Как повываешь? - Жаклин Хайд

— Иди ко мне, — зовет Коннор, его голос теплый и сонный.

Я касаюсь лица и стираю слезы с щек.

Улыбка расползается по губам, даже когда я продолжаю плакать от счастья. Этот невероятный мужчина. Я почти ничего не рассказывала ему о пекарне и ее местоположении. Интересно, сколько времени ушло у него на то, чтобы разыскать ее? Теперь я владелица «Марионетки», и все, чего я хочу, — нырнуть обратно в постель к нему и никогда не покидать его замок. Я прикусываю губу.

Он, должно быть, начал заниматься этим давно, если только сейчас получает официальные документы.

— Уитли? — ворчит он, и я торопливо кладу бумаги обратно на факс.

— Я здесь.

И я хочу быть здесь всегда.

Как только я оказываюсь в пределах досягаемости, я улыбаюсь и жду. Конечно же, прежде чем я успеваю сделать следующий вдох, сильные руки обхватывают меня и притягивают обратно на синие простыни к его груди.

Этот мужчина никогда не позволит мне спать одной. Даже когда мы были врагами, ему нужно было касаться меня. А теперь я не хочу ничего другого.

Странно, как раньше я мечтала только о пекарне, чтобы снова почувствовать себя частью семьи, но, оказывается, на самом деле мне были нужны его объятия.

Я лежу так еще какое-то время, его подбородок покоится у меня на макушке, а дыхание выравнивается во сне.

Телефон пиликает, вибрируя на тумбочке, как только я закрываю глаза.

Я хмурюсь и потягиваюсь, чтобы взять его.

На экране отображается сообщение с неизвестного номера:

Неизвестный:

Встретимся в гостиной.

Я:

Кто это?

Телефон снова пиликает, и на экране появляется имя Одетт. Я сдерживаю стон. Как, черт возьми, она достала мой номер?

Я оглядываюсь на Коннора, выглядящего до крайности уютно. Она же не серьезно? Сейчас?

Телефон снова завибрировал.

Неизвестный:

Да, сейчас.

Я даже ничего не написала! Долбаные ведьмы.

Перед глазами мелькают желтые вспышки. Злясь, но понимая, что не смогу уснуть, пока не узнаю, чего она хочет, я снова выскальзываю из постели. На этот раз Коннор не двигается, пока я встаю.

Натянув домашние тапочки, я направляюсь вниз по извилистой лестнице к кухне, гадая, что, черт возьми, может понадобиться от меня Королеве Ведьм. Я плотнее заворачиваюсь в халат, когда холодный сквозняк заставляет кожу покрыться мурашками, и мысленно ругаю себя за то, что вообще покинула объятия Коннора. Черт, что я вообще делаю?

Я ворчу себе под нос, все еще уставшая после прошлой ночи и чувствую себя совершенно разбитой.

— Ну же, Уитли, — говорит Одетт, стоя у двери в гостиную.

Я оцениваю ее наряд: темно-синие брюки с высокой талией, белая блузка и подходящие к образу синие туфли на шпильке. Да не может быть, чтобы в этом было удобно.

— Хочешь кофе или что-нибудь еще?

Только тогда я замечаю кружку в ее руке. Внутри появляется палочка, помешивающая жидкость, и кажется, что над чашкой дует сильный ветер.

— О. Нет, спасибо, — отвечаю я, косясь на кофе так, будто он может меня укусить.

Она пожимает плечами и проходит дальше в комнату, палочка в кружке продолжает мешать что бы это ни было. Я остаюсь стоять на пороге, ожидая, что она скажет. Раз уж я проснулась, нужно бы сделать для нас с Коннором поздний завтрак.

— Я хотела спросить тебя кое о чем. Я уезжаю сегодня и не смогу больше с тобой поговорить, но хотела рассказать тебе о чае, который может помочь вам с Коннором как противозачаточное средство. Только если вы захотите.

— Чай? — переспрашиваю я, но слышу шаги еще до того, как она успевает что-то сказать.

Кажется, я не так уж тихо улизнула. Он чертовски быстрый.

Появление Коннора заставляет нас с Одетт обменяться взглядами, прерывая ее объяснение.

Я вздыхаю и оборачиваюсь, когда он входит в комнату. Его волосы растрепаны, он выглядит недовольным, на нем только темная футболка и спортивные штаны. Похоже, он просто накинул первое, что попалось под руку, чтобы бежать за мной — на ногах даже нет обуви.

— Ты не будешь пить никакие зелья. Я запрещаю, — Коннор смотрит на меня. — И как ты смеешь поднимать эту тему без меня?! — он переводит взгляд на Одетт и указывает на нее пальцем.

Зелья? Что?

Одетта раздраженно выдыхает и упирает руки в бедра.

— Это должно было вам помочь.

— Подожди. Откуда ты вообще знал, что она это предлагает? — спрашиваю я, глядя на его раздраженное лицо, а потом снова поворачиваюсь к ней. — Это правда то, что ты хотела?

— Она всегда этого хочет, — отвечает Коннор, подходя ко мне и обнимая за талию. Его взгляд падает на чашку кофе в ее руке, и он морщится.

— Она уже может быть беременна. Я просто подумала, что вы захотите немного времени наедине, прежде чем появятся дети, — говорит Одетт, садясь за маленький столик для двоих.

Дети? Я моргаю, пытаясь осмыслить сказанное, ведь после развода я практически отказалась от мысли о детях. Я бросаю взгляд на Коннора. Если я когда-нибудь снова захочу детей, то, как бы Одетт ни старалась помочь, я на сто процентов уверена, что не хочу принимать никакие зелья. Одна только мысль о том, чтобы сознательно использовать магию, кажется странной. Но сама идея того, что дети снова могут быть для меня возможны, внезапно наполняет надеждой.

— Никаких зелий. Не давай ей ничего. Мы не хотим этого. Никогда, — заявляет Коннор, бледнея так, будто сама идея вызывает у него тошноту.

— Прекрати командовать! Я бы никогда не причинила ей вреда, и все, что я предложила бы, было бы абсолютно безопасно! — кричит Одетт, ее голос полон раздражения, а глаза сверкают, как посыпанные блестками единороги. — Послушай. Женщины говорили друг с другом о женском теле.

— Она ничего у тебя не возьмет! — кричит он в ответ, качая головой и делая шаг в сторону. — Как бы я ни ценил все, что ты для меня сделала, у твоих зелий и заклинаний всегда есть последствия.

— Как грубо! — фыркает Одетта.

Она встает напротив него, воздух искрит энергией. Коннор издает яростный звук и двигается к ней, его глаза начинают светиться желтым, а на предплечьях пробивается мех. Он рычит, и я понимаю, что это предупреждение прекратить вмешиваться.

— Да что с тобой?! — кричит она. — Получай, неблагодарная маленькая шавка.

Мои глаза расширяются от ее слов, а еще от того, что Коннор внезапно поднимается в воздух. В его взгляде светится страх, и в одно мгновение он исчезает, оставив после себя только одежду, падающую на пол.

— Коннор? — прошептала я, испуганно, как вдруг