

Эта штука плохо подходила мне, однако она стала для Адама игрушкой, которую он особенно любил использовать. Мои чувства к этой штуковине колебались между любовью и ненавистью (в зависимости от того, насколько Адам надувал ее). Когда она пришла в негодность по причине поломки управления, я поняла, что печалиться по ней не буду — жизнь скучнее не стала.

Как говорится, было мало шансов, чтобы жизнь стала скучной. Я сменила должность, мой рабочий день немного увеличился, и засиживаться на работе допоздна приходилось чаще. И если учесть поездки к родителям каждую неделю, максимум через две, а также регулярные встречи с друзьями, то жизнь у меня была весьма насыщенная. Она была полной и до появления Адама, но скоро я поняла, что хочу расчистить в ней соответствующее место и для него. Я замечала, что он получает удовольствие, перешучиваясь с моими друзьями на торжественных вечеринках, рассуждая о сотне лучших дисков всех времен и народов. Я видела, что он нравится моим родителям. Все чаще и чаще моим первым порывом, когда я читала или смотрела что-то интересное, было рассказать ему.

Это было странно.

Это было приятно.

Это меня нервировало.

После разрыва с Джеймсом для себя я решила, что я не в том положении, чтобы рассчитывать на отношения. И все же я была в некоторой нерешительности. Не в части отношений, и, уж конечно, не в части отношений с Джеймсом. Но Адам… Прямолинейный, веселый, умный, непристойный Адам. Это совершенно разные вещи.

Единственная вещь, о которой мы не говорили в нашем странном союзе, — это наши отношения.

Я попыталась придушить чувства, насколько было возможно — и не в последнюю очередь потому, что чувствовала себя виноватой. Все начиналось как секс без обязательств, и пока это не было сознательным выбором, я понимала, что изменения в моих чувствах могут все запутать, если он не чувствует того же. Но, по иронии, единственная вещь, о которой мы не говорили в нашем странном союзе, — это наши отношения; предыдущие отношения — да, секс — да, даже то, о чем давно мечтали. Только не о наших собственных отношениях. Поэтому я спрятала голову в песок, как страус, и просто поддерживала простые и непринужденные отношения, насколько мне это удавалось. Я умела скрывать свои чувства, правда?