Записки у изголовья. Книга 2 - Тан Ци

Увы, его предупреждение несколько запоздало: господин Мо уже дотронулся до рамы, и в одно мгновение его будто придавило скалой – так тяжело было на душе того, чьи воспоминания они видели в зеркале. От места соединения руки Су Мое с рамой прокатилось чувство, ударившее его точно в сердце. Он словно пережил целую жизнь за миг. Чужую жизнь.

Жизнь Шэнь Е.

Господин Мо вспомнил, как несколько лет назад Аланьжэ рассказала ему, что впервые они с Шэнь Е встретились за несколько дней до его дня рождения. Она еще совсем недавно покинула змеиный строй. Хотя о ней заботился наставник, в огромном дворце неизбежно настигало одиночество, поэтому она пыталась подружиться с каждым, кого видела.

В тот день она забрела в сад и, спрятавшись за старым абрикосовым деревом, увидела у цветочной клумбы Шэнь Е, игравшего с Цзюйно и Чанди в «угадай травы». Ее старший двоюродный брат уже тогда был хорош собой, но солнечный цвет и близость цветов, должно быть, сделали его вовсе неотразимым, отчего маленькой Аланьжэ еще больше захотелось с ним подружиться.

Она подумала, что в день его рождения, который должен был состояться через несколько дней, будет хорошая возможность с ним сблизиться, поэтому следует поздравить его. Вспоминая, как красиво оттеняли цветы его облик и жесты, когда в тот день он стоял у клумбы, она сперва хотела нарвать в саду цветов ему в подарок. Но она не знала, как коротка жизнь цветов. Они завяли. Тогда она по памяти нарисовала на бумаге их нежные очертания и, очень довольная, как настоящую драгоценность, понесла свой рисунок в дом дяди, чтобы поздравить брата с днем рождения.

В день своего рождения Шэнь Е сменил повседневные одежды, в которых она видела его в саду, на жреческое облачение, в котором стал разом выглядеть серьезнее и красивее не по годам. Его снова сопровождали Цзюйно и Чанди. Едва он заметил ее вдали, как сразу же перевел свой безразличный взгляд в другую сторону.

После обеда она нашла рисунок, который подарила ему, в маленькой канаве на заднем дворе. Чернила настолько расплылись, что не осталось ни следа от первоначальной картины.

У канавы стояла и усмехалась ее младшая сестра Чанди.

– Братец Шэнь Е сказал, что, раз тебя вырастили змеи и ты грызла гнилую траву, чтобы выжить, в тебе течет грязь. Не нужна ему твоя мазня…

Когда позже Аланьжэ рассказывала ему эту историю, она со смехом сказала, что с Шэнь Е в детстве они встретились лишь дважды. С тех пор она даже мысли не допускала о том, чтобы попытаться подружиться с ним, и больше никогда не приходила в дом дяди по материнской линии. Им с Шэнь Е изначально не суждено было быть вместе, и она не знала, правильно ли поступила, настаивая после на том, чтобы разделить с ним судьбу.

Господин Мо полагал, что Аланьжэ и впрямь упорствовала, и считал, что именно эти ее упорные попытки добиться у судьбы благословения их с Шэнь Е союза посеяли семена ее трагического конца. Су Мое никогда не верил, что Шэнь Е мог любить Аланьжэ. Если он любил ее, как мог спокойно смотреть, как она идет навстречу смерти?

В худшем случае он презирал ее десятки лет, и только в последние два года их отношения более или менее наладились. Но даже если и так, любые чувства, срок которым всего два года, нельзя назвать глубокими. Что до его действий после смерти Аланьжэ, то они, вероятно, объяснялись самой избитой в мире фразой: «Что имеем, не храним, потерявши – плачем».

Шэнь Е никогда не любил Аланьжэ, потому что если он ее любил, то это была бы величайшая шутка на свете.

И все же небо любило пошутить. Чувства в Зеркале Чудесных цветов обрушились на Су Мое бурлящим потоком. Господин Мо побелел. Владыка отпил чай и осведомился:

– Держишься?

Бледное лицо Су Мое искривила некрасивая улыбка.

– Уповаю на драгоценный совет досточтимого владыки. Как мне держаться и что, если я не выдержу?

Досточтимый владыка емко отсоветовал:

– Держись.

* * *

По всеобщему мнению, Верховный жрец Шэнь Е был холоден и малоразговорчив, а его мысли – непредсказуемы. Намерения повелителя еще можно было предугадать, но никто не взялся бы просчитать ход мысли Верховного жреца. Однако сейчас непостижимый разум Верховного жреца господин Мо видел как на ладони.

Видел так явственно, словно Шэнь Е был он сам.

* * *

Едва ли кто-то бы сказал, что Шэнь Е явился на свет тихо и безмятежно. Когда матушка забеременела им, ее забрали в храм-дворец, чтобы дождаться родов. Однако, когда он родился, на небе не возникло никаких необычных явлений. Шэнь Е родился настолько слабым, что даже не мог плакать.

В тот момент действующий Верховный жрец Си Цзэ во дворце отсутствовал. Некоторые недобросовестные жрецы начали роптать, желая изгнать мать и дитя из храма-дворца. К счастью, как раз в этот момент повелитель неразлучников Сянли Инь проходил мимо и решил укрыться во дворце от жары. Сянли Инь был так добр, что велел оставить сына и мать во дворце.

Заметив, что дыхание ребенка ослабевает, Сянли Инь вскрыл себе вены и нацедил полчаши крови, которую дал младенцу и тем спас ему жизнь. Впервые мальчик закричал в полдень. Изначально на востоке светило лишь ослепительное солнце, но с криком младенца вдруг взошла полная луна. Некоторое время на небе сияли сразу два светила. Сянли Инь расхохотался.

– Разве это не будущий наш Верховный жрец? Поскольку в день, когда его даровали нам свыше, небосвод поразил великолепием столь ослепительным, что оно могло бы разрушать города, почему бы нам не назвать его Е – сверкающее великолепие, ясное как день?

Он сложил фамилию своей матери с именем, пожалованным ему Сянли Инем, и с того дня звался Шэнь Е.

Повелитель Сянли Инь взял на себя заботу о браке его матери и сосватал ее шурину, старшему брату его жены. Так мать Шэнь Е переехала из храма-дворца в дом своего мужа, а он в возрасте одного года был назван следующим Верховным жрецом. Он остался в храме-дворце Разветвления дорог, где его воспитывали, окружая заботой и всячески выказывая почтение. Он стал учеником действующего Верховного жреца Си Цзэ, который научил его всему, что должен уметь Верховный жрец.

Время пролетело незаметно. Когда во дворце под горой начались волнения, Шэнь Е едва исполнилось пять лет. Владыка Си Цзэ, вкушая пирожные из фасолевой муки[52], предупредил его, что, хотя долг храма-дворца