Мой взгляд на любовь (ЛП) - Стерритт Кейт

— У вас вечеринка? — спрашиваю я.

— Сегодня у меня благотворительный прием с послеобеденным чаепитием, — отвечает она.

Я киваю, и пытаюсь придумать, что сказать, осознавая, что глаза этой бедной женщины полны слез.

— Вы хотите поговорить об этом? — осторожно спрашиваю я.

Она качает головой.

— Не особо, — слезы льются из ее ярко-зеленых глаз.

Как бы мне ни хотелось уйти, я принимаю решение просто сидеть с ней, пока не придет ее сын.

— Вы живете здесь одна?

Она кивает.

— Мой муж умер от сердечного приступа.

— Боже мой. Мне очень жаль. Когда?

Она глубоко вздыхает и смотрит на меня.

— Десять лет назад. Ты, наверное, подумала, что я скажу, что это произошло на прошлой неделе.

Я качаю головой.

— У горя нет сроков.

Она кивает и с благодарностью улыбается.

— Мы так ждали возможности насладиться нашими золотыми годами, но потом… — она достает носовой платок и промокает глаза. — Я знаю, что этот дом слишком большой, но я не могу его продать. Это наш дом, и не могу представить, чтобы кто-нибудь еще жил здесь, — еще больше слез скатывается по ее щекам. — Мне очень жаль, Эмерсон. Ты просто доставляешь кексы, а тебе приходиться выслушивать меня.

— Все в порядке, — успокаиваю ее.

— Бывают дни, когда я в порядке, и боль не такая сильная, — она сморкается в платок. — Но в другие дни, как сегодня, просто невыносимо.

— Я сожалею о вашей потере, миссис Холланд.

— Пожалуйста, зови меня Сара, — говорит она, пожимая плечами. — Десять лет, — она качает головой. — Я не могу поверить, что прошло целое десятилетие, и я все еще скорблю, как будто это было вчера. Я думаю, что после некоторых потерь невозможно восстановиться. Неважно, что ты делаешь или как сильно пытаешься двигаться дальше, боль слишком сильная, и твой разум не позволяет сердцу исцелиться, — она смотрит на меня затуманенными глазами, и я хочу, чтобы было что-то, что я могу сказать или сделать. — Я потеряла любовь всей моей жизни, и я не знаю, как держаться в определенные дни.

Я жую внутреннюю часть щеки, размышляя, могу ли я сделать что-то полезное, поэтому тихо говорю:

— Я думаю, вам просто нужно плыть по воде, надеясь, что с каждым днем станет легче оставаться на плаву.

Ее взгляд смягчается.

— Мой сын, Джош, когда-то дал мне то, что помогло мне остаться на плаву. Он тяжело перенес смерть отца и всегда много беспокоился о моем благополучии, — она поворачивает голову к открытым французским дверям. — Я могу показать тебе?

Я киваю.

— Конечно.

— Мам, — раздается мужской голос.

— О, а вот и Джош, — говорит она, снова вытирая глаза.

— Я действительно должна идти, — говорю, глядя на свои часы. — Сара, надеюсь, скоро вам станет лучше.

Она кивает, когда мы встаем.

— Большое спасибо, Эмерсон. Было очень мило с твоей стороны остаться и выслушать меня.

Сара ведет меня обратно на кухню. Когда мы заходим, мужчина со стуком бросает сложенную газету на кухонный стол, что заставляет меня остановиться. У меня пересыхает во рту, когда он поворачивается к нам. Не в состоянии двигаться и ясно мыслить, я нагло разглядываю незнакомца.

Он высокий, может быть, шесть футов и два или три дюйма (187-190 см), с широкими плечами и сильным натренированным телом. У него русые волосы, стянутые в короткий хвост, и легкая щетина на красивом лице. Все, о чем я могу думать, это что он слишком красив, чтобы быть реальным.

— Дорогой, — с теплотой спрашивает Сара. — Как ты?

Он размахивает перед собой связкой ключей.

— Мама, дверь была не закрыта.

Она поворачивается ко мне.

— Это мой сын, Джош. Он немного помешан на домашней безопасности.

Джош закатывает глаза, и на его лице появляется потрясающая улыбка, но потом он странно смотрит на меня, как будто смущен моей внешностью.

— Я как раз рассказывала Эмерсон, какой ты хороший сын и как заботишься о своей любимой маме.

Он улыбается и смотрит на меня, протягивая руку.

— Рад знакомству, Эмерсон.

Я делаю неуверенный шаг вперед и пожимаю ему руку.

— Приятно познакомиться, Джош, — я горжусь тем, что мой голос звучит нормально и ровно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Когда он отпускает мою руку, я понимаю, что он держал ее слишком долго, или, скорее всего это я держалась за него. В любом случае, это было странно, и мои щеки горят. Мне показалось, что, возможно, на моем лице немного муки или пищевого красителя, поэтому он с интересом смотрел на меня.

— Эмерсон привезла кексы для моего послеобеденного чая, и была очень любезна, чтобы остаться и составить мне компанию, — говорит Сара. — Боюсь, она приехала, когда у меня была вечеринка жалости.

— Ну, надеюсь, еще осталось немного кексов, — говорит Джош. — Я голоден.

— Держи свои жадные руки подальше от них, — говорит она легким, но непреклонным тоном. — Они для моих гостей.

Она поворачивается ко мне и спрашивает:

— Тебе нравится искусство, Эмерсон?

Из всех вопросов в мире, она спросила именно о том, что вызывает неудобство.

— Я… хм… ну, когда-то я этим занималась.

— Мой Джош проводит занятия по арт-терапии (прим: направление в психотерапии и психологической коррекции, основанное на применении для терапии искусства и творчества) в среду и четверг по вечерам в галерее, которая находится на той же улице, где и твоя работа. Ты должна знать.

Я вздрагиваю и очень надеюсь, что это не слишком очевидно.

— Ох, ничего себе, — говорю я неловко. — Это звучит… замечательно.

— Он удивительный художник, — продолжает она. — Он получал награды и выставлял свои работы в некоторых крупных галереях по всей стране.

— Поздравляю, — говорю Джошу, который пожимает плечами, но дарит мне еще одну из своих мегаваттных улыбок. Он великолепный, работающий художник, который заботится о своей скорбящей матери. Мне нужно отойти подальше, пока мои и без того неуместные мысли не причинили ему реального вреда.

— Заходи как-нибудь в галерею. В среду и четверг в семь вечера, — говорит он, пронзая меня взглядом. — Мои занятия спокойные и приятные, и мне нравится думать, что мои ученики наслаждаются ими.

— Ладно. Конечно. Удачи, — говорю я, прежде чем повернуться к его матери. — До свидания, миссис Холланд. То есть Сара.

— Еще раз спасибо за беседу, Эмерсон, — отвечает она с теплой улыбкой, и выглядит намного спокойнее.

Мое сердце пропускает удар, когда Джош переводит взгляд на меня.

— Было очень приятно познакомиться, — говорит он. — Я провожу тебя.

Когда мы подходим к входной двери, я с болью осознаю, что он позади меня. Кажется, одна из моих ног длиннее другой. Как настоящий джентльмен, Джош проходит вперед и открывает дверь.

— Эй, Эмерсон, — говорит он, а я все еще стою на месте из-за его изумрудного взгляда. — Спасибо.

— За что?

— За то, что ты была здесь ради мамы, когда было необязательно.

— Это не проблема, — с улыбкой я помахала рукой, перед тем как уйти.

На слегка заросшей дорожке, ведущей к главным воротам, я замечаю небольшой и идеально ровный камешек, который выглядит совершенно неуместным. Нерешительно я наклоняюсь, поднимаю его и пробегаюсь по нему большим пальцем. Практически сразу на меня нахлынули детские воспоминания, которые я до сих пор успешно блокировала. Я перехожу на легкий бег, и попадаю в приятный пустынный парк, где падаю на качели. Независимо от того, как сильно я пытаюсь забыть прошлое, воспоминания приходят слишком быстро и ясно. Закрыв глаза и сжимая цепи на качелях, я сдаюсь, когда защитная стена ломается, и ко мне возвращаются воспоминания о моих первых восемнадцати годах жизни.

Глава 2

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Прошлое.

10 лет.

Несмотря на то, что мне было всего десять лет, никто не думал где я и что делаю, до тех пор, пока я помогала готовить ужин. Мы жили на окраине провинции, но я не часто бывала дома, в основном, чтобы избежать моего сводного брата Трента. Несмотря на то, что мы вместе учились, я пыталась держаться от него подальше и в школе. Мой отчим всегда был в пабе, поэтому я не видела его. А моя мать или игнорировала меня, или рассказывала о том, что я разрушила ее жизнь и, без сомнения, разрушу и свою.