Елена Прокофьева - Принц Крови

Как-то раз в роте швейцарцев был устроен внеочередной смотр, куда явился холеный расфуфыренный офицер, заявив, что отбирает наиболее статных парней для вновь формировавшегося полка дворцовой стражи. Конечно, Жак попал в число счастливчиков. Он хотел было отказаться от такой чести, — служба во дворце представлялась ему еще более скучной, чем в городской страже, к тому же отбор по внешним данным, а не по боевым навыкам казался ему какой-то профанацией. Но товарищи назвали его дураком и велели принять выгодное предложение — личной охране короля платят лучше, да и работой не особенно обременяют: тишь да гладь и совершенно никакого риска для жизни. Несмотря на то, что в Париже в то время уже царили разброд и шатание, никто и предположить не мог, чем все закончится.

Впрочем, во дворце, возможно, предполагали худшее, иначе зачем набирали дополнительные войска для охраны? И почему откровенно предпочитали иностранных солдат национальной гвардии? Швейцарские наемники ценились не только храбростью на поле боя, но и верностью заключенному контракту, тем, что не особенно задумывались, чью сторону принимают — освободителя или завоевателя, правое дело защищают или неправое, так же им были совершенно неинтересны политические процессы, происходящие в стране. На наемников можно было рассчитывать, когда дело оборачивается плохо…

Но все же эти, безусловно, положительные для солдат качества, были не совсем тем же самым, что игнорирование добра и зла в глобальном масштабе. И Филипп, в принципе не сомневаясь в верности Жака, не знал, насколько тот осознает факт, что, служит порождению Тьмы. По бесстрастному виду Жака было невозможно понять, что он думает по этому поводу и думает ли что-то вообще… Обратить бы его в вампира, вопрос решился бы сам собой, но если оставить Жака человеком, у него всегда будет шанс раскаяться со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Когда Филипп делился своими сомнениями с Лорреном, тот отчего-то совершенно не разделял его беспокойства и заявлял, что если ему действительно нужен слуга крови, то лучше Жака все равно никого не найти.

Слуга крови, конечно, был нужен. Филипп все чаще сталкивался с тем, что ему не хватает полноты картины окружающего мира, недоступного для него большую часть суток. Жак мог быть его глазами и ушами. Жак мог быть его второй половиной, не скованной многочисленными ограничениями, наложенными на вампиров. Он мог быть послушным оружием в его руках. И главное — он мог принадлежать Филиппу целиком и полностью, как ему и хотелось…

— Так в чем же дело? — удивлялся Лоррен.

— Он совсем не такой, как мы, — жаловался Филипп, — Я не уверен, что понимаю его. Он мыслит иначе, как-то слишком примитивно.

— Разве это плохо? Его будет просто контролировать, он не станет злоумышлять.

— Ты тоже мыслишь примитивно!

— Вот видите, вам не привыкать общаться с идиотами.

— Издеваешься?

— Вас тоже бывает трудно понять, — вы временами с легкостью рискуете жизнью, но при этом выдумываете проблемы на пустом месте. Инициация слуги крови это совсем не то, что обращение вампира, на начальном этапе процесс можно повернуть вспять. Можно, в конце концов, просто прикончить этого швейцарца, если он не оправдает ваших ожиданий!

— Я делюсь с тобой своими сомнениями, а ты всегда только отмахиваешься, будто они яйца выеденного не стоят, — проворчал Филипп. — Ты такой же, как Луи!

— Я похож на великого Людовика-Солнце? — изумился Лоррен, — Никогда не подозревал об этом. Спасибо за комплимент.

— Это не комплимент! И я не выдумываю проблемы! Думаешь, так просто решиться связать себя с тем-то так крепко, навсегда? Можно ли вообще доверять кому-то настолько?

Жак тоже не понял бы подобных сомнений, доведись ему о них узнать, он жил в предвкушении своей особенной миссии, хоть и старался не показывать виду. Оставаться слабым человеком среди вампиров ему было неприятно и обидно. И когда Филипп, наконец, завел с ним разговор на нужную тему, он увидел, как в глазах швейцарца, несмотря на всю его непробиваемую бесстрастность, загорелась темная радость. Как же приятно было ее видеть… Когда-то Жак заявил, не раздумывая, что готов быть всем, что Филипп захочет. Но он, конечно, сам не понимал, под чем подписывается. Он простой и хороший человек, он даже любит какую-то дуру Шарлотту… А Филипп еще больший дурак, потому что ревнует его к ней… И Лоррен дурак тоже, раз думает, что Филиппу будет легко убить своего швейцарца, если что-то пойдет не так!

Ночь уже давно перевалила за середину, когда Филипп велел Жаку явиться к нему в кабинет, очень надеясь, что там им никто не помешает. Даже сейчас, когда дело близилось к рассвету, и всем вампирам полагалось думать о сне грядущем, у кого-нибудь могло найтись срочное дело, требующее немедленного вмешательства принца города. Так всегда бывало.

Жак моментально явился на зов, но выглядел усталым, что и не удивительно, — он вел ненормальный образ жизни, одновременно и человеческий и вампирский, и было вообще непонятно, когда он спит. Похоже, определенного времени для сна у него и не было: пару часов днем, пару часов ночью, как получится. Филипп подумал, что Жак давно уже по сути стал его слугой крови, и было бы только справедливо помимо обязанностей вручить ему и преимущества этого статуса.

— Я говорил тебе однажды, что ты мне нужен в ином качестве, нежели вампир, — сказал он Жаку, — Хочу, чтобы ты был моим слугой крови. Это особенная связь. Мы пройдем определенный обряд и наши отношения изменятся, мы станем очень близки…

В глазах Жака мелькнуло замешательство, и Филипп рассмеялся.

— Это не имеет отношения к плотскому соитию. Это духовное единение. Метафизическое… Черт, как же тебе объяснить? Помнишь, ты пил мою кровь, и она исцелила твои раны? Так вот, если ты будешь пить мою кровь понемногу изо дня в день, между нами возникнет ментальная связь… Э-э… в общем, я смогу знать, о чем ты думаешь, и ты сможешь слышать мои мысли.

Жак смотрел на него серьезно и сосредоточенно.

— Кроме того, что общение между нами упростится, ты сделаешься сильнее, перестанешь стареть, фактически обретешь бессмертие. Но это будет значить и то, что ты навсегда свяжешь свою жизнь с моей, и не сможешь заявить однажды, что срок твоей службы истек. Мы заключаем вечный контракт. И если я умру, — ты тоже умрешь.

Жак кивнул.

— Это понятно.

— Что именно?

— Поступая к вам на службу, я понял, что это бессрочный контракт. Не сразу понял, но довольно быстро… Меня это устраивает.

Несколько мгновений Филипп молча смотрел на него.

— Служа мне, ты губишь свою душу, — проговорил он с неохотой, — Это тоже тебя не смущает?