Бог Войны (ЛП) - Кент Рина

— Я? Умоляла тебя? Ты, должно быть, сошел с ума.

— Я сошел с ума, раз терплю твое присутствие? Да.

— Я не умоляла тебя жениться на мне.

— Значит ли это, что ты помнишь ночь предложения?

— Если я ее не помню, это не значит, что ты можешь нести чушь. С какой стати я должна умолять человека, которого ненавижу больше всех, жениться на мне? Я не в отчаянии и не самоубийца.

В его глазах быстро, как молния, промелькнул намек на что-то непостижимое, а затем они вернулись к своему обычному состоянию — как нечитаемое серое облако.

— И все же ты вышла замуж за человека, которого ненавидишь больше всех. Ирония судьбы.

— Скорее, кошмар.

— Реальность, миссис Кинг.

— Перестань называть меня так.

— Но это правда. У нас есть свидетельство о браке и была церемония, чтобы доказать это, — он берет меня за руку и грубо надевает кольцо на палец, не проявляя ни терпения, ни мягкости.

Но, опять же, в этом дьяволе нет ни одной мягкой косточки.

Я смотрю на кольцо, и почему-то оно кажется мне знакомым. Утешительным.

Что это за тревожная мысль?

Решив держаться подальше от этой темы, я скрещиваю руки.

— Ну, есть кое-что, что может это исправить. Это называется развод, и я хочу его.

Из его жестоких губ вырывается взрыв смеха, наполняющий машину жуткими нотками, прежде чем он резко останавливается.

— Развода не будет, миссис Кинг.

— Ну, я требую его.

— Требование отклонено.

— Я имею полное право решать, каким будет статус моего брака, и я хочу, чтобы он закончился. Как можно скорее.

— Нашего брака.

— Что?

— Ты сказала о статусе твоего брака, но это наш брак, миссис Кинг.

— Ну, наш брак явно аномальный, учитывая, что мы терпеть друг друга не можем. Не знаю, что творилось у меня в голове, когда я согласилась на эту нелепую свадьбу, но я больше не одержима и хотела бы поступить правильно. Пожалуйста и спасибо.

— Одержима… — медленно повторяет он это слово, словно пробуя его на вкус, препарируя и, возможно, разрезая на части, как бесчисленные сердца, которые он разбил на куски, часто неосознанно и без сожаления. — Ты думаешь, что была одержима, когда согласилась выйти за мену замуж?

— Другого объяснения этому безумному решению нет.

— Интересно, — он снова сосредоточивается на своем телефоне, полностью и фактически игнорируя меня.

Этот урод имеет докторскую степень по повышению моего кровяного давления. Если бы я все еще была подключена к тем больничным аппаратам, они бы пищали с невероятной силой.

— Я с тобой разговариваю, — прохрипела я.

— А я — нет.

Я выхватываю телефон из его рук и думаю о том, чтобы выбросить его из окна. Но это заставит меня выглядеть драматичной и импульсивной — два прилагательных, которые Илай любит запихивать мне в глотку.

Поэтому я выравниваю дыхание и позволяю телефону упасть на колени.

— Я сказала, что хочу развестись.

— А я сказал, что ты не получишь развода.

— Я подам на тебя в суд.

— Нет, не подашь.

— Хочешь поспорить?

— Если ты в настроении потерять деньги и время, а также свой слабый мыслительный процесс, то конечно. Я предлагаю тебе хоть раз в жизни перестать быть импульсивной и подумать об этом логически.

— Это самое логичное решение. Между нами нет никакой любви, Илай. Какого черта ты вообще на мне женился?

— Как я уже сказал, ты умоляла.

— Допустим, я умоляла, что, кстати, ни в коем случае не правда. А ты просто согласился?

— Я всегда был неравнодушен к умоляющим, — его глаза сверкают смертоносным блеском, и я сглатываю, чувствуя внезапную сухость в горле.

— Будь серьезным, — выдыхаю я.

— Я абсолютно серьезен. Выбрось из головы мысль о разводе. Чем быстрее, тем лучше, — он тянется за телефоном, но я держу его на расстоянии вытянутой руки.

— У меня высокие требования.

— Я люблю такое.

— У меня очень дорогие пристрастия.

— Хорошо, что я происхожу из старых денег и достаточно богат, чтобы затмить ВВП нескольких стран.

— Я сведу тебя с ума.

— Ничего нового.

— Ты мне не нравишься.

— Это потому, что ты меня любишь.

— В твоих чертовых мечтах. Я не в твоей лиге.

— Я могу вернуть тебя в нее, если захочу.

Я в бешенстве. Мои пальцы покалывает от желания швырнуть телефон в его глупое великолепное лицо и уничтожить его раз и навсегда.

— Мы закончили? — спрашивает он скучающим тоном.

— Нет. Я все еще не понимаю, почему этот брак состоялся.

— Потому что он выгоден нам обоим. А теперь хватит бессмысленной драмы.

— В каком смысле выгоден нам обоим?

Он издал прерывистый вздох.

— Мне нужна была жена для имиджа, а тебе — муж, чтобы безопасно покинуть орбиту родителей и скрыть свою саморазрушительную натуру, безрассудное поведение и тревожные психические срывы. Это отвечает на твой вопрос?

Он вырывает телефон из моих ослабевших пальцев, а я смотрю на него, потеряв дар речи.

Горький привкус опускается на дно желудка, а к горлу подступает тошнота.

Я знала, что что-то не сходится, но не думала, что пойду на сделку с дьяволом, чтобы остановить тикающую бомбу в своей голове.

Мой брак, как и моя жизнь, — одна большая постыдная фикция.

Оставшаяся часть поездки проходит в напряженном молчании. Илай не поднимает глаз от своего дурацкого телефона, а я смотрю на все, кроме него.

На знакомые и одновременно странные лондонские улицы. На водителя и помощника, который, как я запоздало поняла, наверняка все слышал, включая мое унизительное осознание того, что произошло в моей жизни.

Прошло два года, а в моей жизни все тот же беспорядок, что и в последний год учебы в университете.

По словам Сеси и Ари, я вышла замуж за Илая летом после окончания университета и с тех пор ничего не делала.

Это был их способ намекнуть, что я все еще та самая засранка, которой я себя помню. Я не участвовала ни в одном конкурсе после того, как сбежала со сцены. Не получала ни контрактов, ни приглашений в оркестры, ни даже на мероприятия. Я просто ушла с музыкальной сцены так же тихо, как угасающая звезда.

И вот так я подожгла свой талант и утопила его в огромном количестве алкоголя, превратив в огромный мусорный бак.

Блестяще.

Очевидно, я все еще иногда играю, но какой в этом смысл, если я — единственный зритель?

Я веду себя на автопилоте, когда машина останавливается и мне открывают дверь. Я выхожу на асфальтированный подъезд к дому, и мои туфли на каблуках Jimmy Choo издают скрип, когда я резко останавливаюсь.

Передо мной возвышается величественное здание в эдвардианском стиле с кирпичной кладкой и массивными окнами, окруженное огромным садом и оранжереей, украшенной множеством розовых комнатных растений.

Но не это заставляет меня остановиться на месте. Клянусь, однажды я видела этот дом во сне. Вплоть до великолепной розовой оранжереи.

Однако раньше я здесь никогда не была. То есть я не помню последние два года, значит, я здесь уже была, но просто забыла. Может, поэтому мне кажется все здесь знакомым?

— Полагаю, дом получил твою печать одобрения.

Я вздрагиваю, когда грубый голос Илая звучит так близко от меня, что мои чувства замыкаются. Я прочищаю горло и поднимаю на него глаза.

— Когда ты его купил?

— Моя семья всегда владела им. Это был свадебный подарок дедушки Джонатана нам обоим.

— Но до этого я никогда здесь не была?

— Нет, — он повел меня вперед, положив руку мне на спину. Я сопротивляюсь дрожи, но это трагически бессмысленно.

Я чувствую, как подушечки его пальцев почти прожигают дыры в моем нежно-розовом платье от Ralph Lauren.

Мы останавливаемся у входа, и нас встречает ухоженный, безупречно одетый персонал, которого я никогда в жизни не видела.

Перед ними стоит невысокая худая женщина с азиатскими чертами лица и очками в толстой оправе.