Академия Аркан - Элис Кова

сами сорвались с краёв и закружились внутрь. Сложились в кольца. Всё теснее, всё глубже. В спираль, охватывающую центральный символ — колесо. Солнце, выглядывающее из-за облаков вверху, и луна, проходящая свои фазы внизу. В хаотических узорах таились руки и глаза, тянущиеся и устремлённые к одной-единственной точке в центре колеса — к крошечной звезде.

И вдруг всё было закончено. Одна лишняя черта испортила бы картину. Я подняла перо и с восхищением уставилась на готовый результат, пока светящийся ликвор высыхал, превращаясь в золотистый металлический блеск.

Каэлис склонился над моим плечом и прошептал:

— Совершенно.

Он украл слова с моих губ, и я лишь кивнула. С благоговением подняла карту и провела пальцем по засохшему рисунку. Линии выступали чуть рельефно, холодные на ощупь, словно и вправду из золота. Даже сама бумага изменилась, став плотнее, будто её отлили из тончайшего металла, а не из прессованного тростника.

И магия внутри была иной. Обычные карты пульсируют силой, готовые к освобождению. Но эта… эта иная. Я чувствовала правду в словах Каэлиса, сказанных нам тогда: эта карта не предназначена для применения.

— А теперь… — он протянул ладонь, ожидая.

Я колебалась лишь мгновение. Но неожиданно что-то во мне воспротивилось. Будто я отдаю ему часть себя, когда кладу карту в его руку.

Тёмные глаза встретились с моими. Я видела в них ту неусидчивую энергию, что искала выхода. Его лицо пересекла тень — почти зловещая, озарённая слабым светом воды. Но эта опасность была не для меня.

Его слова прошли по моей коже холодком:

— Теперь наша настоящая работа только начинается.

Глава 34

И вот внезапно наступает День Всех Монет. Несмотря на недели подготовки и планирования — и на занятиях, и вне их, — он словно вырастает из ниоткуда, как осень с её холодом, прочно обосновавшимся в воздухе. Послушники и студенты гудят от волнения, собираясь в общем зале, чтобы отправиться в город на фестиваль Дня Всех Монет — там мы будем предлагать свои услуги Арканистов жителям и подвергнемся суду студентов академии.

Я осознаю: это будет первый раз с самого поступления, ещё во время Фестиваля Огня — шестьдесят дней назад, — когда большинство моих сверстников выйдут за стены крепости. Лишь немногим, самым высокородным, выпала возможность выбраться ради вечера у принца Равина. Наверное, и я бы сейчас ёрзала, бесконечно поправляя шарф и пальто, если бы не знала собственных способов покидать это место.

Процессию ведут трое глав департаментов — Лас Роту, Рэйтана Даскфлейм и Вадуин Торнбрау. За ними идут студенты — по четырём колоннам. Король, Королева, Рыцарь и Паж возглавляют свои дома. Затем идут послушники, которые так же естественно выстраиваются в четыре линии. И лишь в самом конце — несколько преподавателей. Некоторых я встречала в коридорах, но они, похоже, учат только второ- и третьекурсников.

Нас ведут через академию, мимо центрального консерватория, где хранится усыпальница последней королевы древнего королевства Ревисан, и вниз, к парадному входу, который я узнала с той ночи, когда была на приёме. Но тогда зал утопал во мраке. Сегодня же, при настежь открытых дверях и утреннем свете, я вижу, как толстый слой пыли покрыл каменные резьбы, превратив их в серебристые.

Я вдруг осознаю: это же все Старшие Арканы. Двадцать колонн, на каждой — фигура в плаще, олицетворяющая одного из Старших, а вокруг — суровые стражи: в разном оружии, в доспехах привычных и чужеземных. Резные линии тянутся по камню, переплетая каждую статую, словно в ткани гобелена. Все эти каменные ленты соединяются в одной точке, прямо над дверями. Но статуи, к которой они должны были вести, нет — будто её вырвали из основания. Сквозняк врывается через распахнутые створки, и морозный холод пробегает по моей спине. Что же стояло там когда-то — Мир? Или Дурак?

— Смотри, это Колесо Фортуны, — Сорза наклоняется ко мне и шепчет, кивнув на одну из статуй напротив того места, где должен был быть Мир. — Может, оно принесёт тебе удачу сегодня.

— Хотелось бы, — отвечаю я. Удача мне бы не помешала.

— Я тоже возьму её сколько дадут, — вставляет Лурен, подслушав нас. К счастью, Сорза не сказала ничего подозрительного.

Я хватаю Лурен за руку.

— Ты справишься. А когда солнце сядет, вернёшься сюда с нами.

— Я постараюсь, — её улыбка едва касается губ, но не глаз. Когда она убирает ладонь, глядя на главный вход академии, я ловлю себя на мысли: наверное, она думает о том, что в прошлый раз переступала этот порог вместе с Кел. Я невольно придвигаюсь ближе к ней, когда процессия трогается.

Карет в этот раз нет. Мы идём пешком через огромный мост, переброшенный через устье реки Фарлум, соединяющий скалы города и академии. Ветер норовит сорвать с нас шарфы и шапки. Лурен глубже кутается в плотную шерсть пальто, и глаза её красны — думаю, не только от холода.

Посреди моста — расширенный участок. Отсюда его не видно, но я знаю: там спрятана массивная укреплённая решётка, которую можно поднимать и опускать, чтобы контролировать входящие и выходящие из суда Орикалиса.

На другом конце моста нас встречают ворота: трое глав департаментов соединяют силы, чтобы открыть их. Дальше дорога мне знакома. Переступая порог, я поворачиваю голову и снова останавливаю взгляд на каменной арке, в которую вмонтированы ворота, — в стене, изгибающейся вдоль утёсов. Чёрные переплетения железа кажутся прочнее стали, но при этом изящнее кружев. И я вспоминаю…

…Я снова маленькая девочка, не старше десяти лет, стою перед этими самыми воротами. Держусь за холодные прутья железа, а не за материнскую руку — она терпеливо ждёт рядом. Она часто идёт со мной сюда, уступая моим просьбам. Хотя даже тогда, ребёнком, я понимала: делает это нехотя. Это было ещё до Академии, до Каэлиса… Время, когда обучение Арканистов было куда более разрозненным, а крепость оставалась всего лишь реликтом королевства, павшего столетия и столетия назад. Запретное место: корона не терпела упоминаний о славе предшественников. И одновременно — вожделенное, куда всё же добирались Арканисты, надеясь тайком получить благословение Чаши.

— Маленькая, нам пора, уже поздно, — говорит мать.

— Нет, — упрямлюсь я, хотя холод таков, что дыхание идёт паром.

— Сейчас выйдут звёзды. — Она опускается на колени, обнимает меня и прижимает к себе. — Взойдёт луна, запоют ночные птицы, и всё вокруг скажет: «Пора спать».

Но я не могу оторвать взгляда от здания, которому суждено стать академией. Будто оно само тянет ко мне. Шепчет тихо, зовёт…

— А когда-нибудь… я смогу зайти внутрь?

— Ты хочешь войти туда? —