Под маской порока (СИ) - Кириллова Наталья Юрьевна

Вэйдалл встал, потянул меня за собой. Я мгновенно прильнула всем телом, прижалась губами к губам, отмечая удовлетворённо, как на талии смыкается кольцо мужских рук. До постели шагов пять-шесть, не больше, но мы так и преодолели их, не разрывая ни объятий, ни поцелуя с всё более отчётливыми, яркими нотками нетерпения, желания. Возле кровати Вэйдалл остановился, провёл ладонями по моему телу, потянул за подол сарафана, поднимая лёгкую ткань. Снял его одним быстрым движением, отбросил в сторону и посмотрел удивлённо на насыщенно-розовый купальник.

— Ева? — в моём имени прозвучал невысказанный вопрос.

— Это называется купальный костюм, — пояснила я и сама занялась расстегиванием пуговиц на мужской рубашке. — В нём ходят на пляж, загорают, плавают.

— Ты уверена? Гален его хотя бы видел, прежде чем ты появилась на пляжу в таком… в нём?

— Видел. И сказал, что мне идёт, — затем заявил, чтобы я немедленно надела сарафан, а лучше сразу завернулась в покрывало и не смела показываться в этих лоскутках перед «озабоченными дружками Вивиан, которые, глазея на тебя, закапают слюнями весь пляж и все окрестные кусты». Правда, когда Гален увидел куда более минималистские купальники Стасии и Тианы, то, так и быть, милостиво разрешил мне ничего не накидывать поверх. И, разумеется, от него ни на шаг, пойти поплавать нельзя, играть в мяч нельзя и не дай боги ко мне приблизится любая особь мужского пола старше четырнадцати лет.

Я вытянула полы рубашки из-под ремня брюк, закончила с последними пуговицами и с манжетами и сдёрнула мешающуюся одёжку с Вэйдалла, отправив белую ткань вслед за сарафаном. Прикоснулась к обнажённой груди, провела по ней подушечками пальцев. Вверх, до плеч, и вниз, до пояса, медленно, наслаждаясь ощущением гладкой кожи, неровным стуком нашим сердец, тяжёлым, напряжённым немного взглядом тёмных глаз, впившимся выжидающе в моё лицо, откликом собственного тела. Запах уже привычно, естественно кружил голову, дразнил, заставляя улыбаться провокационно, обводить нарочито неспешно линии подтянутого пресса и живота. Не было бы никакого насилия, ни тогда, в подвале, ни в принципе. Через запах не только устанавливается эмпатическая связь, ещё он действует как афродизиак, а ощущение эмоций, желания партнёра пробуждает ответную реакцию. Надо быть полным и редкостным садистом и мазохистом в одном флаконе, чтобы, чувствуя боль и неприятие связанного, продолжать делать то, что ему не нравится.

Нужно обязательно поделиться этой мыслью. Попозже.

Вэйдалл обнял меня за талию, привлекая к себе, поцеловал. Тоже неторопливо, долго, нежно, хотя мне уже хотелось большего… напора, наверное. Медленно, бережно, ласково — не в этот раз, сирена желала своего мужчину, и желала здесь и сейчас, не размениваясь на слишком долгие прелюдии. И она, и человек соскучились одинаково, а впереди целая неделя в разлуке. Словно в ответ — или действительно в ответ — мужчина развернул меня спиной, перебросил мои волосы на грудь, коснулся горячими губами шеи, рождая приятную дрожь предвкушения и волну жара. Ладони скользнули по бёдрам, ягодицам, по открытым участкам спины. Развязали верхние бретельки, погладили плечи и руки до локтей.

— Как эта штука дальше снимается?

— Застёжка сзади, чуть ниже, — я не сдержала улыбки. — Только не говори, что за два с лишним века жизни ты никогда не снимал с девушки купальник.

— Такой я вообще первый раз вижу. И ещё полвека назад женское нижнее бельё прикрывало больше тела, чем этот твой… купальник, — смешок щекотнул шею, и тугая ткань перестала сжимать грудь.

— Стасия сама их моделирует и шьёт специально для нас. У неё новаторский взгляд на моду.

— Рисковый, я бы сказал.

Мой, по крайней мере, ещё можно назвать слитным. Несколько условно, правда — большая часть спины открыта, да и спереди скорее соединённые между собой лоскуты, чем цельный отрез.

Чуть отстранив Вэйдалла, я развернулась, стянула многострадальный купальник, скинула босоножки и села на кровать. Оставшуюся часть своей одежды мужчина снял сам, наклонился ко мне. Я передвинулась назад, откинулась на смятое одеяло, чувствуя, как Вэйдалл прижимает меня своим телом к матрасу, укутывает лёгким покровом запаха. Я охотно обвила шею мужчины руками.

— Значит, я первая девушка, с которой ты снял купальник, — прошептала я, по-глупому радуясь сей бесхитростной мысли. — Надеюсь, что я так и останусь первой и последней.

— И единственной, — едва слышно добавил Вэйдалл. — Навсегда.

Вновь провёл ладонью по моему телу, и я нетерпеливо подалась бёдрами навстречу, выгнулась. Прикусила губу, ощутив, как он вошёл резко и сразу замер, словно в первый раз. Всё боится причинить мне боль? Я притянула его ближе к себе, поцеловала, улавливая в вуали аромата вокруг другие нотки, вплетающиеся неторопливо, уверенно.

Вода.

А я, признаться, и позабыла, что Гален остался внизу. Ненадолго, надо полагать.

Хотя… чтобы Гален да всё самое пикантное пропустил? Тогда бы это точно был не он.

Вэйдалл начал двигаться, медленно, осторожно, и я обняла его ногами, растворяясь в ощущениях, что накатывали волнами всё более сильными, более яркими. И поэтому не услышала ни шагов, ни стука двери, даже не сразу заметила, что в спальне есть кто-то ещё. Только запах воды стал отчётливее, настойчивее, дразня инстинкты сирены. Я запрокинула голову, поймала пристальный, обжигающий взгляд Галена. И можно лишь догадываться, как давно он стоит по другую сторону кровати, смотрит на нас внимательно, изучающе. Но ни капли неловкости, смущения, стыда, злости — ни во мне, ни в эмоциях обоих мужчин, Вэйдалл и вовсе удостоил собрата лишь мимолётным взглядом. Меня-сирену волновало только, как долго ещё Гален будет просто наблюдать, а мне-человеку было слишком хорошо, чтобы вообще хоть о чём-то серьёзно думать. Я опустила ресницы, теснее прижалась к Вэйдаллу. Шорох снимаемой одежды долетал до меня будто издалека, сквозь нарастающий рокот приближающегося морским прибоем наслаждения.

В чувствах обоих мужчин можно купаться, словно в водоёме, нырять с головой снова и снова. В тот, первый, раз не было эмпатической связи, да и позже я была лишь с кем-то одним — только с Галеном, строго говоря, — но теперь всё иначе, я даже не представляла, насколько велика разница. Я погружалась в их эмоции и ощущала, как они водой тёплой, ласковой обнимают меня, растворяют в себе сильнее, чем могла бы я. Вэйдалл замер вдруг на мгновение и перекатился на спину, увлекая меня за собой. Я оказалась сверху, подняла взгляд на часть комнаты передо мной. Никого. К моей спине прижались, накрыли грудь ладонями и одновременно руки Вэйдалла легли на мои бёдра, направляя меня так легко, естественно, что я подчинилась безо всяких возражений. Откинула голову на плечо Галена, чувствуя его жалящие поцелуи-укусы на шее и плече, слабо царапающее кожу прикосновение клыков. Не сдерживая стонов, я подняла руку, обняла Галена в попытке притянуть ближе к себе — хотя куда уж ближе-то, если задуматься?

Пальцы Вэйдалла скользнули по моему животу, опустились ниже, находя чувствительное местечко, приласкали, и я вскрикнула, ухнувшись с головой в омут тёмный, кажущийся бездонным, смешавший причудливо моё наслаждение с мужским, острое, горячее, растёкшееся сладкой негой по телу. И не разобрать, где чьё, где только что пережитое, а где эхо чужих ощущений.

Целую вечность — или всего несколько минут, внутренние часы, похоже, встали напрочь, — я не двигалась, пытаясь выровнять дыхание, прислонившись к Галену. Его губы теперь касались моей шеи, плеча легко, нежно и, повинуясь его настойчивым рукам, смутно понимая, что и зачем я вообще делаю, я осторожно перебралась на другую часть постели, опёрлась о низкую деревянную спинку в изножье кровати, становясь на четвереньки. Поцелуи спустились вниз по спине, я потянулась гибкой кошкой, отметив мимолётно, какой, должно быть, интригующий вид открывается оставшемуся где-то сзади Вэйдаллу, а Гален сжал несильно мои бёдра. Я ахнула от неожиданности, дёрнулась инстинктивно. Часто встречающееся в эротических новеллах словосочетание «насадил на член» в действительности внезапно приобрело несколько иной окрас, нежели при чтении, и в первые две-три секунды я даже не могла сказать, что оценила его в должной мере — слишком уж неожиданно, и я как-то не думала, что вот так сразу… Гален же сделал первое неспешное движение, провёл кончиками пальцев по низу живота, проникая между влажными складочками. Я выдохнула шумно, сирена решительно заглушила протесты растерянного человека. Ей нравилось происходящее, нравилось принадлежать своим мужчинам и, пожалуй, она-то точно не возражала против одновременно, понимая прекрасно, что ей это вполне по плечу… но спорить с почти что мужем я не стала. По крайней мере, не сегодня и не сейчас. Стиснула сильнее резное изножье, прогнулась в пояснице, подчиняясь неровному, ускоряющемуся ритму, умелым пальцам, обжигающему изнутри напряжению. Оно нарастало вновь, на сей раз стремительнее, увереннее, словно подхваченное отголосками предыдущего оргазма. И в какой-то момент рассыпалось яркими вспышками, окатило волной повторного удовольствия.