Джуд - Драко Малфой и Солнечный путь

Он вдруг замолчал и отвернулся. Когда он вновь заговорил, его голос звучал глухо и сдавленно:

— И все они такие… Они любят меня, потому что я сын Люциуса Малфоя, который заплатил их долги, спас их от нищеты… ну, и еще потому, что я так же красив, как и они… Но даже Ксавье отвернется от меня, если я попытаюсь поделиться с ним своей бедой, — он глубоко вздохнул и повернулся к Гарри. Встретив его взгляд, насмешливо улыбнулся. — Мне не следует столько пить. Меня развезло. Извини.

От Малфоя сильно пахло вином, но не это тревожило Гарри. Сквозь винные пары он вдруг почувствовал слабый аромат чего-то сладкого, похожего на тропические фрукты. Драко смотрел на него, чуть склонив голову и слегка прикусив нижнюю губу. Проглотив неожиданно скопившуюся во рту слюну, Гарри произнес:

— За что ты извиняешься? Мне не трудно выслушать…

— Может, я не хочу, чтобы ты выслушивал? — неожиданно жестко спросил Драко.

— Не хочешь — ладно, — растерянно ответил Гарри. — Тогда зачем ты пришел?

Ему тут же захотелось откусить себе язык за этот глупый и жестокий вопрос, потому что глаза Драко моментально превратились в две льдинки.

— Сказать тебе, что мы завтра уезжаем.

— Куда?

— В Австрию.

— Зачем?

— Чтобы найти Ксавье. Я надеялся застать его здесь, но он смотался, не дождавшись меня. Марго говорит, что он срочно умчался к своему мальчику на юг Австрии, — Драко желчно ухмыльнулся. — Когда Ксав влюбляется, весь остальной мир для него полностью утрачивает смысл, краски и очертания. К счастью для его родственников, ненадолго.

— А зачем он тебе? — спросил Гарри.

— А это не твое дело, — просто ответил Драко. Гарри промолчал. Несколько минут они молча сидели рядом, потом Драко раздраженно сказал: — Ну?..

— Что — ну? — удивился Гарри.

— Ну — где замечание вроде «Так зачем ты потащил меня с собой?!»

— А, — Гарри улыбнулся. — Мне как-то не пришло в голову. Я думал, ты просто решил покатать меня по Европе.

— Зачем бы это мне надо? — ядовито осведомился Драко.

— Не знаю, — беспечно пожал плечами Гарри. — Но ведь это так, верно? Я тебе не нужен — так зачем ты потащил меня с собой?

— Черт знает, — устало буркнул Драко, свалился на кровать и зарылся лицом в подушки. Гарри придвинулся к нему и тронул блондина за плечо.

— Драко, это моя кровать.

— Что с того? — невнятно пробурчал Драко.

— Ты развалился в ней, а где я буду спать?

— На это кровати можно уложить роту солдат, Поттер. Вдвоем мы как-нибудь разместимся.

— Нет! — отрезал Гарри резче, чем хотел. — Вылезай и иди в свою спальню!

— Ненавижу спать один, — простонал Драко. — Что, в самом деле, Поттер? За невинность свою опасаешься?

Не поздно ли спохватился?

Шепотом матерясь, Гарри выдернул из-под Драко одеяло, завернулся в него и улегся как можно дальше от слизеринца. Волшебные свечи, как по команде, притушили фитили.

Не прошло и пары минут, как Гарри почувствовал, что одеяло тихонько уползает. Прихватив скользкий шелк за край, Гарри развернулся — и едва не столкнулся с Драко лбом.

— Это мое одеяло, Малфой.

— Мне холодно, — возразил Драко. — Поттер, где твоя гриффиндорская совесть? И это после того, как я спасал тебя от бессонных ночей на полу в этих кошмарных мотелях.

— Да подавись ты! — Гарри в сердцах отшвырнул от себя одеяло и вскочил. Внезапно Драко схватил его за руку.

— Гарри…

Сердце подскочило и рванулось из груди. Гарри медленно обернулся — Драко смотрел на него из-под сияющей челки, и в глазах его была мольба. И пропасть одиночества.

— Не сердись на меня.

Гарри присел рядом и машинально отодвинул прядь волос с лица Драко ему за ухо.

— Я не сержусь…

Драко вздохнул, мягко ускользнул из-под его руки и улегся на кровать, утонув белокурой головой в пышной подушке. Через минуту до Гарри донесся его шепот:

— Обними меня…

Гарри лег рядом, зарываясь в одеяло, просунул одну руку под Драко, а другую положил сверху. И притянул юношу к себе, так, что их носы соприкоснулись. Глаза Драко были закрыты, и Гарри показалось, что он дрожит. Потом с тихим вздохом он вдруг обмяк в объятиях Гарри, и голова его легла темноволосому юноше на плечо.

— Je tant m'ennue sans toi, — прозвучал в темноте его шепот. — Tant m'ennue…[9]

— Что? — тихо спросил Гарри. Драко вздрогнул и поднял голову.

— Мне нужно идти, — он откатился от Гарри встал с кровати. — Я мешаю тебе спать.

— Нет! — Гарри попытался вскочить, но запутался в одеяле. — Нет, Драко, погоди…

— Спокойной ночи, — Драко схватился за дверную ручку, как за спасательный круг. — Завтра рано вставать. Нужно выспаться, — он наконец справился с дверью — в тот самый момент, когда Гарри одержал победу над одеялом.

— Драко, погоди минутку…

— До завтра, Поттер, — Драко выскочил за дверь и захлопнул ее за собой. Стремительно прошуршали по паркету босые подошвы, и когда Гарри в свою очередь одолел дверь, за ней уже никого не было.

— Кретин! — Гарри захлопнул дверь и припечатал ее ударом кулака. Дверь возмущенно заскрипела. — «Что?»

Надо было еще сказать — переведи, пожалуйста!

Он рухнул на кровать, зарываясь носом в подушки, на которых лежал Драко. От шелка пахло тропическими фруктами.

Дай мне хотя бы крохотную возможность понять тебя. Объясни, чего ты от меня хочешь. Как с тобой сложно, Малфой… Впрочем, я, кажется, уже говорил это…

Юг Австрии, Каринтия, 25 августа 1997 года, полдень

Интересно, приходило ли кому-нибудь в голову выяснить, сколько времени можно находится рядом с самым красивым, самым сексуальным, самым раскованным парнем в мире, ни разу не трахнувшись? Сколько хватит терпения смотреть, как он изящно и чувственно облизывает пальцы, вымазанные в креме от пирожного, как он неторопливо ласкает языком белую плоть эскимо с подтеками растаявшего шоколада, как он небрежно стряхивает пепел с сигареты и слегка брезгливо отпинывает подкатившийся к ногам детский мячик, как усаживается на мотоцикл, чуть выпятив туго обтянутую джинсами попку и перебрасывая длинную ногу через заднее сиденье — как долго можно это терпеть, ловя себя на желании быть мороженным или мотоциклом, сходя с ума от невозможности самому слизать с его пальцев нежный белый крем? Не потому, что кругом полно людей — плевать на людей! А потому, что в тот момент, когда он прикоснется к тонкому запястью, окольцованному рисунком татуировки, спокойный и даже расслабленный взгляд этих невозможно красивых глаз сменится на твердость зимнего льда.