Огонь в его объятиях - Руби Диксон

к себе свою пару, мои руки обнимают ее за плечи. Я наблюдаю за самкой, которая с трудом карабкается вверх. Ее не сопровождают ни мысли, ни ментальные образы. Она — оболочка, и к тому же борющаяся. Ее крылья отчаянно бьются, и она подпрыгивает, пытаясь набрать высоту. Это наполняет меня глубоким чувством сожаления. «Я не думаю, что она это сделает».

Как будто самка слышит мои слова, она сильно порхает в небесах, а затем резко дергается, камнем падая на землю далеко внизу. Эмма отворачивается, утыкаясь лицом в мою кожу.

— Я не могу смотреть.

Я знаю. Но кто-то должен это увидеть. Кто-то должен запомнить. Я пытаюсь запечатлеть в своем сознании образ женской смерти, надеясь, что даже если мою память снова украдут, я запомню это. Я буду помнить, каково это — наблюдать, как одна из моих людей-дракони разбивается насмерть, и знать, что она даже не осознает этого. Что другой, незнакомец, украл то немногое, что у нее было, и использовал ее в своих целях.

Самка исчезает из виду. Я напрягаю свои мысли, почти надеясь на какое-то подтверждение ее смерти — или спасения, — но не слышу ничего, кроме гулкой тишины. Азар украл даже это. Я глажу Эмму по волосам, крепко прижимая ее к себе, вдыхая ее аромат. Моя пара в безопасности здесь, в моих объятиях. Я не позволю Азару причинить ей вред. «Все кончено», — говорю я ей.

Эмма, вздрагивая, поднимает голову.

— Она не выжила?

«Нет. Я не думаю, что какая-нибудь самка выжила бы. Они меньше самцов и созданы для скорости. В ее крыльях нет той силы, которая есть у самца».

— И все же он все еще продолжает пытаться отправить их в Разлом, — с горечью говорит она. — Какой придурок. — Она качает головой и смотрит в ночное небо, ее мягкие губы сжаты в жесткую линию. — Он продолжает посылать женщин, потому что это все, что у него есть. Должно быть, он придумал, как заманивать женщин. Он не может заполучить мужчину без женщины. Молодая, незамужняя женщина. — Она поднимает на меня взгляд. — Вот почему наш план должен сработать. Ты плохо думаешь обо мне за то, что я стремлюсь убрать этого ублюдка?

«Нет. А я должен думать так?»

— Мне кажется, остальные немного обеспокоены тем, что я жажду мести. И я думаю, что это часть проблемы. Иногда я думаю о своем брате. Я представляю, что бы с ним случилось, если бы он не связался с кем-то вроде Азара. Бойд не был ангелом, но и не отличался большими амбициями. Он, вероятно, долгое время жил бы сам по себе, разъезжая из города в город и ведя себя немного неуклюже и дерьмово, но в основном безобидно. Азар превратил его в проблему. Я не могу не винить в этом Азара. И все же, в то же время, это не то, почему я хочу уничтожить его.

«Наверное, потому, что он причинил мне боль».

Эмма кивает, и ее глаза поблескивают в темноте.

— Потому что он причинил тебе боль, и ему было все равно, сколько он разрушит, держа тебя в плену. Потому что ему все равно, скольких людей он погубит — твоих или моих, — просто чтобы посмотреть, сможет ли он вернуться через Разлом. Ему наплевать на любую жизнь, и пока он рядом, мы никогда не будем в безопасности. Мы никогда не будем свободны, и я хочу знать, что ты можешь спать по ночам и не беспокоиться о том, что кто-то собирается завладеть твоими снами. Я хочу, чтобы у тебя здесь была хорошая жизнь, даже если ты не сможешь вернуться. Я хочу, чтобы ты мог не торопиться и позволить своим крыльям восстановиться. Я хочу, чтобы ты мог жить хорошей жизнью. Ты заслуживаешь этого после того, через что тебе пришлось пройти.

«У меня действительно хорошая жизнь, — говорю я ей. — Мой разум цел. Мой живот полон. У меня есть пара, которая невообразимо красива, умна и сильна. Я больше ни о чем не могу просить».

— Ты мог бы попросить свои воспоминания, — шепчет она. — Ты мог бы попросить показать тебе свой дом.

«Мой дом здесь, с тобой, — просто говорю я ей, убирая волосы с ее лица. — И я создам новые воспоминания, когда моя пара будет рядом со мной».

Она поднимает ко мне лицо, безмолвно прося о поцелуе. Я нежно прикасаюсь губами к ее губам. Она прижимается ко мне, явно встревоженная, и через мгновение шепчет:

— Правильно ли мы поступаем?

«Ты считаешь, что это правильно?» — спрашиваю я ее.

Эмма кивает.

«Тогда это все, что имеет значение. — Я глажу ее подбородок, обводя нежные косточки. — У тебя доброе сердце. Никогда не сомневайся в этом».

— Может, у меня и доброе сердце, но это потому, что у меня потрясающий партнер, — бормочет она, и ее рука скользит ниже, чтобы погладить мой член. — Давай пойдем спать.

Я знаю свою вторую половинку достаточно хорошо, чтобы точно знать, чего она хочет. Она думает не о сне, и я издаю низкий горловой рык от удовольствия при осознании этого. Я запускаю когти в ее густые волосы, прижимая ее к себе. «Тебе придется молчать, пока мы будем совокупляться, иначе ты разбудишь своих друзей».

«Я могу молчать», — посылает она мне озорство и нужду в ее глазах.

«Ты хочешь сказать, что я шумная?»

«Да, это так, — отвечаю я и беру ее на руки, перенося на одеяла, которые мы расстелили для нашего сна этой ночью. — Каждый раз, когда я пронзаю тебя своим членом, ты кричишь, как будто тебя ранили».

Она прикрывает смех рукой. «Вранье. Все это ложь. Я тихая. Это ты такой шумный. Ты ворчишь, ревешь и производишь столько шума, что заглушаешь меня».

«Тогда мы посмотрим, кто будет шуметь, когда я прижмусь ртом к твоему влагалищу».

Ее глаза вспыхивают обещанием. «Я не буду шуметь, если ты дашь мне что-нибудь пососать».

И теперь я тот, кто стонет от желания.

Глава 36

Эмма

На следующее утро, ясное и раннее,