Иная. Песнь Хаоса - Мария Токарева

– Это кто же у вас «людоедица»? – усмехнулся статный мужчина в парчовом кафтане.

И все гости разом вскочили с мест, чтобы согнуться в земном поклоне.

– Князь!

– Князь!

– Светлый князь, не вели казнить! – пробормотал дружка.

Но князь лишь рассмеялся и поднял чарку хмельного меда:

– За молодых! И за моего спасителя! Век не забуду!

И целый бочонок вкатили в избу, чтобы и гости смогли поднять чаши за здоровье молодых. Да еще князь принес двух запеченных уток на блюде. Гости заметно оживились, благодаря за щедрое угощение. Котя же помрачнела и лишь заклинала: «Не забудь же, светлый князь, не забудь же, щедрый князь!»

К счастью, державные дела достаточно скоро увлекли князя. Дождьзов покинул пиршество, и Котя совсем успокоилась, словно от избы отлетела недобрая тень.

– Ты правда спас его во время битвы? – шепнула Котя Вен Ауру, когда они вернулись во главу стола. – Я и сама видела со стены, но все не верится…

– Да, спас, – пожал плечами Вен Аур и вполголоса ответил: – Не серчай ты на него. Вон, смотри! Какие подарки нам оставил!

– Этого-то я и боюсь, – выдохнула Котя, рассматривая стоящие подле молодых золотые кубки и лежащий посреди стола отрез синей парчи.

– Да ты не бойся! Котя, мы вместе. Больше ничего не бойся. Теперь я защищаю тебя, как велят наши духи, – успокоил ее Вен Аур.

И вновь Котя забылась в сладком веселье. Так наступил вечер, и все заговорили о провожании молодых.

Шумное пиршество с песнями ушло на улицу, стол вынесли из избы под открытое небо. К тому же еды-то на нем почти не осталось, но гости развлекали себя сами. Они громко пели, танцевали, смеялись, уже вспоминали неприличные частушки и по-прежнему наслаждались праздником. Молодых же оставили, чтобы те наслаждались друг другом.

Им постелили на лавке, но, приблизившись к ней, Котя оторопела:

– Вен! Тут медвежья шкура.

– Подарок князя. А что? – пожал плечами муж.

Приходилось повторять себе, что ее Вен Аур, ее милый «древесный волчонок», теперь зовется именно мужем.

– Разве ты не превратишься… ну, в волка. Когда… Ты говорил о медведях тогда, – замялась Котя.

– Ты всё перепутала, я же рассказывал, – улыбнулся Вен Аур, погладив по голове. – Не превращусь. В волка я уже и вовсе не превращусь, потому что встретил двадцатую весну в этом теле. Могу разве только клыки да когти непроизвольно выпустить, если меня посыпать пеплом из медвежьей шерсти.

– Надеюсь, никому не придет такая идея.

– Я тоже, – кивнул он. – Только пеплом, шкура-то тут ни при чем.

– Да о чем мы вообще, – отмахнулась Котя и потушила лучину.

Больше тяжелые разговоры не посещали избу в ту ночь.

– Да уж, не время. Забудь обо всех. Жена моя! Моя жена! Котя! – воскликнул Вен Аур, заключая ее в страстных объятиях.

Теперь уже ничто не заставляло сдерживаться или скрываться.

Он снял с нее убор и сарафан, оставив одну лишь тонкую рубашку. У Коти перехватило дыхание от предвкушения, она медленно опустилась на медвежью шкуру. Глаза Вен Аура блестели в темноте, он навис над молодой женой.

Его длинный язык провел от тонкой щиколотки до середины бедра, обвел коленную чашечку. Ладони ласкали ее узкие длинные ступни. В нем вновь пробуждался зверь, даже если в человеческом теле. Он любовался ее ногами. Котя же гладила его плечи, неумело, но уверенно, поддаваясь воле древних инстинктов. Ей всегда говорили, что они подскажут, как поступить в первую ночь с мужем. И женщины из селения не обманывали.

– Хочу увидеть тебя в твоем первозданном облике, – глухо попросил Вен Аур.

– Каком еще? Он у меня один. Или… Без одежды? Без всей-всей? – удивилась неуверенно Котя.

Она помнила, что в деревне женщины даже во время близости с мужьями оставались в рубахах и ей наказывали всегда поступать так же.

– Без всей. Запреты для людей. Ты выбрала меня, ты выбрала Хаос.

Пусть их и освятили духи, но Вен Аур пошел ради жены на уступки. Ей же ничто не мешало немного нарушить традиции ради мужа.

– Ладно. Хорошо. – Котена потянула за край оставшейся просторной одежды и стянула ее через голову.

Ткань мягко смялась на полу. Теперь воздух холодил кожу, щекотал мех на шкуре, возникала непривычная робость. Хотя она уже не верила в злые напасти, от которых должна защищать вышивка. Ее защищал Вен Аур. От всего, ото всех.

Котя сидела, поджав ноги и сложив руки на сведенных коленях, невольно прикрывая всю наготу.

– Это не то, – рассмеялся мягко, но призывно возлюбленный. – Так даже нечестно: ты уже видела меня без одежды. А я тебя – еще ни разу.

– Ну, вот она я, – храбрясь, заявила Котена, разводя руки.

Она уже не боялась и ничего не скрывала. Муж с нежной улыбкой потянулся вперед.

– Хороша же ты, – только выдохнул Вен Аур, отстранившись и как будто все еще наблюдая. – Моя судьба. Судьба… Как же сложно с вами!

– Ну, так… давай упростим, – пожала плечами Котя, уже не стесняясь своего тела.

Она впервые без боязни и стыда рассматривала Вен Аура совсем без одежды, его сильные руки, накаченный торс, ноги. Возлюбленный ни в чем не скрывался, и от этого Котя ощутила приятное тянущее чувство, ее охватывал жар. Между ними больше не оставалось никаких барьеров.

Он переместился на шкуру и теперь стоял перед Котей на четвереньках, хищно опустив голову, улыбаясь и сверкая нечеловеческими глазами. Казалось, он превратится в свою вторую форму. Длинные пряди волос падали на лоб, потом он резко распрямился, как в прыжке на добычу, и опрокинул возлюбленную на спину. Она не сопротивлялась, ей понравилось это проявление дикости, но неизменно ласковой.

Котена чувствовала влажное дыхание на своей шее, потом оборотень склонился над ней, страстно целуя в губы. Она ответила, настойчиво, не скрываясь. Сильные мужские руки стиснули в объятьях ее тело, приподнимая, гладя по спине, сжимая пальцами мягкие бедра. Котя только тихо вздрагивала и постанывала, чувствуя все большее тепло. От возлюбленного исходил незнакомый, не совсем человеческий аромат – что-то наподобие хвои. Он всегда сопровождал его, но теперь, при слиянии двух разгоряченных тел, стал особенно сильным, чарующим. Котя вдыхала его, целуя возлюбленного за ушами и лохматя жесткие волосы.

Вен Аур оказался невероятно нежен. Котя тонула в многочисленных ласках, объятьях и поцелуях. Гибкие тела доставляли друг другу удовольствие и долго не желали отстраняться. Вен Аур рычал, Котя сладко вздыхала, тоже научившись слегка покусывать возлюбленного. И ему это нравилось, он больше не сдерживал свою звериную сущность, одновременно оставаясь