Джоди Эллен Малпас - Одна обещанная ночь (ЛП)

- Оххх…., - выдыхаю, губы приоткрываются в попытке впустить в легкие хоть сколько-нибудь воздуха.

Его одежда небрежно отброшена в сторону, он смотрит на меня из-под темных ресниц, раскатывая презерватив.

- Впечатлена?

Не знаю, к чему спрашивать. Нет ничего, что бы я не видела раньше, но c каждым разом становится всё лучше. Превосходный член Миллера, его идеальное тело и идеальное лицо. Всё кричит об опасности. Так было раньше. Я понимала это тогда и уж точно знаю это сейчас.

- Ты заставишь меня повторить вопрос?

Возвращаю к нему свой взгляд и выдавливаю из себя несколько слов:

- Впечатлена, но не на тысячу фунтов. – Меня шокирует собственная дерзость.

Стискивает челюсть и направляется ко мне не спеша, практически прогуливаясь, до тех пор, пока не подходит ко мне вплотную, дыша на меня сверху вниз.

- Посмотрим, что можно с этим сделать.

Не успеваю ответить. Он толкает меня к кровати до тех пор, пока не упираюсь в неё бедрами, отступать больше некуда. Отчаянно хочу почувствовать его, так что поднимаю руки и зарываюсь в его волосы, парой движений взъерошивая его темные локоны.

- Убери от меня руки, - рычит он. Не могу скрыть шока в ответ на его жесткий приказ, руки тут же опускаются по швам. – Ты не можешь ко мне прикасаться, Ливи. – Он тянется и сильно сжимает мои соски между большим и указательным пальцами.

Я шиплю от боли и стону, но болезненный укол удивляет и отдается внизу живота, переплетаясь с удовольствием. Пьянящий коктейль ощущений и у меня нет и мысли, как с этим справиться.

- Я сведу тебя с ума, - заявляет он, доставая из-за спины ремень. Вид коричневой кожи заставляет мои глаза распахнуться и взлететь к его глазам, находя искру сомнения. Он не уверен; я это вижу.

- Сделаешь мне больно? – Возможность применения ремня пробивает меня шоковой волной страха.

- Я не бью женщин, Оливия. Подними руки к перекладине.

Смотрю вверх и вижу деревянную перекладину коричневого цвета, которая тянется от одного столба к другому, успокоившись тем, что его намерения, кажется, отличаются от моих мыслей, охотно поднимаю руки. Но мне не дотянуться.

- Я не могу…

- Встань на кровать. – Он резок, нетерпелив.

Устоять на мягком матрасе еще та задачка, но я, в конце концов, нахожу баланс без каких-либо предложений о помощи, и прикладываю к перекладине запястья. Он собирается связать меня, подавить меня, и хотя эта идея более привлекательна, чем быть отстеганной, мне она совсем не нравится. Я думала, он трахнет меня. Не ожидала вовлечения ремней и уж тем более рассчитывала на то, что смогу к нему прикасаться.

Его рост позволяет ему спокойно дотянуться до перекладины, он пропускает кожу между моих запястий и с легкостью и уверенностью обматывает его вокруг перекладины. Он делал это и прежде.

- Миллер, это…

- Уже бросаешь меня? – Он вызывающее приподнимает брови, победа искрится в синих глазах. Он думает, я сбегу. Думает, я попрошу остановиться.

Ошибается.

- Нет, - выпячиваю подбородок c чувством уверенности, которое только усиливается, когда пропадает его самодовольство.

- Как пожелаешь. – Он стягивает с постели мои ноги так, что я зависаю в воздухе, Кожа на запястьях мгновенно натягивается и больно врезается. – Держись за перекладину, чтобы облегчить давление.

Следую его команде, пальцами обхватывая перекладину. Это смягчает эффект врезающейся в плоть кожи, от чего мне становиться комфортнее, а вот от грубых слов и резкости в лице Миллера нет. Он всегда только занимался со мной любовью. Всегда только поклонялся мне. И я вижу, что сейчас не будет ни того, ни другого.

Начинает взглядом блуждать по моему обнаженному подвешенному телу, явно пытаясь решить, с чего начать. А потом, после секундного разглядывания верхней части бедер, он кладет руку на бедро и начинает двигать ею вверх до тех пор, пока едва уловимо не касается клитора. Делаю глубокий вдох и задерживаю воздух. Это действие довольно нежное, но я не тешу себя иллюзиями, что мне будут поклоняться.

- У меня есть правила, - говорит он не спеша, погружая в меня свои пальцы и выбивая из легких весь воздух. – Ты ко мне не прикасаешься. – Он отстраняется и пальцами проводит по моей нижней губе, размазывая повсюду мою же влажность, а потом наклоняется ко мне так близко, насколько это возможно. – И я не целуюсь.

Впитываю его жестокий взгляд и резкие слова. Связанные руки не дают к нему прикоснуться, но его губы близко, так что я тянусь в попытке их захватить. Он отстраняется, качая головой, а потом руками цепляется за мои бедра и прижимает меня к своему телу. Словно одержимый, он насаживает меня на себя с грудным рыком, заполняя меня всю, нет ласковых прикосновений или слов, он просто берет меня. Я кричу в шоке от его безжалостных движений, ногами бессильно за него цепляюсь, но он не дает мне времени привыкнуть. Он приподнимает мое тело и снова резко насаживает на себя. Совершенно беспощадно. Задает непростительно быстрый и жесткий ритм, разрывая меня снова и снова, раз за разом, матерясь и рыча с каждым рывком. Моя голова опустела, крик стал громче, а тело в шоке. Это больно, но по мере того, как он продолжает вколачиваться, дискомфорт уходит, а удовольствие начинает нарастать, от чего мое обезумевшее сознание приходит в отчаяние.

- Миллер! – стону, дергаюсь и тяну запястья в тщетной попытке освободиться. Мне нужно его почувствовать, но он меня игнорирует, его хватка усиливается, толчки становятся сильнее. – Миллер!

- Замолчи, нахрен, Оливия! – рычит он, сопровождая свой холодный приказ сильным вколачиванием в мое тело.

Каждой беспомощной мышцей шеи пытаюсь удержать обмякшую голову, поднимаю её и нахожу полный решимости взгляд синих глаз. Он кажется сумасшедшим и абсолютно отрешенным, как будто головой он не здесь, а тело действует инстинктивно. В глазах нет ничего. Мне они не нравятся.

- Поцелуй меня! – стону я, желая вызвать чувства, которые, знаю, там. Это невыносимо, и не из-за его беспощадных в меня вколачиваний, а из-за отсутствия нашей обычной связи. Её вообще нет, а она мне нужна, особенно когда он берет меня так агрессивно. – Поцелуй! – Теперь уже кричу ему в лицо, но он только сильнее сжимает мои бедра и толкается в меня сильнее, капельки пота стекают по его лицу. Мое удовольствие исчезло. Я не получаю ничего, за исключением предшествующей боли, которая вернулась, только теперь больно физически и эмоционально. Больше не держусь за перекладину, позволяя коже ремня врезаться в мою плоть, и его хватка на моих бедрах калечит кожу. Но больше всего болит сердце. Я больше не чувствую уютной безмятежности или безопасности, и его отказ позволить мне поцеловать его просто убивает. Он точно знает, что делает. И сделать это просила его я.