Пылающая для Древнего. Пепел - Лаура Тит

ты мне сделаешь, сука? Никчемная правительница, как и твоя шлюшка дочь! Давай, покажи свою силу… — заливается мерзким смехом. — Остатки проклятого пламени это все, что у тебя есть? — скалится он. — Так что, потаскушка?! — оглядывается на притихшую толпу. — Я голос нашего народа! Уступи место мэрна сильному эрну… Такому как я!

Шум голосов резко стих.

— Сучка, разозлилась… Что ты сделаешь теперь?! Натравишь на меня своих цепных псов?!

Виски пульсировали, а жар в руках жег кожу.

Резко хватаю его за глотку и с силой сжимаю.

До хруста позвонков.

Мужчина взревел от боли, а затем стих.

Отшвырнув обмякшее тело, пальцами прошлась под носом, стирая текущую теплую струйку.

Посмотрев на окровавленную ладонь, подняла глаза на Дрида.

«Амара»

Замираю на месте.

Чья-то большая ладонь опустилась мне на плечо, и мягко сжалась.

Эти прикосновения я бы никогда не забыла…

Иштар…

Пошатнувшись, и едва устояв на ногах, обернулась на голос.

…Никого.

Вокруг меня только напряженные взгляды толпы.

В моих глазах застыло бесконечное сожаление.

Плакать совсем не осталось сил.

Тряхнув головой, направилась прямо к клетке.

Каждый шаг к Дриду давался мне с трудом.

— Решила попрощаться со мной? — зло усмехнулся парень, с вызовом глядя мне в глаза.

— Я дарую тебе жизнь, — мой голос прозвучал без эмоций.

Коротко киваю страже, чтобы те открыли клетку и выпустили его.

Ошарашенные таким поворотом событий люди и эрны недовольно загалдели, злобно переглядываясь.

Многие из присутствующих на трибунах повскакивали со своих мест, выражая этим свой протест.

Задумчиво посмотрела на липкие от крови пальцы.

— Дети не должны расплачиваться за ошибки родителей. Мы — ваше прошлое. А вы — наше будущее.

Дрид озадаченно смотрел на меня снизу вверх. С каждой моей фразой его глаза удивленно расширялись.

— Я вверяю тебе трон по праву твоего рождения. Готов ли ты стать справедливым правителем, Дрид? Хватит ли сил сберечь мою дочь и взять ее в жены? Или ты желаешь править свободным?..

Парализующий холод обволакивал тело, лишая меня сил. Усталость наваливалась на меня свинцовой тяжестью.

— Я готова отдать тебе самое ценное в своей жизни — свою дочь. Решай, Дрид: ты склонишься передо мной, принимая мой дар или откажешься и станешь править один.

Скрежета зубами, я терпеливо ждала его решение.

Секунды превратились в минуты, минуты в часы….

Все безмолвно наблюдали за нами.

Стиснув зубы, Дрид, опустился передо мной на колени, прожигая недоверчивым взглядом, боялся услышать злую насмешку в словах.

Дрид склонил голову.

Среди присутствующих последовали удивленные возгласы.

Посмотрев на него с улыбкой, добавляю:

— Дрид, сын Витара и Тории, я даю тебе свое согласие на брачный обряд с моей дочерью. Да соединятся два враждующих рода в один!

Отворачиваюсь, и иду на встречу к спешащему ко мне сыну.

— Я знал, что ты так сделаешь, — мягко усмехнулся Шалли, одобрительно посмотрев за мою спину.

Смотрю сыну в глаза, и крепко сжимаю его ладонь.

— Завтра день единения. Приведи свою очаровательную незнакомку ко мне. Я хочу с ней познакомиться, — беру под руку появившегося Рашита, смотря на испуганные глаза сына.

— Я… — опешил Шалли.

Глаза моего храброго мальчика загорелись ярким пламенем, как только я упомянула о ней.

Шалли, я сразу почувствовала, когда заняли твое сердце. Поняла по твоему хмурому взгляду. По твоему блеску в глазах.

Истинную любовь, мой мальчик, не скрыть от тех, кто ее уже встречал …

Жаль, что мы не властны выбирать, кому может отдать свое горячее сердце…

— Шалли, будь терпелив к ней, — заглянула сыну в глаза. — Та девушка- дочь бесстрашного храброго воина и имя его- Осман. Между вами стоит прочная стена из дружбы и предательства ваших отцов, — с нежностью погладила его по щеке, сочувственно улыбаясь. — Ее гнев к тебе справедлив. Лишь время сгладит ее боль и откроет ее сердце. Прояви терпение, Шалли, не будь с ней жесток.

Оставив его в глубоких раздумьях, мы с другом растворились в толпе.

С террасы своей спальни я неотрывно смотрела на полыхающие внизу факелы, на смеющуюся дочку, что танцевала сейчас для своего мужа. На Рашита, который ни на секунду не оставлял меня после произошедшего на арене.

Мое безумие пугало детей. А моя слабость заставляла их не отходить от меня ни на шаг.

«Станцуй для меня в последний раз, лиана».

От его голоса я больше не вздрагивала, как и от его нежных прикосновений.

Подняла голову к ночному небу:

— Хорошо, любимый, я станцую для тебя в последний раз…

Все это время Шалли безмолвно наблюдал за ней из темного угла ее спальни.

Амара ощущала присутствие сына, но даже это не остановило ее быть собой. У нее не осталось сил прятать свое помешательство. Ей не было больно оттого, что дети считали ее безумной. Она сорвала с себя маску, вздохнула полной грудью, не боясь смотреть людям в глаза, не скрывая от них свою боль.

Тряхнув головой, обернулась к сыну.

Глаза Шалли блеснули в темноте, он смотрел на меня с глубокой, пугающей мудростью.

— Ты снова с ним разговаривала? — тихий, но твердый голос сына.

Шалли сделал пару широких шагов ко мне, и посмотрел в упор.

Он всё понял…

Пришло мое время…

— Да, — мягко отвечаю ему, взяв его крепкую руку в свою.

— Когда?

Тошнота подобралась к горлу.

Шалли не оставил мне выбора.

Глубоко вдыхаю прогретый ночной воздух.

— Сегодня, Шалли, — спокойно отвечаю ему, выдерживая тяжелый взгляд на себе. — Сегодня я освобожу вас от тяжелого бремени, — заглядываю ему в глаза, и ласково глажу по щеке.

— Ты знаешь, что…

— Нет, милый, это мой выбор, я сама этого хочу.

Сын тяжело вздыхает, прикрывая глаза.

Накрыв мою руку своей широкой ладонью, подносит ее к губам, и поцеловав, коротко кивает, соглашаясь со мной.

— Иди, Шалли! Тебе не нужно мое одобрение! Не заставляй свою невесту ждать.

Улыбаюсь ему, кивая на стоящую внизу стройную высокую девушку с белоснежными волосами, озирающуюся по сторонам.

— Рашит, помоги моему мальчику подготовить всё к празднику, — обернулась к молчаливому другу.

— Он справится и без меня, сейчас я нужнее вам, моя госпожа.

Звонко рассмеялась. Рашит был как всегда прав.

— Набери чашу, и приготовь мое свадебное платье.

Рашит ничего не сказал, но вот кончики его тонких пальцев вздрогнули, как вздрагивают хрупкие крылья бабочки от легкого дуновения ветра.

— Позвольте узнать, госпожа, в честь чего этот праздник?

— Мое освобождение, — уклончиво отвечаю ему.

Празднование проходило вне стен нашего дома рядом с границей диких песков.

Массивные столы ломились от обилия изысканных яств, по пузатым кувшинам текли дорожки сладкого красного вина, а жареное мясо