Похищение феи. Ночной и недоброй! - Мартиша Риш

ложиться так сразу в одну постель, не зная точно, переживешь ты эту ночь или нет. Спасибо, я уж лучше у стеночки на приставном стуле посплю, чем под его боком. Наверняка ведь барон придумал какую-нибудь пакость, чтобы меня заманить в кровать к себе. Я в этом почти на сто процентов уверена. Уф. Насколько было бы проще, если б он был человеком!

Но чешуя, с другой стороны, вся эта мощь огромного зверя, крылья, которые мне пока не удалось даже потрогать. МММ. Нет, в обличии зверя Людовик тоже хорош. И очень.

— Хозяин к столу вышел! Беги скорее! — обернулась на меня домовая.

— И не подумаю даже.

— Бедовая девка! Что творишь? Разве так мужа встречают? Или ты решила организовать в замке войну?

— Уж тогда продолжить. Кабинет Людовика разгромила я, а вы все кладовые и подземелье.

— Нашла, чем гордится! Запоминай! Сначала мужа нужно обласкать, приручить и только потом взнуздать, как следует. Чтоб шаг влево сделать боялся!

— Научишь тоже, — оторвался от хлопот домовой и выпрыгнул из печной трубы на плиту, вознеся вверх облачко сажи. В кипящее варенье вроде бы не попало, крышка плотно лежит, — Мужа уважать надо. Тем более, его Светлость. Он к такому обращению с детства привык. Потом уже по-своему переучишь. Выйди, встреть, сделай реверанс в знак уважения. Хоть для мальца постарайся! Не кривись. Придумали тоже, разыгрывать страсти у ребенка и слуг на глазах. Двери в спальню закроете и хоть убивайте друг друга, если больше не придумаете, чем заняться.

— Но!

— В обществе принято соблюдать политес, — воздел домовой покрытый сажей палец к потолку, — Ты уважаешь, и тебя уважать станут. Иначе прослывешь дворовой девкой, которую к столу только из жалости пригласили. Веди себя достойно, Наденька, не позорь древний род.

— Я никакого не древнего рода!

— Была не древнего, — взмахнула передником Мария Федоровна, — Теперь к мужу прилепилась и стала, как они, баронессой. Блюсти себя надо.

— Блюдю! То есть…

— Довольно, иди, мужа встречай.

— Он мне даже не муж! — в воздух выразительно поднялась медная сковорода.

— Барельеф одной дурно воспитанной феи сделаю, и мигом обженитесь! Брысь! Увидишь кота, скажи, чтоб крылышками сюда махал. Ну или полз. Хозяин его не сильно-то любит, ни к чему ему ещё и кошиком настроение портить после скандала.

— Ну, знаете ли!

— У Марии Федоровны просто ведро шкурок от персиков пропадает. Мечтает скормить животинке.

Чтобы не слушать и дальше нотации, пошла завтракать в столовую. Нет, если подумать, логика в словах домовых есть. Казаться неотёсанной деревенщиной мне совершенно не хочется. Реверанс сделать не сложно. Отношения при Джошуа выяснять я точно не собираюсь. Тем более, что по основным пунктам мы уже всё обсудили.

Две недели живём здесь по правилам барона. Неделю у меня на квартире. И соблюдаем все мои правила. Договорились, значит, не нужно упираться мне первой. Людовик и так пошел на уступки.

Уф. И все же не хочу я показываться ему на глаза. То ли все ещё стыдно, то ли просто чувствую себя по-дурацки в этом замке, не знаю. Может, влюбилась и из-за этого мнусь? Все возможно. Конечно. Джинны ещё нервы треплют. Как только меня увидят, начинают кланяться и произносят свое любимое, напевное: «Госпожааа». Что они хотят этим сказать, чего добиваются? Не понятно.

Вышла в зал. Людовик стоит перед камином в одном из своих парадных, как я подозреваю, костюме. Белая рубашка навыпуск, обтягивающие штаны, запонки сверкают, сюртук переливается бархатом дорогой ткани.

Не повезло ему со мной. Пришлось взять в дом дворняжку вместо роскошного гончего пса.

Молодой мужчина вышел из другой двери, поклонился сначала хозяину замка, потом уже мне.

— Сиятельная, мое имя Перэль, я гувернер Джошуа. Из-за его спины, и вправду, показался ребенок, чуть помятый спросонья. Но весь уже собранный, причесанный, аккуратный до невозможности. Так хочется просто подойти и обнять, но приходится себя останавливать. Потом потискаю малыша, когда никто не видит. Приседаю в неглубоком реверансе. Людовик смотрит на меня с нескрываемым осуждением. Что опять-то не так?

— Доброе утро, — улыбаюсь я.

— Доброго утра, дорогая, — невзначай поправляет меня дракон. Видимо, здесь нужно говорить чуть иначе. Ну, что ж, научусь и этому. Хотя бы ради сына, — Вы решили отужинать вместе с нами?

— Мы договаривались о завтраке, дорогой?

— Прошу извинить, я оговорился, — дёрнул бровью Людовик. В то время как слуга уже отодвигал мне кресло по другую сторону вытянутого стола. Не так я представляла себе семейный завтрак.

Джошуа сияет глазами, хоть кто-то в этом замке доволен. Людовик таращится так, словно прикидывает, куда бы меня услать подальше. Я сижу, как кол проглотила, и куда девать себя, не знаю. Стол, как всегда, завален едой. Мясо, подливы. Кусок в горло не лезет под взглядами троих мужчин.

Стоп! Может быть, в этом мире вообще не принято, чтобы женщины ели со всеми вместе? И как это узнать? Или лучше вовсе не узнавать? Не стану же я есть в углу кухни из-за бароновых фанаберий.

— Салат с сухарями! — торжественно объявил слуга. Единственное блюдо на этом празднике мясоедов, которое вносят с такой невиданной помпой. Салат и салат. Могли бы зелень помельче порезать. Гувернер сына отчего-то округлил глаза.

— Приготовили по особому рецепту, — скалится улыбкой дракон, — специально для тебя, дорогая. Все, что успели собрать из съедобных трав, ушло в это блюдо.

— Спасибо. Ты считаешь, что я потолстела?

— Немного, но это уже стало заметно, — улыбнулся он ехидно.

— Благодарю за честность, — холодно ответила я, — Какие у тебя планы на сегодняшний день?

— Думал провести его в окрестностях замка. Заняться воспитанием сына.

— Я могу составить вам компанию?

— Буду рад, — натужно улыбнулся мужчина. Убила бы, честное слово. Ещё и салат оказался мало съедобным. Одуванчики, молодой овес, сухари. Брр!

Людовик

Джинны решили, что меня подожгла фея. Интересно, как они себе это представляют? Идиоты! Переубедить их так и не смог. Шкура воняет. Крылья чуть не сгорели. Еле оттерся от пепла в ручье. Пришлось звать этих идиотов, чтобы мазь нанесли на ожоги. В особенности на дыру в правом крыле. Всё-таки оно прогорело по центру. Ну, ничего, к утру следующего дня все наверняка заживёт.

— Господин, позвольте нанести мазь из костей на ваши раны.

— Позволяю.

Действенное средство. Заживляет практически все. Кости собираются все, какие есть, томятся несколько недель кряду в котле, получается черная жижа. Как же она воняет!

— Ваш хвост уцелел в огне, господин. Это добрый знак. Сиятельная любит и ценит вас, если пощадила самое дорогое.

— Это не она меня подожгла! Я сам!

— Разумеется, господин. Ваша бывшая