Ее бешеные звери - Э. П. Бали

мои суженые не являемся большинством. Волки могут общаться телепатически с детства, но другим орденам приходится ждать.

— У меня всегда были силы. С самого детства. Мама начала учить меня создавать щиты, когда мне было около трех. Должно быть, это особенность Костеплетов.

Дикарь довольно хмыкает.

— Неудивительно, что ты так хорошо с ними справляешься. С этими штучками-невидимками.

Я хихикаю.

— Ага. Однажды я воспользовалась ими, чтобы пошнырять по дому, и мой отец…

Я замолкаю, потому что в тот единственный раз, когда я использовала свой щит невидимости, чтобы незаметно побродить по дому, я хотела стащить шоколадного пасхального кролика из кладовой. Но я увидела, как плачет мама. Это так меня расстроило, что я побежала утешить ее, не подозревая, что отец тоже наблюдал за ней из тени и увидел, как я выхожу из-под щита. Я впервые в жизни почувствовала себя неуютно рядом с ним.

— Что он сделал, Регина? — голос Дикаря звучит напряженно.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки.

— Я не хочу говорить об этом, Дикарь.

Я чувствую, как Генри подлетает ко мне и приземляется на грудь Дикаря. Нимпин прижимается к моей щеке и кудахчет в своей обычной успокаивающей манере. Я смахиваю внезапные, раздражающие слезы.

К моему удивлению, Дикарь проводит пальцем по крошечной головке Генри, прежде чем крепко обнять меня.

— Со мной ты всегда будешь в безопасности, Регина, — шепчет он. — Всегда.

И тогда я плачу по-настоящему, уткнувшись в голую грудь Дикаря, размазывая сопли и слезы по его коже. Но моего волка это нисколько не беспокоит.

На следующее утро, когда я встречаюсь с Сабриной и другими анимами за завтраком, моя кровь бурлит от энергии. Я удивленно разминаю пальцы и поражаюсь тому, что сегодня у меня не так сильно болит живот. То, что у меня одновременно было двое суженых, казалось сном, и я бы так и подумала, если бы до сих пор не чувствовала на языке вкус Лайла. Мне так хорошо, что даже утреннее сообщение (Неизвестный: Не делай глупостей, змееныш) не может меня расстроить.

— Да ты просто сияешь сегодня, — обвиняющим тоном говорит Стейси, хотя на ее лице появляется кривая улыбка. Ракель прячет усмешку.

— А я-то думала, что ты из-за чего-то переживаешь, — говорит Сабрина, разрезая свою стопку блинчиков. — Ты наконец-то соблазнила Ксандера? Я слышала, что драконы должны оставаться внутри своей пары всю ночь, чтобы заявить на нее права. Можешь спросить у него, правда ли это?

Ракель рядом со мной осторожно принюхивается в мою сторону, и я надеюсь, что сегодня утром я достаточно тщательно вымылась. Она никогда ничего не скажет, если унюхает моего льва, но если все узнают, это точно станет проблемой.

Тем временем я давлюсь кофе.

— Нет, я не соблазняла гигантскую рептилию. Он ненавидит меня, и, ну… Я тоже не в восторге от него.

Мои друзья закатывают глаза.

— Так когда мы начинаем? — взволнованно шепчет Стейси. — Я уже давно не ковырялась в чьей-то технике.

— Поверить не могу, что вы так настроены, — ругается Ракель в нашем коллективном сознании. — Коннор предупреждал нас не просто так.

Вчера вечером мы решили воспользоваться моей способностью к телепатии. А поскольку Ракель могла передавать сообщения любому из нас, мы могли общаться на расстоянии, если что-то случится. Поскольку остальные наши друзья — кошки, любой разговор мог быть только односторонним.

— Расслабься, — Сабрина машет вилкой в сторону нашего волка. — Рядом с вами сидит Сники МакСник. (Sneaky — коварный и пронырливый). Мы без проблем войдем и выйдем.

Мы не сказали Коннору и Минни, что активировали план Б, но когда мы изначально упомянули об этом как о возможности, они оба прямо сказали нам, что из-за этого нас убьют и что они остановят нас, если мы попытаемся. Поскольку Сабрина, Стейси и я решили, что это хороший план, и у нас не было других идей, мы убедили Ракель не говорить им, что мы собираемся его осуществить.

На самом деле, это довольно дерьмово с нашей стороны, но, насколько я понимаю, Минни нужна помощь. Она слишком милая и добрая, чтобы придумать что-то настолько коварное.

Как только я продемонстрировала свои дополнительные способности Костеплета — невидимость и телепатию, — даже Ракель, кажется, успокоилась и пришла к выводу, что у нас все получится.

— Он ходит на обед по субботам, — продолжает Сабрина. — Мин, вероятно, будет с ним.

— Вам двоим нужно вести себя как обычно, — говорю я, откусывая от черничного датского пирога, — чтобы не вызывать подозрений.

Мы проводим утро в нашем общежитии, где Стейси и Сабрина помогают мне практиковаться в телекинезе. На самом деле очень трудно манипулировать предметами издалека, особенно если они уже движутся, но я обнаружила, что благодаря огромному приливу дополнительной энергии у меня неплохо получается. К обеду я уже без труда отбиваю лифчик, который бросает в меня Сабрина. Однако кожаный ботинок Ракель попадает мне прямо в лицо.

Мы уходим до начала обеда, чтобы занять хороший столик и посмотреть, как придут Титус и Минни.

Я сижу лицом к входной двери, вгрызаясь во второй датский десерт, когда они входят. У меня сразу встают дыбом волосы. Титус проходит первым, обнимая за плечи свою подружку-змею, которая при полном готическом параде: черные тени для век, черная губная помада, черное платье и ботинки.

Ракель издает низкое, недовольное рычание рядом со мной, когда Минни проходит следующей. Ее подбородок гордо вздернут, макияж безупречен, а розовые волосы собраны в милый хвостик, но что меня бесит, так это то, что она идет одна и позади них.

В нашем мире это язык, который говорит о многом.

— Она его гребаная девушка, — без запинки цедит Ракель. — И он ставит ее позади них!

Мы, затаив дыхание, наблюдаем, как она встает в очередь к буфету позади пары, а Титус даже не удостаивает ее взглядом. Он даже кормит ее последней.

— Ублюдок, — выдыхает Стейси.

— Неандерталец с вялым членом, — усмехается Сабрина. — Надеюсь, он подхватит сальмонеллез от всей этой сырой курятины, которую жрет.

Юджин согласно каркает, сидя между мной и Ракель.

Моя кровь кипит, сердце бешено колотится, а кулаки крепко сжимают подлокотники стула. Я не знаю, почему Минни так упорно следует за Титусом, когда он так с ней обращается. Конечно, любовь должна выглядеть не так. Сквозь стиснутые зубы я говорю в голову Сабрины:

— Давай прижмем этого ублюдка.

Глава 50

Аурелия

Сабрина кивает, ее тело тоже вибрирует от гнева, когда мы вдвоем выходим из столовой. Минни не оборачивается, когда мы проходим мимо нее к двери,