Евсения - Елена Саринова

— Да потому что, действовать пришлось очень быстро и при полном вашем сопротивлении. Причем, двойном сопротивлении, — вздохнул мужчина, глядя на мои волосы. — На вас была довольно серьезная защита — защита рода. А это вещь, одновременно и верная и… сродни службе сторожевого пса — он и от грабителей защитит, и лекаря к хозяину не подпустит. Вот и пришлось сначала избавляться от нее.

— Стрижкой волос? — изумилась Любоня.

— Совершенно верно. Значение силы волос сильно же преувеличено в обывательских кругах. Единственную роль, которую они выполняют, по настоящему, важную, точнее, их две — хранение информации о прошлом и родовая защита, — авторитетно изрек Абсентус, а потом, вскользь, добавил. — Это позже я уже разглядел на вашем пальце сам защитный артефакт. Когда снимать его было…

— Ха-х!

Но здесь я угрюмо промолчала, потому как, отчасти, была виновата сама: во-первых, не избавилась от кольца еще в Тинарре, а во-вторых… нередко носила его «монеткой» вниз, так как очень быстро развила обыкновение крутить на пальце…

— Атма.

— Это вы о чем? — склонился ко мне маг.

— Моей защитой была Атма, желтая птица — душа умершего кентавра. И я даже знаю, чья… Скажите, Абсентус, а как мне теперь жить дальше? С моим «разделением»? Эти мои…

— Нормально будете жить, — как то, не очень уверенно, протянул тот. — Мишка!

— Сей момент, — исчез ученик за смежной с комнатой дверью.

— Я понимаю, вы опасаетесь «обострения» своих эмоций? Ну, здесь, как сами делили, так и получили: все самое лучшее, светлое и дорогое — ему, а остальное запрятали в себе. Это, не плохо. Просто, нужно научиться себя контролировать. А иногда, так даже полезно. Например, при встрече с врагом. Ведь ваши силы при таком «чистом раскладе», не сдерживаемые догмами морали, увеличиваются многократно… О, а вот, как раз то, что нам нужно, — повис перед моим носом кожаный шнурок с маленьким мешочком на нем. — Палатум — сюда и — на шею.

— И как адекватный член общества, — ободряюще расплылся мне Мишка.

— Ага, — невольно пригладила я свою кривую челку… а потом расплылась им обоим. — Спасибо.

— Да, пожалуйста, — видя такое дело, заметно оживился маг. — Честно сказать, ваш случай — уникален. У меня есть несколько авторитетов в данной области, но, они практиковались исключительно на… — вовремя встретился он взглядом с моей дорогой подругой. — А, впрочем, у меня к вам предложение, Евсения: оставайтесь жить у меня. Я буду за вами… опекать, а вы — учиться магии. Ведь, насколько я понял, у вас с этим — большие проблемы.

— Ну-у… Проблем, конечно, хватает, — пришлось мне согласиться, однако у Любони на этот счет было свое авторитетное мнение:

— Это чёй-то она в вашем пыльном чулане забыла? Сюда можно и просто на уроки приходить, не так уж от нас и далеко. Евся, собирай монатки. И ты, Тишок. Кора уже там. Русан и тетка — в ожидании. Мы пока у нее квартируемся. А, когда доделаем у себя, над лавкой, ремонт, все туда переедем.

— Любонь, да я вообще еще не решила, где мне жить в этой стране, — напряженно сморщилась я.

— А я тебя никуда в таком… — кивнула она на мои стриженные патлы. — состоянии не отпущу. Уважаемый Абсентус, есть в этом доме мало-мальски чистый платок? — на что маг не слишком обнадеживающе скривился, и мы, уже все вместе, глубоко вздохнули…

На старом, с шаткими досками, крыльце Абсентуса я впервые огляделась. Это был, все же, Медянск. Хотя, и самая его северная окраина. С огородами за высокими, обитыми жестью заборами (с чего бы, вдруг?) и садами. Бесконечными садами. Сейчас уже тихими, вечерними.

— Евся, идем? — опустив взгляд, увидела серого кобелька, мнущегося в траве, у нижней ступеньки. А, чуть поодаль, уже у низкой калитки — застывшую подругу с моей, перекинутой через плечо, сумкой… Конечно, я им все расскажу. Только… не сейчас.

— Идем, — ступенька под ногой испуганно ойкнула, будто, взяв на себя всю мою непосильную ношу. — Только, давайте, молча и медленно?

— Угу.

— Как скажешь. Ты главное, просто… иди, — дрогнул подружкин голос.

И мы пошли… Спутники мои, преданно молчаливые. И я, боясь «расплескать» свою непосильную ношу — в центре. Как под конвоем. Правда, уже за дверью гостеприимной Любониной тетки, конвой мой убавился наполовину (помнит бес про запрет). А я, переступив, высокий порог, на миг зажмурилась от яркого света, а потом, ища глазами саму здешнюю хозяйку, наткнулась ими на…

— А-а…

— О-ой! — испуганно подпрыгнув, смела подружка с комода короб с бумажкой и почтовыми штампами. — Евся, мы тут вечерить… Евся.

— Это она?

— Ага, посылка твоя… пришла… Евся!

А вот теперь меня, наконец-то, прорвало. Целым горячим потоком с подвываниями, от которых собаки окрестные стыдливо притихли. А когда я закончила, еще долго задумчиво молчали. В отличие от меня:

— И ты знаешь, после всего, что случилось, я поняла одну вещь: я не хочу больше быть «при ком-то». Я хочу просто жить. Научиться просто жить.

— Ага, — вздохнула в темноте спальни Любоня. — Что тебе там этот Макарий советовал? Спрятаться и сидеть в своем лесу? Да хрен ему тинаррский. Выжили из страны. С любимым разлучили. Так еще и дальше тобой решили командовать.

— С любимым я сама, — шмыгнув носом, уточнила я.

— Ага, сама. Ты уж меня извини, подруга, но, я не верю, чтобы твое Его Высочество на ту унылую воблу слюну пустило.

— А зачем он меня обманывал? Почему скрыл о том, что у них был роман?

— Зачем обманывал? — скосилась на меня подруга. — Да, Евся, тебе действительно, нужно учиться жить. Ты знаешь, что умные женщины говорят? — кивнула она в пол, видно, имея в виду храпящую на нижнем этаже тетушку. — Скрывать что-то от нас чревато. Но, еще опаснее все нам рассказывать. Ей, знаешь, как покойный муж изменял? А она не знала и жила в тиши и радости… до его похорон, где с этими всеми… ознакомилась. А тут, просто роман.

— Так ты хочешь сказать, не было той измены? — даже подпрыгнула я на кровати. — Любоня, Кир мне правду сказал. Он их своими глазами видел. И я, в отличие от… умных женщин, такое простить не могу. Не могу и все.

— А-а…

— И, знаешь, что? — заставила я захлопнуть подружку рот. — Если уж начинать свою жизнь по новому, то значит, забыть всю старую. Ты меня поняла? Иначе…

— Усвистаешь в заповедный лес?

— Нет. Но, и здесь не останусь… Любоня, очень тебя прошу, — умоляюще протянула я.

— Ну, хорошо… На том и порешим, — отведя глаза в сторону, кивнула она.

Начинать свою жизнь по-новому