Слишком борзая!

Впервые я так несмело шагнула в комнату, где произошло преступление, и остановилась в дверях, наблюдая за целеустремлённым мужчиной. Тимур, в отличие от меня, не расклеился, поддавшись эмоциям, а уверенно распахнул дверцы небольшого детского шкафчика.

— Ты что-то вспомнил? — спросила я, приближаясь к нему и заглядывая в шкаф.

Детские вещи Тимура были аккуратно развешаны, прозрачные футляры с обувью тоже стояли на верхней полке шкафа в определённом для них порядке. Но Тимура интересовали ни эти вещи.

— Скорее я об этом и не забывал, — ответил Тимур, вытаскивая из шкафа большой контейнер с игрушками, и пояснил: — Этот синий ящик со слоном мне очень часто снился.

— Ты помнишь этот сон? Можешь мне его рассказать? — очнулся цепкий следак во мне, почуяв новую нить.

Тимур не стал рыться в своих солдатиках и прочих мальчишеских сокровищах, а попросту перевернул контейнер, высыпав всё содержимое на пол.

Груда игрушек оказалась на полу, и только на самом дне, приклеенное чем-то к пластику, сверкнуло драгоценными камнями ювелирное изделие, имеющее только один аналог.

И в следующую минуту нашёлся ответ на загадку вечно сбитых к низу простыней в постели Тимура.

— В моих снах… шокирующий… кошмарный контент, Малышка.

Я не позволила Тимуру извлечь крестик, уже набирая папе. Пока не ясно, будет ли полезна следствию эта улика, но и её необходимо оформить по всем правилам и уполномоченными на это сотрудниками правоохранительных органов.

Тимур не стал дожидаться экспертов МУРа и уехал по своим деловым делам. А я нарыла в своей сумке лупу, и пыталась разглядеть изделие, не доставая его со дна контейнера.

Приклеился крестик, похоже, что на жвачку, но не это было самым важным, хотя и её следует изучить, возможно, удастся выделить ДНК того, кто её жевал. Самым важным было то, что по всей боковой поверхности, что я могла разглядеть, изделие было покрыто коричнево-красными пятнами. А это могло означать лишь одно — Тимур принёс и спрятал его здесь уже после того, как обнаружил свою маму в луже крови в гостиной.

Картина с крестиками становилась всё более прозрачной. Оба изделия теперь находились в руках следствия. Один пролежал в этой комнате тридцать лет — тот, что действительно принадлежал Лизе. И из-за того, что никто и никогда не заявлял о его пропаже, крестик никто попросту даже не искал. Второй оказался у Тимура спустя много лет после его похищения. Скорее всего, будучи ребёнком, он попросту спёр этот крестик у своих похитителей, не догадываясь о том, кто они на самом деле и что крестик принадлежал ни его маме, с которой его так жестоко разлучили. Он был просто ребёнком, с огромной раной в душе… И хоть его память оберегала его психику, обволакивая непроглядным туманом эпизоды прошлого, подсознание Тимура упрямо хранило в себе все самые страшные, но очень важные детали.

Эксперты Следственного комитета собирали и оформляли новые улики, включая переданные мною сертификаты на изделие Лизы. Я и один из присланных оперативников решили ещё раз обойти дом. Удача была в том, что именно этот сотрудник занимался делом Царёвых, когда его поднимали в предыдущий раз.

Найти в нём что-то интересное после тридцати лет бесконечных обысков шансов у нас не было, однако меня заинтересовал один совсем неприметный закуток в гараже. Это был совсем маленький, встроенный в стену чуланчик с оборудованным на нём рабочим столом. Ничего необычного для любого рукастого мужика иметь в гараже такой уголок. Вот только местечко для мужских игрушек Льва отличалось отсутствием вокруг привычных в них инструментов. Все полки были завалены приборами, не имеющими никакого отношения к гаражным сокровищам мужчин.

— А вы не знаете, чем Лев тут занимался? — спросила я у маявшегося за моей спиной оперативника.

Сергей понял мой интерес сразу, и поспешил меня огорчить:

— Эта нитка никуда не привела. Лев получил экономическое образование и работал в компании своего отца, а все эти его исследования и изобретения просто было его хобби.

— В одиночестве развлекался или были друзья по интересу? — разглядывая наспех написанные в обычной тонкой тетради записи Льва, уточнила я.

— Ой, там такой друг… Вадим Якушев, кажется. Тощий, патлатый, нелюдимый. Ботан на всю голову, короче. Весь в науке… почему вы на меня так смотрите? — озадачился опер, с подозрением глядя на мою ошарашенную физиономию.

— Зовите сюда своих экспертов, — посоветовала я Сергею и рассказала ему, всё, что знаю о жизни Тимура после похищения.

О десяти годах в семье Якушева Вадима и Камиллы, которая, скорее всего, до переезда в Сирию, а затем и в ОАЭ, носила имя Альбина.

Оперативник Серёжа долго репу не чесал, и спустя два часа любительский уголок Льва был перенесён в машины экспертной службы, на которых всё найденное будет доставлено в их лаборатории.

Я не сильна в изобретательской деятельности всяких приборов, но, подслушивая разговоры экспертов, пришла к выводу, что Лев Борисович был непризнанным и непонятым гением в своё время и его задумки намного опережали время. Но, как это часто бывает, без поддержки семьи или окружающих он был вынужден заниматься нелюбимой экономической деятельностью вместо своих изобретений.

— Благодарю за помощь следствию, Милена Александровна. У нас ещё будут к вам вопросы, поэтому просьба город не покидать, — заученными фразами распрощался со мной опер Серый и покинул дом следом за своими коллегами.

Все детали головоломки практически встали на свои места в моей голове, но, вопросов ещё оставалось много. Поэтому я собиралась уйти вслед за коллегами из «аналогового агентства» по борьбе с преступностью, в своё — более современное. Но не успела я пересечь небольшой холл, как дорогу мне перегородила швабра. Не сама, конечно, а с помощью недовольно поджавшей губы Синди Норфолк.