Лана Ланитова - Царство Прелюбодеев

Ознакомительный фрагмент

– Я тоже очень рад знакомству. Милости прошу ко мне в дом, – молвил он и галантно поцеловал тонкую кисть, облаченную в кремовую кружевную перчатку. Пахнуло вербеной, пудрой и еще чем-то неуловимым.

«Однако какая женщина, и взгляд-то какой», – сердце забилось еще сильнее в предвкушении близкого знакомства. Она впорхнула на крыльцо, изящно приподняв край пышной юбки – обнажилась узкая ножка, одетая в светлую бархатную туфельку на высоком каблучке.

«Какая маленькая ножка… Я точно сегодня овладею ей, – смело решил Владимир и сам поразился своей наглости. – Хорош гусь! Не успел умереть, как снова ХОЧУ! Эти бабы точно сведут меня с ума. Даже здесь от них нет покоя».

– О, у вас так мило! – гостья все также улыбалась, поигрывая сложенным зонтиком.

Она вышла на середину комнаты и, водрузив парасоль в виде тросточки, кокетливо обошла вокруг. Эти хитроумные реверансы позволили Владимиру хорошенько разглядеть ее тонкую талию и аппетитные, крутые бедра. Полин остановилась, вздернула носик, любопытный взгляд прошелся по внутреннему убранству дома. – Вольдемар, я сужу по этому дому, что в прошлой жизни вы жили весьма недурно и имели изысканный вкус. Виктор, наш общий знакомый, как правило, обустраивает жилища своих подопечных согласно вкусам последних, либо учитывая их пожелания. Надеюсь, что когда-нибудь я увижу вас и у себя, в моем скромном особняке.

– Проходите, Полин. Чувствуйте себя, как дома.

– Как вам спалось?

– Да как сказать? Спал я крепко, но так и не понял: какое время суток проспал. Ни аглицких консольных часов, ни брегетов[17], ни даже шварцвальдиков[18] с кукушкой я здесь не заметил. Проснулся, а за окном все тот же серый день, похожий на петербургскую белую ночь.

– Мой дорогой, часов вы здесь и не увидите. Главные ЧАСЫ находятся у Виктора. У этих часов два круга. Один отмеряет внутреннее время. О нем не положено знать местным обывателям. Внутреннее время течет неодинаково, хаотично, вернее так, как этого пожелает Магистр. И поэтому, мы никогда не знаем, сколько продлится этот унылый серый день. Вы так метко его охарактеризовали: петербургская белая ночь. И между тем это – местный день. А бывает, что среди дня вдруг надвигаются густые сумерки. Наступает ночь. Она тоже длится очень долго – заснешь, долго проспишь, откроешь глаза – а на дворе все та же угольная чернота. От этой путаницы голова идет кругом. Знаете, у меня первое время были жуткие мигрени. А главное: среди кромешной тьмы на небе висит эта чертова луна. Цвет ее – чаще красный, реже желтый так зловещ, что я стараюсь во время длительной ночи даже на улицу меньше ходить, – лицо Полин немного погрустнело. – Другой круг, а вернее круги этих часов – это время каждого из нас. Причем идут они для каждого по-разному. У кого-то бегут, словно сумасшедшие, принося морщины и седые волосы, у кого-то идут вспять, а у некоторых, – она понизила голос, – например, у господина Горохова, они и вовсе почему-то стоят.

– Да уж, Виктор верно говорил, что здесь все непредсказуемо.

– Виктор всегда знает, о чем говорит. Непредсказуемо – это еще мягко сказано. Не забывайте, вы не в раю, и не в божьем мире. А время… Вы даже не представляете, как его хаос может извести любого. О, эта мука не так уж и безвинна. Магистр заключил сделку с Хроносом[19]. В собственном царстве он сам судья и властитель каждой секунды. Он сам запускает и останавливает весь механизм, сам открывает и сворачивает пространство. Мы – лишь жалкие его рабы, и не нашим грешным душам трепетать в ожидании утра, – Полин попыталась улыбнуться, но ее улыбка вышла отчего-то слишком натянутой и жалкой. – Вольдемар, вы уже фрыштикали[20]? – вдруг нарочито бодро спросила она, решив сменить тон и тему разговора.

– Нет, не успел. Видите ли, я только проснулся и к тому же, готов признаться: не совсем еще привык к новой жизни.

– О, я уверяю: вы привыкните. Хотя признаюсь честно, – она перешла на шепот, – я тут давно, однако ко многому, – она протяжно вздохнула, – ко многому я до сих пор привыкнуть, ну никак не могу.

– Ладно, Полин, нам не стоит грустить. Я думаю: не так-то все и плохо. Увидев вас, я воспарил духом. Раз здесь живут такие красавицы, значит для меня не все потеряно.

– Спасибо, месье Махнев. Вы так любезны, – ее лицо немного оживилось, а щечки порозовели от легкого смущения, – а давайте вместе пофрыштикаем.

– Давайте, – выпалил он радостно. Спустя мгновение его взгляд стал несколько растерян. – Наш общий знакомый объяснил мне вчера, что еду я должен заказывать усилием воли. Все это замечательно. Но черт его знает, если честно, я еще не пробовал, как это делается.

– Я подскажу вам, мой друг. Вы должны мысленно представить то блюдо, кое желаете увидеть на своем столе. Чем четче будет заказ, тем больше это блюдо будет соответствовать вашим вкусовым предпочтениям, – Полин лукаво улыбнулась, – правда, вначале у многих совсем не получается сие кулинарное действо. Здесь нужна небольшая практика. Вольдемар, вы очень талантливы, и ваше воображение развито намного лучше, чем у многих смертных, а потому с легкостью справитесь с задачей. Итак, напрягите внутреннее зрение, сделайте заказ, щелкните пальцем – и мы приступим к фрыштику.

«Легко сказать», – раздумывал он, волнуясь.

Махнев подошел к широкому столу, зажмурил глаза, в воздухе прозвучал сухой щелчок. Послышался удар тарелки об стол, затем что-то чавкнуло, булькнуло и шумно плюхнулось, фонтан мокрых брызг окатил лицо и руки. Он открыл глаза: Полин лежала на другом краю стола, ее тело дрожало от смеха. То, что появилось на столе, произвело странное впечатление на Владимира: на плоской деревянной тарелке красовалось бесформенное, желеобразное месиво подозрительного бурого цвета, источавшее запах болотной тины. Оно не просто лежало, оно дышало, колыхалось и булькало. Множественные пузырьки вздувались по его поверхности, лопались, выпуская пары серного газа. Вместо ложки и вилки рядом с блюдом валялись обглоданные кости какого-то животного. Стояли тут и чашки, наполненные вонючей коричневатой жижей.

– Вольдемар, позвольте узнать, а что вы заказали? – еле проговорила Полин, давясь новыми приступами смеха.

– Я заказал яблочный пудинг со сливками, булочки с ванилью и кофе, – обескуражено обронил он.

– Не переживайте. Сейчас все исправим. Я же говорила: здесь нужна практика, – она едва справилась со смехом.

Гостья решительно встала, раздался негромкий щелчок, и все жуткое безобразие, сотворенное Владимиром, вмиг исчезло. На столе появилась белая, крахмальная скатерть, две фарфоровые тарелки с горячим яблочным пудингом, серебряные вилки, ложки, ножи. Рядом стояла ваза с фруктами: яблоками, персиками, виноградом. Свежая сдоба издавала легкий аромат ванили. В масленке плавилось желтое масло. Серебряный сливочник был до краев наполнен тугими матовыми сливками. Легкий дымок от кофе врезался в ноздри, вызывая зверский аппетит.