Рэйчел Кейн - Полуночные укусы

Зная Еву, она буквально это и имела в виду. - Кофе, - сказал я. - Обычный, без всяких добавок.

Она широко раскрыла глаза, и наклонилась, перейдя на шепот, - Честно, мужчины иногда добавляют сливки в кофе. Я видела это в новостях. Попробуй латте как-нибудь, от него не упадет твой уровень тестостерона или еще что-нибудь.

- У... - Я на автомате собирался сказать "Укуси меня", что было бы правильно, свойственно и удобно для нас обоих; это не была гневная реакция, это была обычная вещь, которую я говорил, когда Ева стебалась надо мной. Я любил ее, но так мы разговаривали. Наверное, это было не из правил Голдмана, но я подумал, что, может быть, просто может быть, я мог попытаться изменить это. - Хорошо, - сказал я.

Я получил непонимающий взгляд. - Прошу прощения?

- Хорошо, - повторил я. - Я попробую латте, если ты думаешь, что он вкусный.

- Ты... - Ева медленно склонила голову набок, ее ровно постриженные волосы упали на плечо. - Подожди, ты только что сказал, что хочешь, чтобы я сделала тебе напиток, который не из тех, которые делают на стоянке грузовиков?

- Это проблема?

- Нет. Нет, совсем нет, - сказала она, но слегка нахмурилась. - Ты в порядке?

- Да, в норме, - сказал я. - Просто пробую что-то новенькое сегодня.

- Ха. - Ева изучала меня в течение нескольких долгих секунд, и затем улыбнулась. - Это как раз то, что тебе нужно, парень. - Она подмигнула мне и начала возиться с эспрессо и топленым молоком, я повернулся, чтобы посмотреть на народ, сидящий за столами. Несколько местных бизнесменом, сидящих в нескольких минутах езды от их офисов; студенты колледжа с их рюкзаки, наушниками и стопками учебников; бледные люди, сидящие в темной части помещения, подальше от окон.

Один из них поднялся и направился ко мне. Оливер, владелец заведения, который изменил термин "хиппи чудак” ... он завязал свои длинные седеющие волосы в хвост, и был одет в фартук Точки Сбора, что придавало ему милый и приятный вид. Он таким не был, и я был одним из тех, кто знал, насколько опасным он был на самом деле.

Он также не был моим большим поклонником. Когда-либо, я имею в виду, но особенно сейчас.

- Коллинз, - он поздоровался со мной, выглядя не слишком в восторге, принимая мои деньги за кофеин. - Я думал, ты должен быть на терапии. - Он не потрудился понизить голос, и я увидел Еву, которая подслушала, вздрогнула и сосредоточила свое внимание строго на напитке, который готовила.

- Уже был, - сказал я. Это не могло звучать приветливо, но также не звучало злобно. Своего рода достижение. - Ты можешь спросить у дока, если хочешь.

- О, я спрошу, - сказал он. - Это бесполезное милосердие к тебе не моя идея, и если ты не в состоянии выполнить условия твоего досрочного освобождения ...

- Я буду в тюрьме, - сказал я.

Оливер улыбнулся, и это была страшная вещь. - Возможно, - сказал он. - Но я бы не стал рассчитывать на это. У тебя было слишком много шансов. Терпение Амелии может быть безграничным, но я обещаю тебе, мое нет.

- От... - ... вали, мужик, я не впечатлен размером твоего ... Ага, это совсем не по правилам Тео. Я прикусил язык, почувствовал кровь, и действительно хотел провести несколько зажигательных раундов с ним. Вместо этого, я вздохнул, посчитал до пяти, и сказал, - Я знаю, что не заслуживаю шанса. Я сделаю все возможное, чтобы заслужить его.

Его брови резко поднялись, но глаза оставались холодными. - Это было сделано на мой протест. Опять. Ты не должен тратить впустую свое внезапное изменение взглядов на меня.

Ну, я бы попробовал.

Ева откашлялась, громко, и толкнула мне мой напиток. - Держи, - сказала она. - Эй, Клэр встретит тебя?

- Нет, у нее занятия. Спасибо за это. - Я дал пять, и она ответила. Оливер наблюдал за этим без комментариев, к счастью; я уже израсходовал весь свой резерв вежливого разговора с вампирами, слов, от которых не упал бы замертво.

Я отнес напиток к свободному столу и сел. У меня был хороший вид на улицу, так что я наблюдал за людьми и исследовал свой телефон. Латте, удивительно, был не плох. Я видел, что Ева наблюдает за мной и показал ей поднятые большие пальцы. Она безмолвно поаплодировала. Счет таков: Шейн три, вспыльчивость ноль, я думал и чувствовал себя отчасти самодовольным из-за этого, когда на меня упала тень. Я поднял глаза, чтобы увидеть трех спортсменов Техасского Университета Прерий — которые особо не говорили, в великом мире спорта — нависшие надо мной. Они были крупными чуваками, но не намного больше, чем был я. Я автоматически сделал предварительные вычисления … три к одному, тот в середине был главарем, и у него был сердитый вид. Первый приятель выглядел рассеянно, но у него был многократно сломанный нос и он был не чужд вмешаться. Второй приятель был непомеченный, что означало, что он или особо не был бойцом, или он был смехотворно хорош.

Эх, у меня были соперники и похуже. По крайней мере, ни у одного из них не было клыков.

- Ты за нашим столом, - сказал тот, что был в центре. Он был одет в выделяющую мышцы футболку Морганвилльской Средней Школы, со школьным талисманом - гадюкой - и я, наконец, узнал его. Он был местным парнем, и он только начинал зарабатывать репутацию как нарушитель порядка перед тем, как я уехал из города. Тогда он тоже был задирой. - Двигайся, лузер.

- О, привет, Билли, как дела? - спросил я, ни на дюйм не сдвинувшись. - Давно тебя не видел.

Он не был нацелен на болтовню, и я получил от него бессмысленный взгляд, потом сердитый. - Ты меня слышал, Коллинз? Вали. Не собираюсь повторять дважды.

- Нет? - Я посмотрел на него и отпил свой латте. - Точка Сбора, чувак. Ты действительно собираешься начать какое-то дерьмо здесь, когда он смотрит прямо на нас? - Я кивнул в сторону Оливера, который скрестил руки на груди и смотрел на нас с таким выражением, что я был удивлен, как кто-то из нас не загорелся. Я потягивал латте, и ждал. Этот отказ от насилия был забавной штукой, потому что я собирался смотреть, как корчится Билли, не взмокая от пота.

Только проблема была в том, что Билли не был сильно умным, и он ударил кулаком мне в лицо. Как будто сосунок ударил в челюсть.

Я бросил свой латте и поднялся со стула одной волной мышц, мой кулак сжался еще до того, как боль дошла до мозга, как кувалда. Контратака была инстинктивной, и это было необходимо, потому что никто, никто не может меня вот так бить и не получить сдачи.

Я отступил для реально серьезного удара, когда услышал, как голос Тео Голдмана сказал, ясный, как колокол, двадцать четыре часа.

Черт.

Я проглотил свой гнев, разжал кулак, и блокировал следующий удар Билли. - Ты должен мне латте, - сказал я, что было чем-то, что я совсем не собирался говорить, когда-либо. Стол был в беспорядке, кофе пролит и с краев стекало молоко. Мое сердце колотилось, и я хотел избить всех трех парней, пока они были слишком глупы, чтобы двигаться. На этот раз, сдержанность не ощущалась хорошо; она ощущалась, как проигрыш. Я чувствовал себя трусом. И я ненавидел это.