Луна убывает - Светлана Поделинская

– Я теперь вдова и сама буду решать, с кем дружить, – дерзко вскинула голову Шарлотта. – Не тебе указывать мне, Жан-Рауль! Лучше сделай нам кофе, будь так любезен.

– Ну-ну, – покачал он головой, но отступил в сторону, освобождая им путь.

Миновав кухню на первом этаже, где Шарлотта прихватила йод и бинты, девушки с трудом втащили Джекки вверх по лестнице в спальню. Лаура промыла и перевязала рану, затем с помощью Шарлотты переодела племянницу в пижаму. Рана оказалась на удивление чистой, из пореза больше не сочилась кровь, а на щеках Жаклин даже выступил еле заметный румянец.

– Чудеса, – изумилась Шарлотта, округлив глаза.

– Кровные узы – сильная магия, – сказала Лаура с ноткой горечи, – особенно в нашем роду.

Едва они закончили, как дверь в комнату распахнулась и на пороге появился Жан-Рауль.

– Уже успел донести? – с презрением проронила Шарлотта.

– Темнейший велит ей зайти, и немедленно! – Он пренебрежительно кивнул на Лауру.

– Я вся в крови, – сухо сказала она, – могу я хотя бы привести себя в порядок?

Жан-Рауль бросил взгляд на ее черное платье в засыхающих пятнах крови и смилостивился:

– У тебя пять минут.

– Надеюсь, тебе хватит такта подождать за дверью? – спросила Лаура и натянуто улыбнулась. – Я не забыла, что женщины, которые ходят и говорят, тебя не привлекают, но мне неловко переодеваться при тебе.

Жан-Рауль со злобой посмотрел на нее исподлобья, но покинул комнату, хлопнув дверью.

Лаура поспешила скинуть испачканную кровью одежду и надела первое, что попалось в шкафу, – то самое платье в цветочек, в котором она пришла знакомиться с кланом Вечерней зари. Ей казалось, с того времени прошел не почти месяц, а целая вечность. Не колеблясь, Лаура засунула за резинку чулка нож Сусанны.

Перед уходом она присела на край кровати и кинула прощальный взгляд на племянницу.

– Останься пока с ней, – попросила она у Шарлотты. – Что бы со мной ни случилось, не бросай Джекки, умоляю! И помоги ей покинуть этот дом, как только представится возможность.

Шарлотта кивнула, едва сдерживая слезы, и прошептала:

– Morituri te salutant[55].

Лаура резко встала и вышла из комнаты, проигнорировав Жан-Рауля, поджидавшего за дверью. Вмиг одолев три лестничных пролета, она распахнула створки дверей и ступила в готический зал.

При появлении Лауры Дугальд поднялся с трона и стремительно шагнул навстречу. Сейчас глава клана соответствовал самопровозглашенному титулу: внутри Дугальда словно бушевал темный смерч, а в агатовых глазах полыхало пламя. Однако его голос оставался холодным и колким как лед.

– Ты не выполнила мое условие.

– Нет, – Лаура вскинула голову, ничуть не испугавшись, – я нашла способ спасти Джекки, не обрекая на вечные страдания.

– Ты же понимаешь, что я могу убить ее в любой момент? Жизнь смертной так хрупка.

– Понимаю, но я думаю, что вы этого не сделаете.

– Почему?

– Из-за меня.

– Высокое же у тебя самомнение!

Они медленно двигались по часовой стрелке друг напротив друга, не сближаясь, точно танцевали танго на расстоянии вытянутой руки. Дугальд в упор разглядывал Лауру в знакомом цветастом платье, ее тонкую шею, обрамленную кружевным воротничком, ямочку между ключицами, растрепанные белокурые волосы. Однако глаза Лауры сияли негасимым светом, который, как солнце, невозможно потушить. От той робеющей девушки, что почти месяц назад стояла перед Дугальдом, осталась лишь внешняя оболочка. Ее внутренний стержень стал подобен закаленной стали, Темнейший мог бы убить Лауру, но не сломить. Он пристально всматривался в нее, но не находил ничего своего, того, что бы сблизило их.

– Почему на тебя не подействовала сыворотка? – спросил Дугальд, не надеясь получить внятного ответа.

– Не знаю, – покачала головой Лаура, не желая выдавать Шарлотту. – Во мне еще до рождения намешано столько вампирских кровей, что, наверное, на новые у меня иммунитет. Я смогла остаться собой. И мне известно, чего вы хотели добиться своим экспериментом. Так вот, ваш план потерпел крах.

Дугальд незримым движением разорвал расстояние между ними и взял Лауру за подбородок, наслаждаясь бархатистостью ее кожи.

– Я всегда беру то, что хочу. Даже когда хочу всего сразу и немедленно. Я не привык ждать, Лорелия.

– А я не вещь, – ответила она, бесстрашно окунаясь в бездну его взгляда.

– Вот как ты заговорила после стольких лет, – усмехнулся Дугальд.

– Я никогда и не была вещью, хотя обрела себя только сейчас, – продолжала Лаура. – То, что произошло сегодня, стало последней каплей. Вы хотели повязать меня кровью, но не учли одного: кровные узы сильнее. И любовь.

Она умудрялась оставаться недосягаемой, даже стоя вплотную к нему. Извечная потребность подчинять боролась в Дугальде с искренним чувством к Лауре, таким хрупким, как подснежники по весне. Дугальд готов был лелеять его и взращивать или же растоптать и вырвать с корнем, в зависимости от того, что сейчас скажет Лаура.

– Я действительно надеялся, что ты останешься у нас вместе со своей подопечной, – произнес Дугальд, не замечая, что его слова звучат как оправдание. – На эту девушку мне, откровенно говоря, плевать. Все ради тебя, Лорелия, потому что мне нужна ты. Я люблю тебя и готов из-за тебя убить кого угодно, в чем ты успела убедиться. Будь со мной, и ты станешь величайшим вампиром в истории.

Лаура не ведала, как тяжело ему далось это признание, ее не волновали чувства Дугальда. Она посмотрела на него сияющими глазами и изрекла:

– А я никогда не полюблю вас, Темнейший, потому что в отличие от вас я знаю, что такое любовь.

Тем временем капризная эдинбургская погода решила пошутить и отметить последний день тоскливого октября. Расхрабрившийся солнечный луч прорезал мглу, что стелилась в готическом зале, и на мгновение ослепил Дугальда. Воспользовавшись моментом, Лаура молниеносно выхватила из-за резинки чулка нож с серебром и всадила вампиру в грудь. Она вложила в удар всю силу своей ненависти. Нож вошел глубоко в плоть, как в масло, и Лаура на миг воспылала отчаянной надеждой, что попала куда нужно и сейчас все закончится. Однако радость ее не продлилась долго: Дугальд не рассыпался прахом и даже не завопил от боли. Он отпустил Лауру от неожиданности, но остался стоять, непоколебимый как скала. Затем зловеще ухмыльнулся и медленно вытащил из груди нож, дымящийся алым. Не успела Лаура опомниться, как Дугальд схватил ее за горло и, преодолев в один миг расстояние в несколько метров, придавил к стене.

– А что, если мне убить тебя сейчас, как Сусанну? – сказал он, нарочито растягивая слова, и