Роузи Кукла - Гардемаринки-гарде!

— Ой! Ну, и дура же ты? Ой, какая дура!

— Это почему? Думаешь, не пролезет?

Я ее как двину под ребро.

— Ты, что? Что я такого сказала? Думаешь, такого не бывает?

Я ей еще раз! Потом еще. Вывела она меня из себя, ей богу. Обиделась и наконец–то отцепилась. Отсела и надулась. Пусть, думаю, немного в себя придет, а то совсем распустилась! Это надо же такое придумать? Да, как же это такое возможно? Вот же черт! Что это и я о том же? Вот же какая она приставучая со своими руками?

Ну, а потом поняла, что она мне совсем помешала. Ну, что за Коза неугомонная такая? Она ведь совсем меня вывела из настроения делового. Какая там учеба?

Вот, думаю, а как же я, с такой неугомонной, а если ко мне полезет? Ну, как полезет, так и отскочит. А вот что подумают? Так, не годится, надо что–то придумать. И пока мы досиживаем пару, в голову все, что угодно, но только не лекция. Наконец, к концу занятий меня осенило! Ну, слава богу!

— Женька! Как ты посмотришь на то, что бы сегодня у меня дома переночевать?

Согласилась, слава богу. Женька она такая, бедовая девка и мне с ней теперь спокойно. Ну, как я?

После занятий, передала дела и уже втроем, я, Женька и Коза распрощались и с сумками домой. С собой даже белье прихватили и домашние вещи. Не хочу я ее вещи трогать, даже прикасаться. А вот, насчет квартиры, это думаю, правильно дядя придумал, я ведь здесь тоже хозяйка.

Мне приятно всегда отмечать как на меня, а сегодня, так на нас троих, все смотрят и парни и девочки. Да, что там! Все, буквально! И я под собой ног не чувствую в такие моменты, понимаю, что я на верном пути жизненном. Ведь если сейчас на нас так смотрят, пока мы курсантки, то, что потом будет, когда мы уже офицерши? А смотрят, они потому, что все эти дни и месяцы мы в нашей форме и уже обвыклись и привыкли. Да и носим ее уже не просто ладно, а и красиво! Вот, грудь свою словно нес я, так мне приятно, что даже дыхание замирает, когда отмечаю, как парни на нее пялятся, а она так рельефно из–под кителя выступает! А, вот сейчас вижу, как девчонки во все глаза нас осматривают, как бы к себе примеряют.

Нет, девочки! У вас этот номер не пройдет! То мы, идем! И хоть каблучки у нас не высокие, но мы выше вас на три головы! Потому что, кто вы, а кто мы?

Мы, гардемариночки! А вы?

Вот и погоны у нас с якорями, на наших хрупких и нежных плечиках, и юбочки чуть выше коленочки, так приятно задираются с каждым шагом, чуть–чуть. Но так, что все глаза мужчин на нас!

Вот, то–то же! Нет! Как мне сразу приятно это повышенное внимание! А как на нас смотрят степенные люди и пожилые?

Голову повернула и вижу, что не одна я так думаю. Девчонки мои словно на подиуме. Головки свои приподняли, плечики расправила, сисички выставили! Улыбочки приятные, глазки вспыхнули, горят, светятся задорным огоньком. Прелесть, а не девочки! И мы не сговариваясь, шаг в шаг! Раз, раз! Даже, голова закружилась! Да разве же не так?

Только в подъезде перевели дыхание и стразу вместе разом.

— Ну, девчонки, такое событие надо отметить!

— Обязательно! А то, как же?

Я, засомневалась, а девки.

— А как же традиции? Нет, как же обычаи морские, гардемаринские? Раз вышли на берег, то хоть по чарочке? Так? И потом, как мы им всем нос утерли! Что не так, разве?

Вещие сны

— А где, Женька? — Спрашиваю, не соображая. Мне с непривычки все кажется, что я что–то упускаю. Привыкла все под контролем, а тут, какой уж контроль, сплошное расслабление.

Я за столиком, развалилась на диване, а Зойка напротив и с парнем в засос целуется. Да, кстати, как же звать его? Веня, Вениамин, что ли? Я не хочу им мешать и поднимаюсь, мне надо выйти. Уф ты, черт! Лучше бы я не пила? А то чувствую, как все вокруг слегка покачивается и в голове неприятно кружится.

Так! Сейчас я вылезу. Что за черт! Ноги не слушаются. Я что же, пьяная? Нет, вроде бы, все в порядке!

Пока в туалете, то мне все кажется, что я не так все проделываю. Ну, точно, надо бы поменять что–то, а то… Так, а где же они у меня? Так я с собой их брала? Брала! Точно помню. А вот куда я их засунула? Что–то такое временное сообразила, из бумаги туалетной и пошла на поиски. Так! Вот сумки, эта моя. Ах, да, вспомнила! Я же ее разобрала. Так? Так! Теперь значит мои вещи в шкафчике в моей комнате. Так иду туда.

Вошла, свет не зажигала. Пока стою у двери, но слышу, что кто–то тут есть.

Дышит и так, что я сразу же трезвею. Ну, я все–таки женщина и это дыхание с придыханием, и уж тем более, стонами я различаю и отлично все понимаю. Итак, всматриваюсь. Что это? Кто это? Да это…

От неожиданности даже присела. И пока все никак не могу нащупать дверную ручку, мне невольно приходится слушать, что тут происходит. А происходит, то, о чем я уже не одну ночь думала и все никак не могла в себе разобраться. Так как же я буду так, как сейчас эта, что с голыми ногами и так их высоко и так откровенно открыто! А слух, как нарочно, фиксирует и отмечает эти ее и его прерывистое, со страстью дыхание. Я, как нашкодившая девчонка сижу и молчу.

Хочу встать, а тут же понимаю, что их сразу же отвлеку, оторву их друг от друга. Ладно, уж, пусть закончат! А они как назло, все никак не могут кончить. Ну, что же вы? Ну, давайте уже! Сколько можно? И чем я дольше здесь, тем все сильнее до меня доходят эти звуки и стоны и тем, я с каждой минутой все сильнее и сильней, ощущаю, что они и меня захватывают.

Зрение адаптировалось, и я уже вижу больше. Вижу, как снует его голый, белый зад. Чувствую, как он старается, мальчик! И как он ее и туда и сюда! Эх, мне бы вот так!

От таких мыслей сразу же так потянуло внизу, что я потихонечку привстаю и, как мне кажется быстро, дверь приоткрываю и вон из комнаты.

Ух! А мне уже невтерпеж!

У меня так бывало и не раз. Как месячные, так меня обязательно потянет на удовлетворение. Нет ни с кем–то, такого не могла позволить, а сама с собой. Осуждаете? А что делать? Я вообще–то этим не грешу. Строго к самой себе отношусь. Но иногда так хочется, так меня всю выкрутит, что я готова с кем угодно и хоть на стенку лезу, пока сама себе. И тогда словно волна схлынет, и я тогда сразу же перехожу в другое состояние. Спокойнее и уже чувствую, что на этот раз, а в дальнейшем я уже могу и без этого обойтись.

А сейчас нет! Не могу, хочу!

Прошла в коридоре и встала, словно заколдованная красавица. Куда мне податься? Там эти, а в комнате другие. Коза с этим, ну как там его, Вениамином.

— Мариночка, что случилось? — Я молчу. Думаю, легка на помине.

— Ну, что я тобой, милая? Что? Скажи, я пойму.

Она ко мне наклонилась, руку мне положила на плечо и тут я чувствую, что вот, сейчас я это сделаю. И я сама не понимаю почему, со стоном, выпрямляюсь, не ясно, смутно вижу ее лицо, встревоженные глаза и почему–то шепчу ей.