Шарм, или Последняя невеста (СИ) - Билык Диана

Ознакомительный фрагмент

Хмурится, но не отпускает. Изучает меня, в душу заглядывает, словно пытается что-то найти.

– Ради жареных блинчиков по утрам я согласен хоть сейчас в загс пойти, но…

– Слишком быстро… – дополняю его мысль, прорываясь в паузу его речи.

Генри еще выше поднимает мое лицо, отчего мне приходится тянуться к нему на носочках.

– Есть две вещи, которые мы должны сделать, – говорит строго. – Только тогда я смогу решить.

Сглатываю, потому что ловлю пожирающий взгляд на своих губах. Сколько у меня времени до того, как шарм повернет вспять, и я окажусь в его глазах совсем не той, что сейчас? Месяц-два-три? Но это ведь шанс помочь отцу, я должна за него хвататься.

– Надеюсь, ничего криминального? – спрашиваю и опускаю глаза. Его губы немного приоткрыты, горячее дыхание совсем рядом.

– Совершенно ничего незаконного, – говорит он беззвучно, и от шевеления крупных губ у меня внутри взрывается новая порция ядовитого, но такого сладкого шарма.

Если он предложит мне сейчас переспать, я не смогу отказать…

Глава 14. Генри

Одно желание на уме, уверен, и в моем взгляде: завалить ее на аккуратно застеленную постель и трахнуть. Но я не потерял еще гордость и самообладание, потому просто прижимаю угловатое плечо к стеклу, а сам стараюсь не раскрошиться на кусочки от возбуждения и тяги к гостье.

Сначала нам нужно выяснить все до конца, а потом я готов дарить себя бесконечно.

Как теперь сердце закрою, не представляю, но постараюсь. Три месяца не так и много, но другой вопрос – как остановить себя и не влюбиться по уши за сутки?

План действий я примерно выработал, осталось только реализовать.

Валерия смотрит на мои губы, коротко и призывно облизывается, а меня, после бессонной ночи, сминает новыми горячими эмоциями. Они затягивают в темноту и норовят снова запереть в глухом мраке, но я изо всех сил сопротивляюсь, даже головой подергиваю, чтобы прогнать это мерзкое ощущения морального паралича.

Я должен ей помочь. И себе заодно.

Лера не просто так просит жениться на ней, и, вспоминая, что ее отец серьезно болен, я частично понимаю мотивацию девушки. Поможем друг другу. Даже если я ей не нравлюсь, и она сейчас лихо и натурально обманывает, я готов рискнуть. Обоюдная выгода.

– Сначала это, – наклоняюсь и касаюсь губами ее приоткрытых губ. Глотаю длинный выдох, наполненный сладким медовым запахом, и замечаю, как Лера прикрывает глаза. Что это? Неприятие или симпатия? А, плевать!

Языком раздвигаю мягкую слегка шероховатую кожу, скольжу по зубам и ныряю в горячий и влажный рот. Лера дрожит и оседает в моих руках, стискивает плечи до острой боли. Тяну ее к себе и проталкиваюсь глубже, неистовей. Я хочу понять насколько долго я смогу не подпускать ее к своей душе, отдавая без оглядки бренное тело.

Это безумие. Безумие…

Острая огненная стрела летит по позвоночнику и натягивает ткань брюк, а меня ведет по наклонной дорожке прямо в пасть забытья. Лера хватает меня за футболку, словно врасти хочет, внутрь пробраться. Когда тонкие пальцы вплетаются в волосы, я понимаю, что еще шаг, и меня не остановит наше безумное и скоропостижное знакомство. Я просто возьму ее здесь и сейчас, даже если будет сопротивляться.

Отстраняюсь и придерживаю девушку, обвив ладонями узкую талию. Лера смотрит распахнутыми глазами, затянутыми дымкой возбуждения, и сипло говорит:

– А второе?

Прячу в своей ладони ее руку и веду из комнаты по коридору на второй этаж.

В кабинете пахнет старой кожей и книгами. Единственное окно прикрыто темными римскими шторами. На диван не смотрю, чтобы не воображать, как Лера садится на него, раздвигает ноги и подается навстречу.

Дыхание рвет грудь и, сцепив зубы до боли, я веду девушку к столу.

А на столе, дубовом столе…

Стоп!

Не бывает так, чтобы первый пробный шаг оказался нелепой промашкой и ошибкой. Хотя у меня все бывает. Деньги льются в руки без особых усилий, а вот с личной жизнью не везет.

Я давно готовился, знал, что наступит время, и я решусь попробовать освободиться от проклятия, но сейчас, когда достаю документы из сейфа, понимаю, что рискну даже умереть ради всего этого. Три месяца приятной боли мне обеспечены, а дальше хоть трава не расти на могиле – все равно. Потому что быть бесконечно в одиночестве, работать, не зная цели, бесполезно тратить воздух, наполняя грудь, и надеяться, что следующий день или ночь станут последними – это еще хуже.

Одним взглядом прошу девушку присесть.

Валерия туже заворачивается в мой халат и осторожно опускается в кресло напротив. Я в прямом смысле прячусь за стол, потому что возбуждение на грани фола. Держу руки на папке и долго не могу решиться толкнуть ее немного вперед.

Лера не сводит глаз с моих рук, кусает губы, а потом раскрывает правую ладонь.

– Я готова, Генри, что бы там ни было.

Ее голос льется по венам, и на миг мне кажется, что я все еще сплю. В пальцах стучит ток, а под горлом желание взять краски и увековечить ее облик именно таким: трогательно-задумчивым, но открытым. Края халата приоткрываются, когда она наклоняется вперед и касается уголка папки. Не дышу, потому что еще одно движение и я просто разорвусь.

– Что там? – настойчиво тянется Лера. Вот уже я вижу округлости ее груди и полумесяцы сосков, что выглядывают из халата. Увожу взгляд немного выше и натыкаюсь на ее губы.

– Ты должна дать слово, что подумаешь, – придерживаю рукой и пропускаю через зубы горячий воздух. Выжидаю, когда девушка кивнет, и только тогда отдаю папку. – Я оставлю тебя на несколько часов, мне нужно по работе отъехать.

– Я могу это взять домой? – она не отводит глаз и слабо улыбается. – Хочу отца увидеть. Пожалуйста.

Думаю несколько секунд, а вдруг засмеет и откажется? Как я потом сохраню все это в тайне? Доверять девице, что росла рядом с чудовищем, опрометчиво, но я доверяю.

– Конечно. Я отвезу тебя.

На углу стола забытый рабочий мобильный. Включаю его, и ловлю сотни пропущенных сообщений. Быстро набираю смс Егору с указаниями, что делать и, убедившись, что он прочитал, снова выключаю телефон. Не люблю я эти гаджеты, чувствую себя пленником электронного мира. Хватит с меня душевной клетки и без сотовых.

– Только у меня кроме платья ничего нет, – Лера опускает голову и стискивает пальцами кожу папки.

– Я знаю. Иди в комнату, а я что-то придумаю.

Она поднимается, а я не успеваю отвести глаз и замечаю, как разлетаются полы халата, и нежная белая кожа бедра оголяется. Сглатываю и прячу взгляд.

– Спасибо, Генри, – сумбурно говорит Лера, убегая из кабинета. И, когда она исчезает в коридоре, я сбрасываю напряжение с плеч и ныряю лицом в ладони. Хочется заорать, но терплю. Хочется спать, но не сплю. Меня просто трясет от глупости, что я сейчас творю. Это ведь петля, настоящая петля вокруг шеи, но я, идиот, ведусь на долбанное влечение и коварную интуицию. А вдруг все получится?

Глава 15. Валерия

Владелец десятков картинных галерей, нескольких деревообрабатывающих мастерских, магазинов «Кисти и краски». У Севера есть выставочные залы, художественные школы – столько всего, что я даже не вспомню, а сам, как настоящий испуганный ребенок. Прячется, не договаривает, отмалчивается.

Даже дом его напоминает логово заблудшей души: пустой и холодный. Цветы, ковры, картины, но все такое бездушное, будто среди этих стен ходит он один.

Я не успеваю папку открыть: Генри стучит в дверь комнаты и, не дожидаясь ответа, заходит внутрь. Хозяин. Властно бросает на меня взгляд, и моя кожа покрывается мурашками от невидимого прикосновения его глаз.

– Это одежда. Прошу, поторопись. Мне нужно на встречу успеть, – его голос поменялся с бархатисто-теплого на прохладно-льдистый. Или он такой и есть, или прячется, как улитка в надежном домике. Подозреваю, что второе.

Перехватываю пакет: это так неожиданно, что кто-то беспокоится обо мне без просьб, понимает без слов, видит сам, в чем я нуждаюсь. Я привыкла, что меня только пинают за помощь, за надуманные оплошности, а здесь…