Анн-Мари Вильфранш - Приятное плаванье

— Как вас зовут? — прошептала она между поцелуями.

— Вы знаете мое имя, ведь вы послали мне записку.

— Мне известны лишь инициалы, иного в списке пассажиров нет.

— Морис. А вас?

— Мишель. Сколько вам лет, Морис?

Тело ее было нежным, гладким и горячим.

— Тридцать пять. А вам?

— Двадцать. Вы большой человек, Морис Бриссар. Вы обедаете за столом капитана.

— Вы были сегодня в ресторане? Я повсюду искал вас.

— Я притворилась больной от качки, чтобы дождаться вас здесь, и заказала ужин в каюту после ухода родителей.

— Ах, вот как!

— И вам надо будет уйти до их возвращения. Поэтому поспешите раздеться.

Через несколько мгновений он оказался обнаженным в объятиях Мишель. Возбуждение и жар юного тела пробудили в Морисе желание, какого он не ощущал уже давно. И поскольку не мог ее видеть, он неторопливо исследовал каждый сантиметр тела губами и кончиками пальцев. На шее у нее висела цепочка с крестиком.

— Вы верующая? — с удивлением спросил он.

— Конечно. А вы нет?

— Почти нет, а потому и не исповедуюсь. К тому же никакая вера не помешает мне насладиться вашей близостью.

Морис говорил, почти не понимая смысла произносимых слов. Живот Мишель прижался к нему, когда его губы впились в ее грудь. Она вся задрожала, когда его губы спустились к талии, а затем к паху.

— Да, да, да, — забормотала она, его ладони скользили по внутренней стороне ее бедер.

— Теперь мой черед, — через некоторое время выдохнула она. Она опрокинула его на спину, и ее руки принялись гулять по его телу. Ее пальцы касались кожи, изредка нажимая какую-то точку на ключице, на внутреннем сгибе локтя, и он вздрагивал от удовольствия. Вскоре она оказалась на коленях меж ног Мориса. Грудь ее лежала в его ладонях. Кончиком языка она принялась наносить быстрые удары по головне его восставшей плоти.

— Остановитесь! — умоляюще прошептал он.

Ее пальцы сомкнулись у самого основания тугой колонны, чтобы остановить преждевременное удовольствие.

— Можно убрать руку? — мгновение спустя спросила она.

Морис схватил ее за руки, притянул к себе и уложил на спину. Ее колени поднялись и разошлись. Морис скользнул в нее и с удовольствием ощутил контакт с атласом живота и груди. Она охватила его руками за шею.

— А теперь не спеши, — шепнула она ему на ухо. — Я хочу, чтобы это длилось столетия.

Морису хотелось того же. Он двигался медленно, размеренно. И вскоре ощутил, как она напряглась, выгнулась, и ее тело сотрясла дрожь. Он замер, а потом возобновил свое медленное движение. Еще дважды он доводил ее до пароксизма страсти, и она выкрикивала со стоном какие-то несвязные слова. Но и сам он уже не мог противиться растущему возбуждению. Он стал резким и быстрым, мощная волна взмыла внутри него, вынесла на вершину, и он тяжело рухнул на партнершу.

Несколько минут они лежали и отдыхали, не произнося ни слова.

— А теперь тебе пора уходить, а то придут родители, чтобы справиться о моем самочувствии.

— Тебе полегчало? — с иронией спросил он.

— Благодаря тебе я в отличной форме.

Морис в темноте нащупал одежду, разбросанную на полу каюты. Одеваясь, он спросил:

— Мы завтра увидимся?

— Может быть. У меня много проблем с родителями. Придется отыскать вместо морской болезни другой предлог.

— Зачем. Если сможешь отделаться от них днем, приходи ко мне в каюту. Там нам никто не помешает.

— Я тебя предупрежу.

Он поцеловал ее на прощание и выскользнул из каюты, стараясь остаться незамеченным.

Утром он предупредил стюарда, где его найти, если будет новая записка, и отравился в большую гостиную, где его ждала Жермена де Маржевиль.

Морис не успел вставить ни слова, как Жермена замахала вошедшей в салон даме.

— Это Маргарита Варан. Вы знакомы с ней?

— Нет.

Морис встал, когда мадам Варан подошла. Это была женщина примерно тех же лет, что и Жермена. Одета она была очень элегантно. Подруги расцеловались.

— Моя дорогая, позволь представить тебе Мориса Бриссара. Маргарита Варан и ее дочь Антуанетта.

Морис учтиво поцеловал и пожал протянутые руки. Девушке, стоявшей позади матери, было лет двадцать. Она не выглядела уродиной, но и красавицей ее назвать было нельзя. На ней было модное платье-труба, которое полностью скрывало округлости фигуры. У нее были карие печальные глаза с отсутствующим взглядом.

— Я вас видела вчера вечером за обедом, — обратилась Жермена к девушке. — На вас было шикарное зеленое платье. А куда запропастилась ваша сестрица?

— Ее укачало, и она отказалась от еды.

Внимание Мориса привлекла усмешка Антуанетты. У нее на шее висела цепочка с золотым крестиком. Девушка, с которой он вчера провел столько приятных мгновений, говорила о родителях, но не упоминала о сестре. Из-за темноты он не мог сказать, было в каюте две койки или одна. Однако, был уверен, что происходило что-то необъяснимое. Мать и дочь Варан удалились.

— Бедная Маргарита, — вздохнула Жермена. — Она переживает трагедию. Ее вторая дочь просто прекрасна, но особым умом не блистает. Антуанетта очень умна, но ослепла в раннем детстве.

— Да, это трагедия для матери, — кивнул Морис. — — А как зовут ее вторую дочь?

— Мишель. Если бы вы не ушли вчера, вы бы встретились с ней.

— Ее сестра сказала, что ее укачало.

— Может быть, но, наверное, все прошло. Она танцевала с одним из офицеров через четверть часа после вашего ухода.

«Странно, — подумал Морис, — быть может, я переспал с другой Мишель?»

— А как выглядит эта Мишель? — спросил он, стараясь не показать особого любопытства.

— Сколько вопросов? Блондинка с фарфоровой кожей, отлично сложена, но слишком юна для вас, Морис. Еще девочка. Лет двадцать, во всяком случае, не больше двадцати одного. Надеюсь, вы не теряете времени с девчонками?

— Боюсь, вы меня неправильно поняли. Я женат на очень красивой молодой женщине, обожаю ее, и не обращаю внимания на особ женского пола.

— Не хитрите, — усмехнулась Жермена. — Я все знаю про мужчин женатых, даже очень хорошо женатых, а также об их маленьких развлечениях. У всех у вас натура ничего не упускать.

Она понизила голос и доверительно продолжила:

— Вам, наверное, трудно поверить, но еще до истечения первой годовщины свадьбы с Жоржем, я заметила, что он мило развлекался с юной креолкой с Мартиники. Я ему ничего не сказала, а это было трудно в ту пору, ибо я еще не вышла из юного возраста, но устроилась так, чтобы развлекался не только Жорж.

Морис не знал, как реагировать на такую доверительность. Он не питал к мадам де Маржевиль особой симпатии и покинул ее, как только представилась возможность.