Сапфир. Сердце зверя (СИ) - Синякова Елена "(Blue_Eyes_Witch)"

- У Элерта есть поразительная способность вводить людей в транс посредством гипноза, убеждая в том, что нужно. Но он не пользуется этим во вред… - проигнорировав сухой язвительный смешок Франки, Грант продолжил спокойно и сдержанно, - Так было нужно, чтобы сохранить секрет в тайне. Даже от вас самих, пока не выпал удачный шанс.

- Шанс на что?

- Чтобы спасти Мишку и вывести ее из игры, не подвергая больше ее жизнь опасности. Разве не для этого шел ваш главарь Карат? Думаешь, когда он отыскал нужного человека, то оставил бы ее в живых, не будь рядом тебя?..

Франки клацнул зубами, и я ощутила, как его ладонь стала холодной, а по телу прошла дрожь, потому что он знал, что Грант говорил правду.

- Если я запал на Мишку уже тогда, зачем нужна была эта кровь и операция с кожей? Я бы все равно рано или поздно вырвался на свободу и забрал бы ее с собой!

От этих слов Франки, сказанных твердо и уверенно, на душе стало тепло и так трепетно, что сердце задохнулось от восторга и мысли о том, что все эти годы он помнил меня и ждал момента, когда мы сможем быть рядом.

- Чтобы вы всегда могли найти друг друга. Чтобы вы были как два магнита, настроенных друг на друга.

Франки замолчал, поджав губы, и неожиданно хмыкнул, криво улыбаясь и хрипло выдыхая:

- И у вас засранцев это получилось!

— Значит, не было никакого страшного ожога? – тихо поинтересовалась я, видя, как Грант покачал головой, и теперь зная наверняка, что это все случилось уже после моей попытки спасти зверя из заключения, там, в гараже.

- Элерт знал, что рано или поздно звери восстанут и начнется война, поэтому сделал все, чтобы спасти тебя, -  добавил Грант, помолчав какое-то время и пододвигая еще одну папку к нам, побледнев и явно не уверенный в том, стоит ли продолжать, когда я почувствовала как напрягся Франки, снова кожей ощущая все его эмоции, но теперь точно зная, по какой причине это происходит.

- Твой отец пришел в лабораторию сам, Сапфир…в семидесятые годы, он сдался добровольно, сказав, что готов служить при лаборатории только при одном условии – что его кровь и кровь сына сделают невидимой для остальных. Это он положил начало опытам с кровью, благодаря которым ученые поняли, что зверолюди ощущают друг друга именно по ней, и чтобы разорвать вашу связь, нужно научиться очищать ее. Цель была достигнута. А твой отец служил в личной охране мистера Робстона…и погиб при исполнении служебного долга.

Ладонь Сапфира стала ледяной и в какой-то момент мне показалось, что он просто упадет, когда его зрачки стали вдруг совершенно крошечными, стоило только упасть на фото статного мужчины с серьезными, но удивительно одухотворенными глазами, на которого Франки был так похож внешне.

Он долго не мог сказать ничего, сметенный и раздавленный, пока его взгляд судорожно метался по строчкам многочисленных записей, каждый раз останавливаясь на фотографии отца, которую он осторожно и бережно оторвал от плотного листа, касаясь кончиками дрожащих пальцев, словно мог снова коснуться любимого лица, уже не скрывая ни своей любви к нему, не той огромной боли, которая осталась в душе после его смерти.

-…если вы знали обо мне с детства, почему забрали в лабораторию не сразу?.. – хрипло выдохнул Франки, накрывая ладонью фото отца и забирая ее себе. -  Ведь это был ты. Ты узнал во мне зверя на той вечеринке.

Грант снова кивнул, ответив так тихо, словно не хотел потревожить скорбь зверя по его отцу, относясь к этим чувствам с тем трепетом и пониманием, которые могут осознать лишь те, кто познал схожую боль.

- Ты показывал себя слишком рьяно. Не пытался скрывать ни своей силы, ни своих особенностей. Были опасения, что после смерти своего отца ты сорвешься и обратишься в зверя прилюдно, чем поставишь под удар не только свой род, но и деятельность лабораторий, когда начнется волна паники и многочисленных вопросов, а спецслужбы начнут копать глубже.

Повисло снова долго молчание, когда каждый судорожно думал, вспоминал и взвешивал все услышанное, когда Грант раскрыл еще одну папку, тяжело глотнув и снова разворачивая ее к нам, где я увидела красивого мальчишку с огромными глазами и кудряшками, сразу понимая, кем он был.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Это ты, -  вместо меня проговорил Сапфир, с интересом рассматривая новую папку, и начиная хмуриться, вслед за мной, когда на следующих страницах вместе с анкетными данными, каким-то параметрами крови и психологических портретов, были ужасающие снимки разрушенной лаборатории, словно залитые черной краской, отчего волна ужаса прошла по моему телу колючими мурашками, потому что на черно-белых фотографиях была кровь…

-…твои родители? – сипло выдохнула я, видя, как Грант кивнул, и перевернул страницу, где был снова он, все такой же маленький и хорошенький, только совершенно изнеможенный и запуганный, с этими огромными глазищами, в которых была боль, тоска и полное отвержение этого жестокого мира.

 А еще длинный шрам на груди вдоль грудной клетки.

Зашевелившись, Грант неловко распахнул верх рубашки, показывая этот же шрам уже белесый, но все-таки весьма заметный, тихо проговорив:

- Не только в тебе есть часть от зверолюдей, Мишка. Во мне бьется сердце зверя, будучи в теле простого человека…отсюда мои сложности восприятия мира. Мои демоны внутри…

- Сердце зверя, - ошарашено выдохнула я.

- И твоя способность ощущать нас, - закончил Сапфир, на что Грант только кивнул в ответ. -  Ты знал об этом?

- Сложно скрыть факт операции, когда остались такие кричащие следы, - криво улыбнулся бледный Грант, - Но что сердце не принадлежит мне узнал, когда нашел папку о себе.

Моя голова просто взрывалась от того обилия неожиданной и шокирующей информации, в которую мы все окунулись и пока не могли выплыть на поверхность, чтобы вдохнуть в себя воздуха и понять, как жить дальше и что делать.

Впрочем, разве мы могли что-то сделать с тем, что уже случилось в наших жизнях так много лет назад?

Оставалось только осмыслить это все, принять, и продолжать жить дальше.

- Ведь это все оставил Элерт? Зачем он захотел, чтобы мы узнали все это?..

Грант был потерян не меньше нас, даже если очевидно провел несколько дней, разбираясь с тем, что осталось в папках, которые явно были под большим грифом секретности.

- Я не знаю…у Элерта всегда есть и были свои резоны на любые действия. Но знаю только одно – он гениален и предан своей идее.

- Кажется это не очень хорошая новость для нас, - пробурчал Сапфир, явно думая сейчас над тем был ли Элерт тем самым злом, который стоял за всем, или нашим спасителем, благодаря которому я обрела свою память снова, и мы все оказались в единственном  месте во время взрыва, где смогли бы выжить.

- Хорошая новость в том, что в лаборатории знают о трех родах, но не подозревают о том, что зверолюдьми могут быть и полярные медведи. - Грант протянул какой-то листок, где была таблица, расписанная по трем столбцам – желтые, оранжевые и красные. Три категории, по которым делили всех Берсерков, которые когда-либо были в лаборатории.

Именно его мы отнесли и передали в руки Ледяного и Карата, когда последний мрачно усмехнулся, бросив взгляд на своего друга:

- Ну, что, старина? Кажется, пришло время вернуться в твои владения и подготовиться к решающему этапу войны!

На самом деле я так устала от этого дня и обилия информации, что была уже не в состоянии слушать о дальнейших планах, с огромной благодарностью принимая приглашение Мии, что была женой Севера и мамой славного малыша – Гранита, отправиться в нашу отельную с Сапфиром спальню и наконец выспаться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Подумать только, теперь у нас была своя комната!

Уютная, деревянная, отражающая дух этой удивительной огромной семьи, в которую нас приняли так тепло и радушно, что я до сих пор не могла поверить, что все ужасы остались позади, а мой Франки был рядом, крепко обнимая своими руками и прижавшись губами к моему лбу, когда мы завалились на кровать, не в состоянии говорить, но все еще боясь отпустить друг друга.