Мия. Гравитация Vs Свобода (СИ) - Devi Ant

Оперирую фактами, так сказать, изнутри. Пока раздевалась в кабинке бьюти-салона, две женщины из местного персонала, не зная что я неподалеку, обсуждали проблему заработка. А они врать не будут сами себе.

— Пока имидж держится на частном секторе у моря, который скупила элита. Но мы говорим о долгосрочной перспективе всего региона. Коста-Смеральда все больше укрепляется в статусе сезонного резорта. Что не есть хорошо.

— Вы точно были на Сардинии первый раз? — улыбается.

— Да. Я повела только день, но успела сделать соответствующие выводы. Стратегия «Зачем покупать галстук от Армани за 500 евро, когда престижнее купить совершенно такой же, но за тысячу» на Коста-Смеральде уже перестает работать.

— Убедили, — усмехается итальянец, проводя рукой по рубашке-поло, будто там галстук. Рассматривает меня более внимательно и бросает взгляд на Айса с видом «толковая девочка».

Правда, араб остается серьезным. Видимо, не хочет идти на условия, которые ему предлагают.

Поднимая руку, поправляю волосы от ветра и мой черный браслет становится виден. Что не уходит от внимания европейца с русыми волосами. Продолжаю ловить его взгляд. И не могу ухватить суть. Брюнет тоже рассматривает меня странным образом. Задумчиво. Он вообще ведет себя как-то отстраненно на протяжении всей беседы. Больше похож на наблюдателя. Собственно, как и Айс.

— Пора, — первым встает араб. Будто торопится. Надеюсь, не я со своим критическим выступлением стала причиной.

Гости не возражают, как и Айслер. Я тоже встаю. На секунду зависаю, не зная куда направиться. Я здесь не хозяйка, чтобы провожать гостей. Поэтому решаю вернуться к себе. Все равно важные вопросы уже решены. А политес прощания не носит информативной полезности для меня.

— Была рада познакомиться. — Вежливо. Но не без иронии. Их имен мне так и не назвали. Так и хочется добавить «мистер Х и мистер Y»

— Мы тоже, Мия. — Кивает европеец с перстнем. Брюнет мажет по мне взглядом. Видимо, таким образом попрощался.

Ну и мне пора. Разворачиваюсь и иду в салон к частному лифту, играясь с кольцом. Правда, вынуждена задержаться. Перстень выскользнул из пальцев на ковролин, и я, присев, нащупываю его ладонью в тусклой подсветке.

— Перспективная девочка, — внезапно слышу голос светловолосого.

Резко оборачиваюсь. Если араб с итальянцем ушли первыми, европейцы, как я их назвала, задержались и сейчас не спеша направляются к лестнице вместе с хозяином «Ледника».

— Но она не в теме… — констатация от брюнета.

А вот это уже интересно. В какой теме?

— Тормозит, — отвечает Айслер.

В смысле торможу? — первая реакция, а вторая мысль: — Да я всегда готова ко всему новому и перспективному! Просто у меня нет достаточно материального ресурса достичь быстрого результата самостоятельно.

— Привози ее зимой в горы. — Светловолосый. — Будет интересно посмотреть.

На что?

— Да, Планирую… — Айслер что-то продолжает говорить, но я уже не слышу.

Поднимаюсь наверх. Наблюдаю за отбытием гостей. Анализирую.

И все же, что значит его «тормозит»…

Как только гости покидают яхту, хозяин «Ледника» исчезает в его недрах, а я возвращаюсь в спальню. Ложусь в постель. Играю пальцами с перстнем. Другой рукой перебираю, словно четки, браслет с ведьминым камнем. Интересная встреча. Интересное каре. Есть над чем подумть.

Глава 17. Недостающий пазл

Просыпаюсь я от яркого света. Резко открываю глаза, но тут же зажмуриваюсь. Из окна, что я вновь оставила открытым, бьет яркое солнце. В ладони зажата ювелирка — я так с ней и заснула, размышляя на тему визитеров и их слов «она не в теме» и «привози ее в горы».

Сажусь на постели. Поправляя спутанные волосы, по обыкновению зависаю, вспоминая сон. Был. Точно помню. Был. И очень важно его вспомнить после ночных событий. Хватаю память в тиски сознания и появляются отдельные кадры. Урывками. Как пазлы.

Улица безликого мегаполиса. Очертания смазаны. По тротуару спешат люди. Обычные обыватели. Их силуэты и лица тоже расплывчаты.

Внезапно в этой размытой толпе мелькает девочка в ярком оранжевом платье. Смотрит на меня разноцветными глазами. Моими глазами. Улыбается моей улыбкой. Узнаю себя в детстве. Иду к ней, но она исчезает, а вместе с ней и обрывается кадр сна.

Зависаю. Именно в этом платье впервые проявились мои странности, и именно в нем я подслушала разговор двух бабушкиных подруг. Они назвали меня очень странным ребенком, и что-то говорили про смерть мамы. Сказали, что я вытянула из нее жизнь.

Дергаю голову, закрывая детские воспоминания, и пытаюсь вновь уловить обрывки сна.

Больше ничего не помню. Хмурюсь. Думай, Бесова. Я чувствую, что было еще что-то. В глаза бьет очередной солнечный луч, и я недовольно жмурюсь. Но внезапно приходит еще один пазл.

Во сне тоже был солнечный блик. Его отдавал перстень светловолосого мужчины. Он шел по тротуару, ярко выделяясь в смазанной серой толпе, и говорил по телефону.

Что-то еще блестело в этом сне… Вспомнила! Полировка черного автомобиля. Он проезжал мимо меня по дороге. А из открытого окна виднелась рука в перчатке.

Зависаю. Продолжаю расшифровку сна. Что-то есть особенное в их атрибутах. В мужском перстне со странным камнем и в кожаной перчатке. Они важны.

Не зря мне показали двух ночных визитеров. Они так же, как и я маленькая, ярко выделялись на фоне серой размытой обыденности. Будто мы все отличались от этого мира.

Вновь прокручиваю услышанный вчера разговор. «Она не в теме».

Сейчас вместе со сном понимаю, что дело касается не моей карьеры отельера. А моих странностей. Девиаций. Те, которые всегда были частью меня. Те, которые я всегда прятала. Блокировала. Потому что отклонений от стандарта не прощают. Если ты девиант, если отличаешься от обывательской массы, на тебе ставят клеймо либо сумасшедшей, либо изгоя.

Мои странности проявлялись только в максимально опасные и экстремальные для меня ситуации. В целях защиты. Например, когда меня обижали в школе, или когда ко мне приставали парни или нападали коллеги-девушки.

До недавних времен. Пока моя суть Бесовой, суть ведьмы не начала проявляться более отчетливо. Почему? Возможно, просто пришло мое время.

Ну, допустим. Но что значит «тормозит»? Мои возможности тормозят? Я не до конца включилась в ведьминский вайб? Тогда что я должна сделать, чтобы перестать тормозить?

Вновь зависаю. Я точно помню, что мне снилось что-то еще, но память не может уловить в сознании очередной визуал.

Хмурюсь. Злюсь на себя. Взгляд цепляется за голубую накидку на кресле, и яркая вспышка освещает еще один пазл. Ледяная мантия тоже фигурировала в смазанной толпе. Я шла за ней, как Алиса за белым кроликом.

Вернее, шла за самой собой. Только мы отличались. Та я, в голубой мантии, иронично улыбалась. В глазах сверкали яркие искры. И взгляд… уверенный. Даже жесткий. Ведьмин взгляд. Взгляд Бесовой.

Помню, что завернула за угол, едва уловив край ярко-голубого шлейфа, и увидела здание. Высокое. Черное. Многогранное. Идеальной симметрии.

Ледятная мантия скрылась за массивным стеклянными входом, и я устремилась туда же. А что дальше?..

Внезапно из окна доносятся голоса, и я выныриваю в реальность. А который час? Тянусь к смарту. Часы показывают начало двенадцатого, и я подпрыгиваю на кровати.

Чертов Ктулху, яхтинг! Выныривая с постели, несусь в ванную, но пока чищу зубы и стою под душем, пытаюсь собрать остатки сна воедино.

Смываю с тела пену мужского геля, рука скользит по груди, и внезапно в сознании яркой вспышкой появляется еще один кадр.

Вижу себя по ту сторону стеклянной витрины. Я не одна. С Айслером. Та, другая Бесова, уверенно подходит к нему и, прижавшись, целует в губы. Замираю. Потому что отчетливо чувствую этот поцелуй. Откровенный. Напористый. Всепоглощающий. Ведьминский. Так целуются… Любовники. Это подтверждает и ладонь Айслера, уверенно скользящая по моей груди. Крепко сжимая ее. Заявляющая права не только на мое тело, но и на меня, как личность.