Елена Прокофьева - Принц Крови

Филипп стиснул зубы в бессильной ярости. Пусть этот город целиком провалится в ад, пусть его растерзают крысы и сожрут демоны, ничего другого он не заслужил. Нужно было по примеру Ла Морта и его братии пировать здесь в свое удовольствие, наблюдая за тем, как он превращается в руины, а потом уйти, не оглядываясь, и забыть обо всем, что связывало с ним. А на последок вломится в Конвент и вырвать сердца всем его членам.

Он услышал сзади шаги, но не обернулся, знал, что это Вадье с Бермоном. Должно быть, устали его ждать и отправились на розыски.

— Черт возьми, этому вы тоже найдете оправдание? — сказал колдун, останавливаясь у ямы, и видимо, продолжая начатый еще за стенами Сен-Дени разговор, — Они убили живых тиранов, а теперь решили уничтожить и память о французской монархии? Или им просто захотелось убедиться, что венценосные покойники гниют точно так же, как простые смертные?

— Они сделали это не из ненависти, а ради гробов, — неохотно проговорил Бермон.

— Да что вы говорите? Зачем же им понадобились гробы? — удивился Вадье.

— Они плавят свинцовые пластины с саркофагов на пули.

Охотник указал в сторону противоположного конца кладбища, где возвышалась какая-то уродливая конструкция.

— Видите, даже приволокли литейный станок, чтобы не возиться с перевозкой.

— Пули?! Вы говорите — пули?! Они осквернили кладбище ради пуль? — изобразил возмущение Вадье.

— А вы полагаете, что это следует делать исключительно для обрядов черной магии? — разозлился Бермон. — Не вам их судить! Не вам судить кого бы то ни было! Вы совершали деяния гораздо более чудовищные и омерзительные! Я не оправдываю осквернения могил, но эти преступления не имеют к нам отношения!

— Не имеют? Да вызов десятка демонов не сотворил бы с городом того, что учинили ваши подопечные!

— Люди порой творят такие злодейства, что никаким демонам не под силу, тут я с вами согласен. Но им же за них расплачиваться. И, полагаю, уже скоро… Возможно, вы слышали пословицу, — есть время разбрасывать камни и есть время собирать.

— Что-то разбрасывание затянулось, вы не находите?

— Придет время и собирать. Слишком уж далеко все зашло. Будет время каяться и сожалеть о содеянном, нужно только набраться терпения… Господь велел нам прощать.

— По счастью, нам ваш Господь не указ, — тихо сказал Филипп.

— Что вы собираетесь делать? — всполошился охотник.

— Ничего. Идемте, я полагаю, крысы уже заждались нас.

И вампир первым отправился прочь с кладбища.

У дома лавочника было очень тихо и очень темно, и с первого взгляда могло показаться, что вокруг нет ни души, да и в доме все давно спят, окна были закрыты ставнями, через которые не пробивался свет. Но вокруг билось множество сердец, и, судя по ритму, их обладатели отнюдь не почивали спокойным сном.

— Не слишком ли много здесь ваших людей? — спросил Филипп охотника, — Вы согнали сюда всех?

— Далеко не всех, — поспешил заявить Бермон, — И не думаю, что ваших здесь меньше.

— Может быть, и не меньше, но их сердца не колотятся, как сумасшедшие. Невозможно понять, где люди, а где крысы.

— Крыс поблизости нет, иначе мне дали бы знать.

— Был бы рад вам довериться, — сказал Филипп, — однако сомневаюсь, что, несмотря на все свои непревзойденные боевые навыки, ваши люди смогут заметить затаившихся в засаде оборотней. Тем более, ночью.

Тут от угла одного из близлежащих домов отделилась тень и бесшумно приблизилась к говорившим. Охотник и колдун едва удержались от того, чтобы схватиться за оружие, все же, несмотря на принятые меры предосторожности, никто не чувствовал себя в безопасности.

— Где вас носит, черт возьми? — тихо спросил выступивший из темноты Лоррен, — Я уже собирался вас разыскивать.

— Господин Бермон уверяет нас, что здесь все спокойно, — сказал Филипп.

— Крыс поблизости не видно, — согласился Лоррен, — зато союзничков хоть отбавляй. Охотники обосновались здесь еще до наступления темноты, и ничего подозрительного не замечали. Что любопытно, в лавку никто не заходил, кроме обычных посетителей. И все, кто был, вскоре выходили.

— Но, между тем, там бьются два сердца.

— Именно так. Либо мальчишка явился на место встречи прямо с утра, либо в лавку есть какой-то тайный ход, которого мы не нашли. И, в таком случае, я не поручусь, что крысы не сидят где-нибудь в засаде.

— Никаких тайных ходов там нет, — поморщился Вадье, — Это всего лишь лавка. И, если ты говоришь, что там бьются только два сердца, какая может быть засада?

— Я думаю, нам следует перестать трястись от страха и войти, — проговорил Филипп, — Если мы так боимся крыс, не стоило ввязываться в переговоры.

В лавке царил полумрак, горели лишь несколько свечей в канделябре. Все было тихо, мирно и чистенько, пол выскоблен до белизны, на прилавке аккуратно лежали отрезы тканей, приготовленные для завтрашнего торгового дня. За небольшим столиком в углу сидели два господина, занятые игрой в кости. Одним из них был уже хорошо знакомый Филиппу благообразный лавочник, другим — мужчина неопределенного возраста, косматый и на вид довольно неопрятный, с кудлатой пегой бородой. Филипп мысленно застонал, — вот вам, пожалуйста, еще один Ла Морт, что за наказание?!

— Полагаю, это не юный Матье Рюис, — заметил он флегматично.

Лавочник поднял взгляд от стола и с несчастным видом посмотрел на Филиппа.

Бородач тоже обратил свой взор на вошедших и широко улыбнулся, явив ряд неожиданно белых и ровных для такой диковатой внешности зубов. У обычных людей такие зубы встречаются редко. Все же оборотня легко отличить от человека, стоит только заглянуть ему в рот.

— Приветствую вас, господа, — сказал тот, неспешно поднимаясь — Вы совершенно правы, я не Матье Рюис. По дороге сюда с юношей случилось несчастье, к сожалению. Он оказался слишком упрям и агрессивен, с ним вообще, знаете ли, очень трудно было о чем-либо договориться. И мне, право, жаль и даже обидно, что вы пригласили для переговоров его, а не меня. Я решил исправить это недоразумение.

— Как интересно, господа, неужели нас изволил почтить визитом сам месье Ренар? — проговорил Филипп, задумчиво разглядывая оборотня, — загадочный и неуловимый главарь мятежных крыс, известный своей кровожадностью.

— Собственной персоной, — подтвердил бородач.

О предводителе восставших оборотней Филипп слышал немало, в основном то, что он свиреп, беспощаден и неуправляем. А еще — параноидально осторожен. Крысы его боялись, и многие из них видели в нем достойного правителя, который не потерпит неповиновения. Другие считали Ренара опасным психопатом и хотели от него избавиться.