Джанин Фрост - Стая

— Ему сорок два.

У меня отвалилась челюсть, когда я вспомнила этого молодого, всегда готового пофлиртовать парнишку.

— Не может быть!

Лорелл искоса взглянула на меня.

— У нас есть некоторые преимущества, — небрежно бросила она. — Вы ведь знаете, что у собак один год соответствует семи человеческим? Так вот у нас — наоборот. Вы ведь уже почувствовали, что у вас все заживает быстрее, чем у людей. Кроме того, сменив обличье, мы обретаем такую полноту восприятия мира, что вряд ли кто-нибудь из нас предпочел бы быть просто человеком.

Я изумленно слушала. Они не переставали меня удивлять.

— А вам сколько лет? — спросила я наконец.

Лорелл уютно устроилась у края узкой котловины.

— Мне всего двадцать, но так, как сейчас, я буду выглядеть очень долго. Возраст незаметен, слава богу, на всем протяжении периода половой зрелости. Представьте: быть молодой сорок лет!

Я не могла себе этого представить.

— А Даниэлю сколько?

— Пусть он сам скажет вам, сколько ему лет, — ответила Лорелл с лукавой улыбкой, от которой мне стало как-то не по себе.

— Что вы улыбаетесь?

— Да так, ничего.

Черт побери! У нее явно чешется язык сказать больше. Я придвинулась к ней ближе и прошептала:

— Что?

Лорелл прямо расплылась в улыбке:

— Когда кто-нибудь так беззащитен, как вы сейчас, что, кстати, нечасто бывает, Даниэль, конечно, опекает его и вводит в Стаю. Но он не наблюдает за этим человеком так пристально и постоянно. Даниэль уважает частную жизнь. Он никогда еще никого не держал у себя дома четыре дня подряд, даже подружки у него не жили так долго. К тому же он не разрешил Финну навестить вас и… В общем, он ведет себя как собственник. Так волк обычно ведет себя со своей будущей подругой.

Я была потрясена и одновременно испытала торжество. Итак, Даниэль видит во мне свою будущую подругу. Значит, не только он на меня произвел такое сильное впечатление?

Правда, возникает куча дополнительных проблем. Когда я думала, что он просто выполняет свои обязанности, это было одно. Но теперь, когда я знаю, что он чувствует ко мне то же, что и я к нему, — совсем другое! Мне будет гораздо труднее себя контролировать. Надо скорее бежать.

В конце концов, Лорелл могла и ошибиться! Возможно, Даниэль не отпускает меня лишь потому, что понимает: я не смирилась со своей судьбой. Как бы там ни было, я должна воспользоваться шансом. Не просто же так согласилась на прогулку и купание!

Я поежилась и скривилась, как от внезапной боли.

— В чем дело? — забеспокоилась Лорелл.

— Спазмы. — Я опять поморщилась. — Месячные пришли. Вы не окажете мне услугу? Не хотелось бы, чтобы по ногам текло, когда буду возвращаться в город. Не могли бы вы принести мне тампон? Я подожду здесь.

Я вылезла из воды и, завернувшись в полотенце, села на один из больших камней неподалеку от источника. Вся надежда была на то, что Лорелл из женской солидарности сделает глупость.

Она так странно на меня посмотрела, что я прокляла себя за то, что не придумала какого-нибудь другого повода отослать ее. Что ж, у меня не было времени строить хитроумные планы. Но все-таки она улыбнулась:

— Сейчас принесу.

Лорелл встала, обернула полотенце вокруг бедер и ушла. Затаив дыхание, я дождалась, пока она скроется из виду, вскочила и что было сил побежала к ближайшим деревьям.

Глава 7

Я сразу изрезала босые ступни о камни, но решила не обращать на это внимания. Лорелл понадобится не больше десяти — пятнадцати минут. Времени мало.

Я бежала, как бегут из горящего дома, и при этом не могла не заметить, что передвигаюсь гораздо быстрее, чем когда-либо раньше. Может быть, дело в проклятой волчьей крови, которая теперь течет по моим жилам? Быстрее же, быстрее! В горы! Там среди камней им будет труднее выследить тебя по запаху.

Лес был полон звуков: птичьих криков, шорохов, шелеста листьев, колеблемых ветром, звуков собственных шагов. Страх понемногу отступал, сменяясь необъяснимой радостью быстрого бега. Да, я спасаюсь бегством, но при этом чувствую себя сильной, свободной и дикой. Как будто лес меня ведет и подгоняет. Я побежала еще быстрее, не обращая внимания на некоторую скованность в лодыжке, оставшуюся после перелома. Деревья мелькали у меня перед глазами, все сливалось в бесформенное марево. Слегка кружилась голова, и легкость ощущалась такая, как будто внутри меня что-то бурлило и пузырилось. Казалось, я всю свою жизнь только и ждала этого бега.

Вдруг на меня налетело что-то твердое. Сердце и так учащенно билось, но перешло совсем в другой режим, когда я увидела, кто едва не сшиб меня с ног. Это был Даниэль. Он развернул меня лицом к себе, и орехового цвета глаза впились в меня не менее цепко, чем его руки.

— О чем вы думали? — Он с силой встряхнул меня. — Вы же в купальнике и полотенце! Надо было мне выждать и прийти за вами завтра. Замерзли бы ночью — может, поумнели бы.

Слишком много эмоций: взволнованность самим фактом бегства, разочарование оттого, что меня поймали, остаточное возбуждение после быстрого бега. Я была явно не в себе. Как будто кто-то, прятавшийся внутри меня, наконец вырвался наружу.

Я схватила Даниэля за волосы, резко нагнула его голову и прижалась ртом к его рту. Он замер на секунду, потом его губы раскрылись, а язык нащупал мой язык. Он запустил руку мне в волосы, а другой рукой прижал меня к себе так крепко, что казалось, наши тела срослись. От него исходил такой жар, что я задохнулась, но в следующую секунду прижалась к нему еще теснее. Мне хотелось этого жара. Он зарычал, все глубже забираясь языком в мой рот. Я отпустила себя, и похоть смыла прежнюю решимость бежать. И все же…

Если ты сейчас же не остановишься, вы совокупитесь прямо здесь, на земле, как животные, в одно из которых ты превращаешься…

— Нет!

Тяжело дыша, я отпрянула от него. Даниэль ослабил объятия, но его другая рука, вынырнув из моих волос, вцепилась в мое запястье.

— В чем дело?

Я расхохоталась:

— В тебе! Во мне! Во всем!

Он убрал прядь своих длинных волос, упавшую мне на лицо, и посмотрел мне прямо в глаза:

— Все правильно, даже если ты не хочешь этого признавать.

Полотенце соскользнуло на землю, и я осталась в одном купальнике. Даниэль откровенно ласкал меня взглядом. Я задрожала и вся покрылась гусиной кожей. Как будто даже кожа рвалась к нему помимо моей воли.

Он уже не сжимал мое запястье, а нежно поглаживал его пальцами.

— Ты же хочешь меня, — прошептал он, — так почему отталкиваешь?

Я напряглась: