Любовь и Хоккей (ЛП) - Джей Монти

Она - королева сокрытия своих эмоций. Валор надевает маску уверенности каждый божий день своей жизни. Надеясь, что если она сможет сначала пошутить о том, что она сорванец, люди не заметят, что ее беспокоит то, что у нее нет мамы, которая научила бы ее быть "леди".

Все, что я хочу сделать, это завернуть ее в кокон и спасти от всей боли, которую этот мир собирается причинить ей. Может быть, именно поэтому мы с Вэлли так близки поэтому, когда она чувствует необходимость сломаться, это происходит и со мной. Боль распознает боль. Наши матери ушли, потому что они так решили, не потому что кто-то заставил их, а потому что они этого хотели. Моя боль и ее боль? Это тот же вид пыток.

Слезы наполняют ее ярко-зеленые глаза, которые с каждой секундой становятся серыми. Вэлли плакала при мне всего несколько раз. 

Самый худший из них?

* Жужжание * * Жужжание*

Со стоном я переворачиваюсь на другой бок и беру свой телефон со столика. Который, блядь, час? Я беру трубку и снова ложусь на спину. Громкий зевок срывается с моего рта, когда я отвечаю, все еще с закрытыми глазами.

— Алло? - Мой голос дрожит от недосыпа. Я провожу рукой по лицу, пытаясь хоть немного прийти в себя.

— Би? - Ее голос тихий, тихий и звучит полным слез.

Я сажусь прямо в кровати. Мое сердце колотится в груди, а по венам течет ледяной холод. Я спускаю ноги с кровати, хватаю с пола джинсы, которые были на мне сегодня вечером, и начинаю натягивать их на себя. К черту боксеры.

— Валор? Что случилось, ты в порядке? Где ты?

Она мягко смеется, но я могу догадаться, что по ее лицу текут слезы.

— Я в порядке. Эм, извини, что я тебя разбудила, я... я… Мне нужна услуга.

Я делаю глубокий вдох, когда она говорит мне, что ей ничего не угрожает, но мое тело все еще находится в состоянии повышенной готовности. Я зажимаю телефон между плечом и ухом, надевая кроссовки и носки.

— Все, что угодно, Вэлли.

— Я на вечеринке с ночевкой, и я плохо себя чувствую. Я хочу вернуться домой. Папы сегодня нет дома, и я не хочу его беспокоить. Я хочу, чтобы он хорошо провел время ... - она замолкает. Ее голос мягкий, и ближе к концу он срывается.

— Напиши мне адрес, я уже в пути.

Я быстро натягиваю рубашку и хватаю ключи. Поездка к маленькому пригородному домику оставляет мне время подумать.

Валор знает, что ее отец пришел бы и забрал ее, где бы он ни был и что бы ни делал. Я со вздохом устало провожу рукой по волосам. Итак, почему она позвонила мне? Что произошло на вечеринке с ночевкой, что заставило ее почувствовать, что она не может поговорить об этом со своим отцом?

Беспокойство терзает мои кости всю дорогу, пока я не въезжаю на подъездную дорожку к дому. Я достаю свой телефон, посылаю текстовое сообщение Валор, давая ей знать, что я здесь.

Я смотрю в окно на дверь, наблюдая, как она медленно открывается. Рыжие волосы Валор заплетены в неряшливые косички, а хоккейная пижама украшает ее одиннадцатилетнюю фигуру. Мое сердце сжимается в груди, когда я вижу ее опухшее лицо и влажные глаза.

Она подбегает к моей машине, открывает пассажирскую дверь и проскальзывает внутрь. Я включаю подогрев сиденья на максимум и наблюдаю, как она подтягивает колени к верхней части тела. Кладет голову на окно и вздыхает.

— Твоя машина всегда пахнет тобой, - бормочет она. Тяжелые слезы оставляют мокрую дорожку на ее подбородке. Она шмыгает носом и вытирает глаза рукавом. На самом деле ее заявление не требовало ответа. Она просто дала мне понять, что это заставило ее чувствовать себя комфортно.

Я включил задний ход и поехал к ее дому. Тишина не неловкая, она просто тихая. Я позволяю ей дышать, даю ей понять, что теперь с ней все в порядке. Она в безопасности. Ей нужно несколько минут, чтобы почувствовать себя в безопасности.

Когда мы возвращаемся к ее дому, я помогаю ей выйти из машины и открываю своим ключом входную дверь. Замечаю, что машины ее отца нет, и решаю сказать ему утром, когда он вернется домой.

— Иди, сядь на диван, найди нам что-нибудь посмотреть, я буду там через секунду, - тихо говорю я, и она кивает. Я направляюсь на кухню, открываю шкафчики и беру кофейную чашку, мед, чай, молоко и лимон. Как только все ингредиенты будут готовы, я начинаю кипятить воду.

Анна готовила это для меня, когда мне снились кошмары и я не мог заснуть. Раньше это сразу усыпляло меня, а в детстве заставляло чувствовать себя в безопасности и любимым. Это то, что нужно Вэл прямо сейчас. Чувствовать себя любимой.

Я кладу руки на стойку, успокаиваясь от выброса адреналина. Как только вода закипает, я наливаю ее в чашку, добавляю ломтик лимона, чайный пакетик, мед и немного молока. Я несу чашку в гостиную, где Валор свернулась калачиком на диване, завернувшись в одеяло.

Я сажусь на пол перед ней и протягиваю ей чай. Она берет его, заглядывает в чашку и приподнимает бровь.

— Ты пытаешься отравить меня?

Я смеюсь, качая головой. 

— Нет, пока нет. Выпей, тебе станет лучше.

Она делает несколько глотков, прежде чем поставить бокал на пол между нами и тихо шепчет:

— Спасибо.

Я прочищаю горло. 

— Итак, ты собираешься рассказать мне, что произошло, или мне придется силой вытянуть это из тебя?

Закатив глаза и застонав, она начинает говорить:

— Это глупо, мама Кэти только что сказала кое-что, что вывело меня из себя. Я не хотела оставаться до утра и снова слышать ее голос.

Я поднимаю бровь, зная, что это еще не все. Она садится, накинув одеяло на плечи.

— Она сказала, что моему отцу нужно было поторопиться и найти жену, пока я не превратилась в мальчика или лесбиянку. И все потому, что я разговаривала с Кэти о том, как идут дела в хоккее. Весь вечер она рассказывала мне, какой я была не леди. Скрести ноги, Валор. Валор, не говори с набитым ртом. Валор, это. Валор, то. Я имею в виду, что такого плохого в том, как я себя веду? - В конце ее голос срывается, и на глазах наворачиваются слезы.

Она резко встает, расхаживая по комнате. Я раздражен тем, что эта ситуация беспокоит ее, и наблюдать за тем, как она переживает эти эмоции, похожие на американские горки, больно.

— Да, я... я люблю спорт, и я беспорядочно ем все подряд, но это не делает меня мальчиком! Я ничего не могу поделать с тем, что у меня нет мамы, которая научила бы меня этим вещам, Би. Я ничего не могу поделать с тем, что она бросила меня! Я ничего не могу поделать с тем, что она ушла ... - Она почти кричит, когда слезы начинают литься быстрее. Я быстро встаю, направляясь к ней. Обнимаю ее, крепко прижимая к своей груди. Ее маленькие ручки цепляются за мою рубашку, когда она дрожит рядом со мной.

— Почему она не хотела меня, Би?! Что со мной такого плохого, что люди бросают меня? Что я... я сделала? - Ее голос дрожит. Она даже слова с трудом выговаривает. Я крепко зажмуриваю глаза. Я не знаю. Вот что я хочу сказать.

Я не знаю, Вэлли.

Моя мама тоже бросила меня. Она бросила меня и тоже не сказала почему, и каждую ночь я плакал, пока не засыпал, задавая один и тот же вопрос.

Но я не могу этого сказать. Я должен сказать что-то, что сделает ее лучше, что поможет ей. Я должен быть тем человеком, который был мне нужен, когда я был молод. Я говорю ей то же самое, что говорила мне жена тренера Эрика Анна, когда я злился на весь мир, злился на свою мать.

— Что я узнал о жизни, так это то, что отпускать не значит любить меньше, - тихо говорю я.

Одна слеза скатывается по ее бледному лицу и с громким стуком падает на стол. Я стискиваю зубы, поворачиваясь к официантке с вымученной улыбкой.