Тупак Юпанки - Я умер, воскрес и умер вновь...

— С чего ты взял, что что-то случилось? — как можно спокойнее отвечаю я вопросом на вопрос.

— Ты… какой-то странный. Ты плохо выглядишь. У тебя что-то с рукой.

— У меня не…

— Брось, я же вижу, что ты ей совсем не двигаешь. Ты вообще здоров?

Я пытаюсь улыбнуться и ответить, что со мной всё в порядке, но в этот момент, как назло, моё тело пронзает острая боль. Я уже привык к ней, так что мне хватает сил не вскрикнуть, однако я зажмуриваю глаза, и моя правая рука, лежащая на столе, непроизвольно сжимается в кулак. Я пытаюсь сосредоточиться на дыхании. Я знаю, что это скоро кончится.

— Северус, — встревожено шепчет Гарри, — что с тобой?

Черт побери! Как всё не вовремя. Я не хочу, чтобы он это видел. Он может всё понять, и тогда мой блестящий план рассыплется в прах.

— Северус, пожалуйста…

Я не могу открыть глаза, но слышу его шёпот уже совсем близко. И в этот момент я чувствую, как моей руки осторожно касаются его прохладные пальцы. Движение получается непроизвольным. Я не хочу делать этого, но машинально хватаю его за руку, и он резко выдыхает от боли. Кажется, я выворачиваю ему пальцы. Я делаю над собой адское усилие, чтобы разжать ладонь, однако, он не убирает свою руку, а бездумно переплетает свои пальцы с моими. В эту секунду боль резко покидает моё тело, и я наконец облегчённо выдыхаю и откидываюсь на спинку стула, открывая глаза.

Он внимательно на меня смотрит и хмурится, и я понимаю, что ему теперь не нужно никакой легилименции, чтобы меня раскусить.

— Что с тобой? — повторяет он свой вопрос.

— Ничего, — спокойно отвечаю я и выдёргиваю свою руку из его ладони. — Мне просто стало нехорошо. Но теперь всё в порядке. Правда.

Он тоже откидывается на спинку стула и обиженно фыркает:

— Ты бы сначала врать научился. Шпион…

От его замечания мои губы трогает робкая улыбка. Но теперь я ясно понимаю, что просить его о встрече было ошибкой с моей стороны. Если я не хочу, чтобы он всё узнал, мне нужно срочно отправляться домой. Потому что если случится ещё один приступ…

— Мне пора, — говорю я и поднимаюсь.

Однако тут же понимаю, что это было ещё большей ошибкой. После приступа тело очень плохо меня слушается. Голова начинает кружиться, так что мне приходится опереться о стол, чтобы не упасть. Гарри тут же вскакивает и помогает мне сесть обратно.

— И куда же ты собрался? — с моими же саркастическими интонациями осведомляется он.

— Домой, — сухо отвечаю я.

— Ты даже аппарировать не сможешь.

— Сюда я как-то добрался.

— Это было сюда. А теперь нужно обратно.

— Смешно.

— Чем могу.

Около минуты мы сидим в тишине. Потом он, наконец, говорит:

— Давай, ты расскажешь, что с тобой происходит, а я помогу тебе добраться до дома.

У меня всё-таки хватает сил на то, чтобы сощуриться и фыркнуть.

— Мне не нужна твоя помощь. Я и сам могу добраться до дома.

Он отводит взгляд, несколько секунд о чём-то думает, а потом хитро улыбается и сообщает:

— Ну, тогда давай так. Ты рассказываешь мне, в чём дело, а я не навязываюсь тебя провожать.

Я скриплю зубами.

— Я не собираюсь ни о чём тебе рассказывать, ясно? Со мной всё нормально!

— Ладно, — он примирительно поднимает руки. — Такой вариант. Я провожаю тебя до дома и ни о чём не спрашиваю. Идёт? — Я посылаю в него свой фирменный взгляд «ненавижу тупых гриффиндорцев». — Кстати, советую тебе согласиться на этот вариант, потому что одного я тебя в таком состоянии не отпущу.

— И ты ведь не отстанешь, да?

— Конечно. И не волнуйся. Я просто провожу тебя и сразу уйду. Честно. Просто я хочу быть уверенным, что ты доберёшься до дома, не испустив дух где-нибудь по дороге.

Он беззаботно улыбается, даже не представляя себе, как метки сейчас его слова. Я вздыхаю. После того, что он увидел, он точно не оставит меня в покое. Так что его последний вариант наименее опасен для меня.

— Хорошо, — наконец соглашаюсь я. — Ты проводишь меня до дома, сразу уйдёшь и не будешь задавать никаких вопросов.

— Идёт, — кивает он и поднимается, протягивая мне руку.

Я колеблюсь немного, но потом обхватываю его ладонь, и он помогает мне встать на ноги. Меня ещё немного пошатывает, но тепло его руки как будто подпитывает меня силой, и я уже могу сделать несколько шагов по направлению к выходу, не отпуская его руки.

Когда мы выходим из кафе, он аппарирует, а я просто перемещаюсь вместе с ним. Мы оказываемся возле моего дома. Я открываю дверь, мы заходим внутрь. Я уже разворачиваюсь, чтобы поблагодарить его за помощь и распрощаться навсегда, но тут меня настигает ещё один приступ.

Возможно, мои ощущения спутаны, а возможно, это действительно так, но мне кажется, что на этот раз он сильнее, чем все предыдущие. Боль настолько невыносима, что я невольно вскрикиваю и хватаюсь за стену, потому что голова начинает страшно кружиться. Однако гладкая поверхность не спасает. Перед глазами пляшут точки, и я понимаю, что теряю сознание. Я боюсь, что могу уже не очнуться, но ничего не могу с этим поделать. Я падаю на пол…

Когда я прихожу в себя, то по-прежнему лежу на полу. Рядом со мной на коленях сидит Гарри и с тревогой вглядывается в моё лицо. Его дыхание сбито, между бровей залегла складка.

— Что это? — шепчет он. — Северус, ради бога, скажи мне, что с тобой. Это какое-то зелье? Что-то случилось в лаборатории? Что происходит?

Но я только слабо мотаю головой и, еле разлепляя губы, шепчу в ответ:

— Ты обещал не спрашивать.

— Говнюк, — шипит он, и я чувствую, как меня поднимают сильные руки.

Я ощущаю такую слабость, что невольно закрываю глаза. Меня мутит. Я совершенно не помню, как мы добираемся до гостиной, но обнаруживаю я себя сидящим на том самом диване, где спал Гарри в последний раз.

Гарри садится рядом со мной и берёт меня за руку. Я машинально сжимаю его пальцы. Всё, чего я сейчас хочу — это чтобы он никуда от меня не уходил. Но одновременно с этим мне хочется, чтобы он немедленно отсюда убрался. Силы стремительно покидают меня, и я боюсь, что могу умереть в любой момент.

Я закрываю глаза и сползаю ниже. Мои мышцы абсолютно расслаблены, так что мне даже трудно сидеть прямо. Я чувствую его жаркое дыхание на своей щеке.

— Северус, прошу тебя… Ты просто обязан мне сказать. Ты не можешь просто взять и оставить всё как есть. Тебе очень плохо, я должен что-то сделать.

— Уже ничего нельзя сделать, — шепчу я. — Прости…

И вдруг я чувствую, как его губы касаются моих. Легко и нежно, безо всякого намёка на что-то большее. Но даже от этого короткого прикосновения я ощущаю мгновенный прилив сил и открываю глаза. Он нависает надо мной и внимательно вглядывается в мои глаза, пытаясь хоть что-то в них разглядеть.