По-другому (СИ) - Резник Юлия

– Это еще почему?

– Потому что, Вер, бабы – редкие дуры! Помирятся со своим козлом, а кто крайний? Подруги, правильно, которые против него, драгоценного, стращали. Да только… – Таня разглаживает очередной капустный лист и зло ляпает на край начинкой.

– Что? – широко распахиваю глаза.

– Если уж из мужика говнецо полезло, хрен ты его назад затолкаешь. И не верю я, что он белый и пушистый. Ты и сама знаешь, что не на свои кровные его бывший начальничек здесь дворцов понастроил. И как крышуют всех здешних «бизнесменов», и что те творят…

– Да, но Костик-то здесь при чем? У нас нет никаких хором. Ипотеку, вон, платим, как и все, Тань. Я себе на маникюр не всегда могу лишнюю тысячу выделить…

– А красные ноготочки, небось, на себе не экономят, – бурчит подруга. Я сглатываю. Ком в груди опять дыхание перехватывает.

– Что ты хочешь сказать?

– Ничего не хочу. Ты и сама все понимаешь.

– Нет.

– Значит, не хочешь понимать. Все, Верка, давай с этим заканчивать? Новый год ведь! Что толку себе настроение портить?

– Да, – шепчу я. – Да, наверное.

В кухню с ором влетают дети. Юлька, вытянув шею, наблюдает за тем, как ловко Таня вертит голубцы, и будто невзначай так интересуется:

– Теть Тань, а мне подарочек купить вы забыли, да?

Переглядываемся с подругой и невольно прыскаем.

– Ах ты! Купить не забыла, а вот отдать… Сейчас, только руки вымою.

К себе возвращаемся с новой куклой, набором роскошных полотенец, подаренных лично мне, и целым роем тревожных мыслей. Успокоилась, называется!

Глава 10

Самое хреновое, что в таких схемах, как правило, повязано столько людей, что расследование тупо по всем фронтам саботируется. Формально у меня нет каких-то дополнительных полномочий, и чтобы не распугать народ вовсе, приходится действовать весьма осторожно. Поскольку велика вероятность, что у местных эсбэшников рыльце в пушку, дело курируется столичными. Но для работы над ним привлечены сразу несколько ведомств. Начиная от таможни, заканчивая налоговой. Нормальная практика, учитывая сложность схем. Они там по своим каналам роют – сидят в реестрах, отслеживают паспорта сделок, а я, что называется, здесь – на земле. Самая муторная и неблагодарная работа. Особенно для чужака, прибывшего со стороны и не знающего местной специфики. Мне приходится с ноля въезжать буквально в каждую мелочь. Иногда, сука, до смешного доходит. Я несколько недель бился над тем, чтобы выяснить, где и как эти мудаки загружают составы лесом. А оказалось, это тайна – исключительно для меня. В городе каждая собака знает, что «дрова», как называют здесь кругляк, свозят к заброшенному ж/д тупику в Сомово. А оттуда уже со всеми необходимыми бумагами отправляют дальше.

Схема примерно такая – наши фирмы-однодневки, позволяющие скрыть данные реального экспортёра, заключают внешнеэкономический контракт с китайцами. Открывают паспорта сделок, приобретают незаконно вырубленную древесину, арендуют пункты приема-отгрузки, которые для отвода глаз ведут и вполне легальную деятельность, а потом либо фальсифицируют, либо получают легальные документы о происхождении древесины через коррумпированных чиновников на местах и передают подложные документы в таможню. Вроде немудреная схема. В которой повязаны все… Даже гребаный фитоконтроль.

Сфера крайне прибыльная. А где деньги – там и дележка. За несколько последних лет здесь было совершено четыре убийства, расследование которых, конечно, велось, но ничем не закончилось – виновные не были найдены. Я смотрел материалы дела. Там ни слова нет о том, что убийство могло быть связано с «бизнесом» пострадавших, хотя это очевидно. К тому же у нас имеется оперативная информация, что в обратку теми же составами из Китая под видом то удобрений, то кормовых добавок для собак в город идет наркота. Которая фасуется где-то здесь, а дальше распространяется по стране.

В общем, понятно, да, почему этой хренью заинтересовались на самом верху? И какого черта в разработке задействовано столько ведомств. По моей части здесь – не так много. Но я один из немногих «свой», кого удалось внедрить в местные органы правопорядка без палева. Словом, пока я затыкаю все дыры в принципе. Так себе задачка, если честно.

Бесконечно кручу-верчу в голове имеющиеся к этому моменту данные, когда в мысли вклинивается писк телефона. Вера... Кошусь на часы. До боя курантов каких-то сорок минут осталось. Чего это она в такой момент обо мне вспомнила? Коллеги еще утром поздравили, банк, рыбацкий магазин и магазин спорттоваров – тоже. А больше меня поздравлять некому. Ни друзей не осталось с этой всей круговертью с Максом, ни родни.

«С Новым годом, Ефрем Харитонович. Пусть он будет лучше, чем уходящий».

И следом:

«Кстати, чтобы не оставлять незавершенных дел, если ваше предложение о работе в силе – я согласна. Детали, наверное, обсудим после каникул?»

Палец зависает над виртуальной раскладкой клавиатуры. Давай же, Ефрем. Пиши: «Да, окей». Новый год же! Ей явно не до тебя. Но как же не хочется ждать так долго.

«За семь дней мы утонем в грязи».

Отправляю и, страшно недовольный собой, откладываю телефон в сторону, чтобы тут же снова его схватить, потому что Вера присылает ответ:

«Тогда как насчет второго? Я могу выйти на полдня, и заодно все обсудим».

«Супер. В девять нормально?»

«Вполне. Еще раз с Новым годом!»

«С Новым годом, Вера», – набираю и стираю, набираю и стираю.

– Пап!

Подпрыгиваю, как застуканный за дрочкой юнец.

– Ну и напугал же ты меня! Что?

– Макс хочет есть. Идем?

– Да-да, конечно. Сейчас только гляну, как там поживает наш гусь.

– Ты его сжег, – пожимает плечами.

– Эй! Я не теряю надежды, что когда-нибудь он получится. Вдруг этот день настал?

В конечном счете, так ничего Вере и не ответив, сую телефон в карман и плетусь в кухню. Беру прихватки. Открываю духовку. Чудо-чудное, но шкура монстра в этот раз и правда не сильно обуглилась. Не зря я, покупая салаты в кулинарии, в последний момент решил все же не отказываться от нашей традиции и купил-таки огромную гусиную тушу.

– Смотри, какой красавец! Садись скорей, я тебе точно говорю – такой вкуснятины ты еще не пробовал.

Макс послушно устраивается за столом. Я суечусь, разделывая тушку на порционные кусочки. Выглядит это и впрямь очень вкусно. Аж слюни текут.

Пушистая елка, установленная в углу, подмигивает огоньками гирлянды. Шары мы на нее вешать не стали. Во-первых, я совершенно забыл их купить, во-вторых – снимать те далеко не так весело, как вешать. Да и вообще на кой заморачиваться, если и так красиво?

Наполнив тарелки, возвращаюсь к столу. Окидываю все придирчивым взглядом. Ну, все что мог, я сделал – даже салаты из магазинных контейнеров пересыпал в приличные тарелки. И хрустальные бокалы купил. Под шампанское, которое ненавижу, но которое почему-то принято пить в Новый год. Снимаю мюзле, осторожно, чтобы пробка не выстрелила, вынимаю. Плещу Максу немного, себе. Куранты отсчитывают последние секунды уходящего года. Чокаюсь с сыном и пью, когда телефон опять начинает трезвонить. Увидев имя абонента, давлюсь. Гадкая шипучка идет носом.

«Кукушка»…

Новой год врывается вместе с доносящимися с улицы воплями, смехом и взрывами фейерверка. И ее тихим щебетом в ухо:

– Ну, привет, Меринов! С Новым годом.

А я все никак не отдышусь, блин.

– И тебе не хворать. Че надо?

Взрыв за взрывом, взрыв за взрывом… В окне всполохи. Макс начинает волноваться, суетливо перебирая руками по столу. Я встаю, обхожу разделяющее нас препятствие и ободряюще сжимаю плечо сына. Думал, уедем из столицы в тьмутаракань, ему будет легче, а вот ведь – ни хрена. Надо было в местечке попроще домишко покупать. Тут-то обеспеченный народ в основном селится, есть деньги для того, чтобы спустить их на ветер. Ну… то есть на фейерверк.

– Все нормально, Макс. Это просто салюты. Потерпи минут десять.