Джасинда Уайлдер - Альфа (ЛП)

— Харрис все время присматривал за тобой. Его образование позволяет ему это. И как у него получилось? Ты когда-нибудь его видела?

Я думала долго и упорно. — Да, я думаю. Было несколько раз, когда у меня было смутное ощущение, что за мной наблюдают, но, в основном, нет.

— У меня есть несколько дисков с твоими фотографиями. Но не беспокойся, там нет фотографий, нарушающих твое уединение. Нет никаких фотографий с твоим любовником или другом... в течение многих лет. Достаточно просто информировать, чтобы я мог знать.

— Знать, что? И почему?

— Знать о тебе. И что ты в безопасности.

— Но такого не было. Я не была в безопасности!

— Да ты была. Ты никогда не голодала. Ты никогда не была в какой-либо прямой опасности. Я всегда вмешивался, как только чувствовал опасность. Харрис несколько раз вмешивался, чтобы предотвратить опасность, хотя ты об этом и не знала. Он, в конце концов, очень хорош в своей работе. — Он замолчал, а потом продолжил. — Харрис?

Харрис заговорил.

— Мисс Сент-Клер. Помните ли вы День Святого Патрика два года назад? Вы и ваша подруга Лайла вышли за выпивкой. Вы двое пили с полудня до двух ночи. Вы обе были в крайне нетрезвом состоянии.

Я вспоминала за закрытыми глазами. — Да. Я помню.

— Вы были одеты в лимонно-зеленую футболку и джинсы. Лайла была одета в... ну, я полагаю, это можно было бы назвать платье. Оно было... довольно коротким.

Я не могла удержаться от смеха от его описания. Ее платье едва прикрывало ее задницу, и если она ступала неправильно, ее задницу и вправду было видно. Потом тот факт, что он знал точно, во что мы были одеты, заставил меня трястись. – Ты… был там?

— Я всегда был там, мисс Сент-Клер. Не виден для глаз, но был. Вы и Лайла были слишком пьяны, чтобы даже идти прямо в ту ночь, но не было такси, а автобус не ходил туда, куда вам было надо. Так что вы шли всю дорогу пешком. Семнадцать кварталов. В два часа ночи, по центру Детройта.

Я вздрогнула, когда вспомнила ту ночь. Мы жили вместе, в той дерьмовой квартире в центре города. Мы редко выходили за пределы и никогда в одиночку. Мы были слишком пьяны. И мы, на следующий день подумали, что это было чудо, что мы добрались домой живыми. Теперь я начинаю думать, что это было не чудо, а защита Харриса.

— Это было безумно плохое решение, и мы виноваты, — сказала я. — Мы проснулись на следующий день удивленные тем, что были дома в целости и сохранности.

— Все нормально, вы не знали.

— Что? — Я отхлебнула виски для храбрости. — Что вы имеете в виду?

Харрис ответил. — Лайла была настолько пьяна, что вы в основном несли ее всю дорогу. Она не могла встать, не могла ходить, ни даже говорить. Вы были не менее пьяны, но как-то умудрялись помогать ей. Я никак не мог понять, как вы смогли сделать это. Вас тошнило несколько раз, но вы все равно тащили ее. – Его голос звучал так, как будто он был поражен. — Вы помните что-нибудь из этой дороги домой пешком? Любое чувство опасности? Кого-нибудь, кто выражал угрозу?

Я крепко задумалась — дорогу домой я не помню. Я вспомнила, очень мало, всего несколько случайных мыслей — какой тяжелой Лайла была, как я устала, какой пьяной я была и как сильно я хотела быть дома. Как сильно терпела боль в спине. Да это было странно, как и говорил Харрис. — У меня есть смутное воспоминание... трое мужчин. На углу улицы. Они кричали нам, я думаю. На другом языке. Испанский, может быть? Я думаю... я думаю, они следовали за нами некоторое время. Я помню... я помню, что пыталась идти быстрее, но Лайла была настолько тяжелой, но ничего больше.

— Да. Эти трое. Они последовали за вами, в самом деле. Чтобы окружить. И они действительно говорили по-испански. Все, что они сказали... хорошо, что вы не говорите по-испански. Они говорили мерзкие вещи. Я не буду повторять их слова, но это было отвратительно.

— Они могли бы причинить нам вред? — Я должна была спросить.

— О, да. Они намеревались изнасиловать и убить вас обеих.

Голос Харриса стал холодным, жестким. — Вот что они говорили. Сказать вам точно, что они намерены сделать. Их план был следовать за вами домой, подождать, пока вы откроете переднюю дверцу, а затем подтолкнуть вас обеих. Изнасиловать, убить вас и оставить в вашей собственной квартире. Никто бы не узнал, что случилось, и они никогда не были бы пойманы. Не было никаких камер в вашем здании. Никто не знал, что вы покинули бар — никто не ожидал, ничего такого. Прошли бы дни, прежде чем кто-либо нашел ваши тела.

— Я чувствовала себя больной. – Они… что их остановило?

Харрис не сразу ответил. Когда он это сделал, голос его был холоден как Арктика.

— Я. Как только понял их намерения я начал им противостоять.

Он опять замялся.

— Противостоять? Я полагаю, ты имеешь в виду... ты боролся с ними? — Я не уверена, что хотела знать, но не могла не спросить.

Он ответил. – Харрис не боролся.

— Тогда что? – спросила я.

Харрис прочистил горло. — Они были подонками. Я не люблю убивать, но смертью тех троих я насладился. Я сделал одолжение человеческой расе, когда перерезал им глотки.

Волна головокружения захлестнула меня. – Ты... ты их убил?

— Быстро и легко. Не чувствую никакой вины за это, мисс Сент-Клер. Они собирались по очереди насиловать вас несколько часов. Они были злы, садистские существа, не было даже ни капли человечности в них. Я оказал им милость быстрой смертью.

— Но ты... ты убил их из-за меня.

— Да. Я сделал это. И я бы сделал это снова.

— В этом месяце на тебя собирался напасть грабитель. — Он сделал паузу. – Но Харрис его переубедил.

— Действительно, — сказал Харрис. — Я могу быть достаточно убедительным.

Мне вдруг стало трудно дышать. – Что еще вы сделали из-за меня.

Он ответил. – Только один раз. Со Стивеном Хиггинсом.

— Стивен? Что ты сделал со Стивеном?

Мы знали, что Стивен, которого ты знала и настоящий Стивен... Имеют разные лица. — Он замолчал, и я услышала, как ему отдали приказ. – Ты можешь идти. Спасибо.

— Доброго вечера, сэр. Мисс Сент-Клер. — Я слышала, как Харрис отступил и закрыл за собой дверь.

— Что вы имели в виду? Я знала Стивена шесть месяцев.

— Стивен Хиггинс мерзкая, подлая, грязная тварь с отвратительными наклонностями. — Голос его был полон презрения.

— Ч-что вы имеете в виду?

— Он — хищник, и самое худшее — обидчик. Он скрывает свою истинную сущность, ну, скрывает ее до тех пор, пока он не убедится, что его жертва находится слишком глубоко в ловушке и слишком слаба, чтобы уйти.

— Я-Я не понимаю. Стивен никогда не тронул меня и пальцем. Не так, по крайней мере. Он всегда был джентльменом.