Реверанс со скальпелем в руке - Тамара Шатохина

Сержант заговорил, когда я уже перестала ждать ответа:

— Наверное, вы должны знать… бургундцы до сих пор оспаривают французское господство, мадам. Интендантов, назначенных для управления провинцией, ненавидят… А любовь к дому Австрии и Мадриду сохраняется уже на протяжении пары поколений… но любовь эта, по сути, это просто любовь свободы. Тогда Безансон был вольным городом, а короли Испании скорее защитниками, чем хозяевами Бургундии… Это не были стычки, мадам — выстрелы из-за угла. Вернее — из-за кустов.

— Что-то похожее на восстание… — пробормотала я.

— После Неймегенского договора восстаний здесь больше не было и не будет. Для этого здесь и стоим мы, мадам — наш полк, — спокойно заключил он и опять замолчал.

Сейчас войны нет — это уже радовало. А Неймех… какой-то там договор, Австрийский дом? Ну да — австрийская монархия Габсбургов. И похоже они графство Бургундское не обижали. А при чем тут Мадрид, если Испания вообще с другой стороны? Защищали, но не владели? Или владели номинально?

Гадство какое…тоскливо думала я — сплошное разочарование. Получается, ничего я не знаю — память подкидывает только основные вехи и факты французской истории: тягомотная тридцатилетняя война закончилась еще в XVII веке, потом воевали еще за что-то, а дальше неурожай, голод и Бурбонов свергли в 1792, потом революционные войны и Наполеон… все дела. А нужна конкретика. Обидно…

Стоило мне хоть как-то, пускай и за уши, притянуть этот мир к реальности… когда стала прослеживаться логика хотя бы в летоисчислении, и я уже надеялась, что хоть что-то знаю, элементарно ориентируюсь! И все снова оказывается не так. Или так… просто я не знала того, что нужно было знать.

Наверное, стоило спросить прямо — какой сейчас год и кто правит? И я смогла бы окончательно определиться, где нахожусь — на том свете или в нашем прошлом? Второй вариант я отмела сразу, но хотелось каких-то гарантий, что ли? Полной определенности. Спросить можно… но здесь я все время осторожничала — страшно было выставить себя неадекватной или ничего не помнящей. И правильно делала — с дю Белли этого точно нельзя было, тогда вообще все пошло бы не пойми как.

Вот и оставила многие выяснения на потом — особой срочности будто бы и не было. Надеялась на разговоры, может газеты, да мало ли? Ничего… женщина может позволить себе быть глупенькой и не обязана ориентироваться в политических дебрях. Постепенно узнаю все. Выяснила же я почти все о прошлом Маритт? Даже не задавая прямых вопросов.

«Ехать недолго» оказалось не так и мало, и я все-таки задремала, нечаянно. Может и ненадолго — на минутку, но успела увидеть сон. Не мрачный охотничий домик на притоке Луары и не прошлое лето, когда я изо всех сил набиралась здоровья и смелости — снилась большая операционная и шеф…

Глава 4

После колледжа я и еще две девочки с сестринского дела проходили стажировку в областной больнице. Для нас это был космос — современный медицинский комплекс, лучшее медицинское оборудование, замечательные условия… После первого дня практики встретились в гардеробной — уставшие, довольные. Уходили вместе, делились впечатлениями:

— Гардеробная какая — да? А душевые? Я минут десять под лейкой торчала — просто так, как под дождичком, — радовалась Валя, живущая в пригороде, в стареньком частном доме: — Новое все, свежее… а кафель красивый — голубенький, а…

— Интерны! — перебила её, смеясь, Марина: — Кафель, дождичек… село ты, Валька! Выпуск этого года, практиканты… двух я уже видела — один лор, светленький такой, а второй высокий жердяй — еще не выяснила — кто? А может тут и еще… — и понеслось… впечатлений у всех было — выше крыши.

Я проходила стажировку в перевязочном блоке — хороший старт для будущей хирургической. И целый день старшая гоняла меня в хвост и гриву, грузила по полной. Оказалось, нормальная практика — пройдешь проверку первого дня и останешься стажироваться в оперблоке. Там меня и заметил Шония, в областной он проходил обучение в ординатуре.

Я не сразу поняла его интерес — мало знала. И с Сережкой у нас… медовый месяц как раз плавно перетек в медовый год — скучания, нежности и прочие страсти просто зашкаливали. С моей стороны — точно. Я влипла в него, стала зависима и других просто неспособна была видеть, иначе Шонию обязательно заметила бы, он был приятным парнем. Еще и способным хирургом, если еще до окончания ординатуры, сразу после ВУЗа с ним уже заключили трудовой договор.

Среднего роста, сероглазый и темно-русый, на грузина он вообще не был похож. Может только щетиной? Утром приходил гладко выбритым, а к вечеру она обязательно нарастала до такой… трехдневной, на вид, небритости.

Как-то его пригласили в сестринскую на тортик по случаю чьего-то Дня рождения, тогда и выяснилось — три поколения русских жен. Еще с середины прошлого века его пра… из Грузии по какой-то причине уехал и с тех пор жил в России. Так что грузинская кровь там была сильно разбавлена. Сам он признался, будто по секрету, что думает на русском, а оно вроде как показатель.

Трудно сказать, когда и как все началось. Если бы я знала… С тихого и значительного «здравствуйте, Маша»? Другим молоденьким медсестрам и врачам доставалось веселое «привет, Аня! Даша, Вера…». Я этой разницы не замечала, но, скорее всего, ее отметили другие. А я как блаженная — ни шепотков за спиной, ни пересудов не слышала, хотя они скорее всего были. И не то, чтобы отделение было полно сплетниц и недоброжелателей — нет. А сейчас так вообще вспоминалось исключительно хорошее — приятные моменты, забавные эпизоды…

Однажды было такое… стоило вспомнить тот случай, и я обязательно улыбалась — будто опять перед глазами… Тогда я сдала дежурство и шла… уже подходила к гардеробной. И вдруг услышала даже не смех, а гомерический хохот — женский. А для больницы это что-то запредельное — такой шум. Да еще если персонал…

И внутри тоже — человек десять и кто как: на полу корчатся, на подоконнике лежат, на корточках у стенки… и все в слезах, с потекшим макияжем, со стонами и икотой — смеются. Нет — ржут, потому что смех уже нездоровый, тот, который нужно водой отливать, похожий на истерику. И я охнула от порога:

— Вы что? Тише!

На какую-то секунду стало тише, а потом чей-то стон и опять… Потом остановились, конечно, воды выпили — я принесла. И рассказали… Надюша Шепелева