Отравленный исток - Елена Сергеевна Счастная

подумалось вдруг, что он никогда особо Младу к дружиннику не ревновал. Потому как знал, что она тому не по зубам. — Я тебе, остолоп, всерьёз говорю: беги. А уж отболтаться и не дать князю дотянуться до тебя мы с Бажаном сможем.

Медведь перестал глумливо усмехаться.

— Что, всё так плохо? Что с князем творится? Люди, они ведь разное болтают.

— Хуже некуда. Но ты спать лучше будешь, коль я тебе ничего больше не скажу. Так что уезжай сегодня же, пока ворота открыты. И мира тебе. Будет воля Богов, свидимся ещё.

Хальвдан направился дальше, чувствуя, как провожает его кметь озадаченным взглядом. Стало быть, Младу он всё ж не видел. Ну и хорошо. Для него же.

***

Дьярви и двух других верегов казнили на следующий день. Хальвдан просидел то туманное, словно одетое в саван, утро в своих покоях, не желая даже взглядом касаться того, что случилось. Хоть и должен был. Он за них в ответе. В который раз грузом на плечи ложилась вина за гибель ватажников. Сначала Вагни, убитый его собственной рукой. Теперь ещё трое. С огромным трудом ему удалось уговорить Кирилла не высылать остальных северян из города. Сказал, мол, коли Ингвальд и правда приплывёт, те встанут на его, Хальвдана, сторону. А сторона воеводы там, где князь.

Кирилл поразмыслил и согласился. Но пообещал, что, если те снова чего учудят, то и предводитель их будет бит нещадно.

Пусть так.

А за Лешко уже вступились всем миром. Казнь его отложили, но не отменили совсем. Правитель сказал лишь, что решит судьбу отрока, как только найдётся пропавшая невеста. А вот когда она сыщется — пёс знает. Потому-то у мальчишки осталась ещё славная возможность помереть в темнице от лихорадки.

Прошёл другой тихий день, когда утихало в детинце скорбное потрясение после смерти бунтовщиков. Да, они нагнали страху на девиц, пошли против правителя, но за время, что прожили здесь, стали всем почти родными. А уж Хальвдан и вовсе словно сыновей под топор отдал.

Виген и Бажан пока молчали. Словно выжидали, не выкинет ли князь ещё чего похлеще, чем то, что случилось раньше. Даже челядь в доме притихла. Рогл будто бы прятался в каком-то тёмном углу: ни слуху от его, ни духу. И Млада, с которой Кирилл поговорить пока не успел, уже сутки не казала носа из горницы. Словно хворала. Хотелось увидеть её до ломоты во всём теле. Но она не пустила к себе.

Детинец точно умирал, поражённый хворью подступающего безумия его правителя. Всё, как сказывал когда-то Наяс.

И тем неприятнее стал новый приказ Кирилла явиться пред его очи. Хальвдан только и успел умыться после сна, как появился в его светлице юркий русоволосый отрок. Странно было видеть его вместо Лешко, почти незнакомого. Парнишка дождался, пока воевода оденется и быстрым шагом повёл его за собой.

С самой ночи лил неугомонный дождь, и как будто затопил серостью и чертог тоже. Нерадостный, тусклый свет едва выхватывал очертания деревянных опор из полумрака. И горел на весь зал всего один факел.

Нынче рядом с Кириллом стоял не Виген или Бажан, которые, казалось бы, уже поселились в чертоге. Неожиданно Хальвдан узнал в госте старосту Ракитки — Земко. Стоило появиться на пороге, как тот вперился колючим взглядом и не спускал ни на миг, пока он не подошёл. По лицу сидящего в кресле Кирилла блуждало лёгкое удивление напополам с удовлетворением. Уж неизвестно, отчего.

— Здрав будь, кнез. И ты, Земко, — громко поздоровался Хальвдан.

— И тебе не хворать, воевода, — за двоих отозвался староста.

Князь вдруг улыбнулся и откинулся на спинку.

— Поздравить тебя хочу. Земко радостную весть принёс. Скоро ты станешь отцом.

И без того скудный свет померк ещё больше. Он что, издевается?! Хальвдан пристально оглядел друга, ища признаки того, что тот просто нехорошо пошутил. Но тут заговорил староста, и внутри вовсе похолодело.

— Я как узнал, что ты, воевода, в город вернулся, так тоже с полпути назад повернул. Всё ждал, как бы весть сообщить. Вот и оказия случилась. Искра ведь понесла от тебя. С того памятного дня, — в его голосе послышалось злое ехидство.

Хальвдан, всё ещё не веря, скрестил руки на груди.

— Почём мне знать, что ребёнок мой? Может, дочь твоя любит к кому ни попадя в постель прыгать.

Земко вмиг налился злой краснотой и сделал шаг вперёд. Словно в драку вот-вот кинется. Но одёрнул себя и отступил. Видно, очень надеялся на Хальвдана дочь всё же свесить — стало быть, ругаться не к месту.

— Люб ты моей дочери стал, — пробурчал он. — Она всё ждала, что ты за ней вернёшься. Хоть и услышала от тебя другое. Не верила.

Хальвдан слегка смягчился. И правда, что тут теперь поделаешь. Но мысль о том, что девица и правда тяжела от него, в голове упорно не укладывалась.

— И что ж ты хочешь от меня теперь?

Лучше б не спрашивал.

— Хочу, чтобы ты женился на ней.

— Смеёшься, Земко? — Хальвдан громко хохотнул, запрокинув голову.

Староста набычился.

— Отчего же смеюсь? Что, Искра не хороша? Или хлопка какая? Всё ж старостова дочь!

— Я не женюсь на ней. Другое — проси. Чем хочешь помогу, коль дитё будущее и в самом деле моё.

— Ты женишься, — вновь вступил в разговор замолчавший было Кирилл. — Хватит уже бобылём ходить. Искра в жёны тебе очень хорошо подходит. И наследник опять же.

Земко согласно покивал, довольный поддержкой князя.

— Я не могу, Кирилл! — Хальвдан начал злиться. — Я…

— Иди, Земко, — беспардонно перебил его князь. — А мы тут с воеводой всё обговорим. Искре передай, что всё хорошо будет. Пусть не печалится.

Староста, последний раз предупреждающие глянув на Хальвдана, поклонился Кириллу и вышел. Звенящая тишина пронеслась по чертогу и окутала тяжестью всех сказанных ранее слов.

— Я знаю о тебе и Младе, — спокойно продолжил правитель чуть погодя. — Но жениться на Искре ты должен.

— С какого перепугу?

— А с такого, что когда-то это должно было случиться. Ты уж давно не мальчишка. И к тому же сейчас в княжестве положение не располагает к ссорам со старостами. А уж тем паче, с тривичами. Их слишком много.

— А вдруг это всё же не мой ребёнок? — сощурился Хальвдан. — А ради этого я должен пятки старосте лизать? Как смерд какой, которому великую милость оказали?

— Пятки лизать не надо, — Кирилл сдвинул брови. Видно, спор начинал его утомлять. — Наоборот, девица пригожая тебе сапоги снимет. Да и ночи с ней проводить уж верно не хуже,