Тоскуя по ней - Тиффани Робертс

— Тогда говори, Принц Пустоты.

— Это уже одно очко против тебя, Бледный.

На заднем плане послышался болезненный, испуганный всхлип.

— Уиллоу! — Киан потянулся, как будто мог схватить ее, но рука сомкнулась в пустоте.

— Приди ко мне, Киан, — сказал Лахлан. — Приди и, наконец, узнай свое место. Приди и поклонись мне, и, возможно, я найду достаточно милосердия, чтобы позволить тебе продолжать твое жалкое существование.

Челюсть Киана была сжата так сильно, что казалось, его клыки вот-вот сломаются.

— Где?

— Дом твоего питомца, Бледный. Мы будем ждать.

Звонок закончился, оставив после себя только оглушительную тишину.

Пламя бушевало в груди Киана, поглощая его целиком. Он сорвал с себя рубашку и отбросил ее в сторону, призывая свои крылья, когда распахнул дверь террасы. Он подпрыгнул в воздух, неистово размахивая крыльями, которые несли его к дому Уиллоу. Ветер отбросил его волосы назад, здания проносились мимо размытым пятном, но он только ускорялся.

Скоро, Уиллоу. Боги, держись. Я скоро буду с тобой.

Тридцать пять 

Ноги Киана ударились о бетон, когда он приземлился, вызвав толчок в костях. Поддавшись инерции, полученной во время полета, он пробежал последние пару ярдов дорожки и запрыгнул на крыльцо, едва сбавив скорость, когда добрался до входной двери.

Уиллоу эхом отдавалась в его голове, ее имя повторялось с каждым ударом его сердца, становясь все громче и громче. Теперь он чувствовал ее. Чувствовал ее впереди, чувствовал ее страх.

Дверь была не заперта. Киан распахнул ее и ворвался через порог.

Его разум оценивал представшую перед ним сцену в промежутке между учащенными ударами сердца. Дорожка из алых брызг и размазанных кровавых следов вела на кухню. Осколки стекла, цветы и разбросанные лепестки лежали в луже воды на кухонном полу. И там, на табурете у острова, сидела Уиллоу, а рядом с ней маячил Лахлан.

Ее одежда была порвана и испачкана кровью, еще больше которой резко выделялось на фоне ее слишком бледной кожи.

Поток эмоций захлестнул Киана, когда его взгляд встретился с ее. Страх и тоска, исходящие от нее, блестели в ее глазах, но что-то еще ненадолго пробилось сквозь них — облегчение.

Киан бросился к ней.

— Нет, нет, — сказал Лахлан, обнимая Уиллоу и прижимая кухонный нож к ее горлу.

У нее перехватило дыхание.

Киан замер, сделав всего несколько шагов в дом. Тошнотворное сочетание огня и льда пронзило его, становясь с каждым мгновением все более всепроникающим и интенсивным. Он не мог заставить себя пошевелиться, не тогда, когда ей угрожали, но все внутри него протестовало против того, чтобы стоять на месте.

— Отпусти ее, — прорычал он.

Лахлан ухмыльнулся с горящими красными глазами. Когда он заговорил, его слова гудели магией, сгущая воздух.

— Закрой дверь.

Тяжесть голоса Лахлана давила на Киана со всех сторон. Он чувствовал, как его коварные щупальца ласкают, царапают и скребут, пытаясь проникнуть внутрь, но он стиснул зубы и остался на месте.

— Отпусти ее.

Ухмылка Лахлана на мгновение погасла.

— Пока что она доказала свою устойчивость, Бледный, благодаря жизненной силе, которой ты ее одарил. Но ты действительно хочешь узнать, исцелится ли она после того, как я перережу ей горло?

Киан снова встретился взглядом с Уиллоу. Ее глаза были такими большими, такими наполненными, переполненными столькими эмоциями, которые он никогда не хотел, чтобы она испытывала. Не отводя взгляда, он отступил назад и захлопнул дверь.

Звуки удара о раму и щелчка замка прозвучали с глубокой завершенностью.

— Значит, ты способен на послушание, — сказал Лахлан.

Страх и ярость продолжали свой бурный танец внутри Киана, создавая внутри такое сильное давление, что взрыв был неизбежен. Каждый его мускул напрягся от желания подойти к ней, и сама его душа вцепилась в его силу воли, борясь за то, чтобы добраться до своей пары.

Сжав кулаки, Киан оглядел Уиллоу. Несмотря на ее страх, состояние одежды и всю кровь, он не увидел никаких открытых ран. Это было слабым утешением.

— С тобой все в порядке, Фиалочка?

Уиллоу сжала губы и сделала вдох, прежде чем изобразить легкую, дрожащую улыбку.

— Бывало и лучше.

Он думал, что боль в его сердце не сможет усубиться, но ее ответ доказал, что он ошибался.

— Моя храбрая, сильная пара, — прохрипел он.

Лахлан зарычал и схватил Уиллоу за волосы, заставляя запрокинуть голову. Ее руки поднялись, ухватившись за его предплечье, но она не сопротивлялась. Капля крови выступила на острие ножа, приставленного к ее горлу. Дрожь сотрясала конечности Киана, когда он боролся за то, чтобы остаться на месте, сражаясь со своим собственным мощным желанием защитить ее, отомстить за ее боль, выполнить свое обещание и уберечь ее от вреда.

— Как ты смеешь обращаться к этому ничтожному животному с большим уважением, чем проявляешь тем, кто превосходит тебя? — магия Лахлана пульсировала в каждом слове, бесцельно выплескиваясь наружу. — Ты должен называть меня своим королем, должен просить у меня прощения за свои прегрешения!

Губы Киана раздвинулись, обнажая клыки. Когти впились в ладони, и из ран потекла теплая кровь, но боль была ничем по сравнению с той, что была вызвана открывавшимся перед ним зрелищем. Адская ярость закрутилась в нем спиралью, наполняя конечности обжигающей, бессмысленной силой. Его магия, сильнее, чем когда-либо, закружилась в этом водовороте, потрескивая, как молния сквозь пламя.

Вся эта сила, и ради чего? Сейчас она не могла помочь Уиллоу. Она не могла одолеть Лахлана.

Он чувствовал сердцебиение Уиллоу, такое же быстрое, как и его собственное. Он также чувствовал ее гнев, скрывающийся за страхом, и знал, что, несмотря ни на что, она далека от того, чтобы сломаться.

Его глаза задержались на Уиллоу еще на один удар сердца. В этот момент он надеялся, что его взгляд выразил все, что он хотел сказать.

Я люблю тебя, Уиллоу. Ты для меня все. Я сожалею об этом. Обо всем этом.

Затем он переключил свое внимание на Лахлана.

— Чего ты хочешь от меня?

— Верность. Преданность. Покорность, — брови Лахлана опустились ниже, и он сузил глаза, когда перевел взгляд на Киана. — Тебя.

Тьма, которая всегда таилась внутри Киана, взревела в ответ, пробуждаясь подобно дракону, вырывающемуся из логова, изрыгающему пламя в небо и широко расправляющему темные крылья.

Свобода была иллюзией, более опасной и могущественной, чем любые чары, когда-либо наложенные фэйри. Она была нереальна, ни в этом царстве, ни в любом другом. Не было спасения от тех, кто жаждал власти и контроля, не было спасения от тех, кто