И даже смерть не разлучит нас - Наталья Алексеевна Мусникова

«Я кому сказал!»

Да что б вас всех! Мысленно скрутив сказочнику шею и показав мужу язык, я неохотно прошелестела, в глубине души надеясь, что похититель меня не услышит:

- Хорошо, я согласна. Руки только освободи, а то они затекли так, что ни о чём другом я думать не могу.

Недобитый (пока ещё) сказочник задумчиво почесал маску, затем чем-то пощёлкал, пошелестел, и я обрела долгожданную, пусть и относительную, свободу. Лабораторное ложе трансформировалось в кресло, силовые наручники цепко обхватили меня за талию, отпустив, наконец, руки. Я с приглушённым стоном принялась разминать свои страшно затёкшие ручки: крутила запястьями, массировала локти, плечи и так увлеклась, что непременно забыла бы о сером волке в человеческом обличье, если бы он всё громче и выразительнее не пыхтел у меня над ухом. Эх, придётся всё-таки начать эту опасную игру! И кого назвать, чтобы не обидеть? Ладно, пойдём по порядку, надеюсь, Ричард скоро нейтрализует парализатор.

- Ты Роджер?

- Не угадала! – сказочник едва в ладоши не захлопал от восторга. Первое вскрытие, да он же как дитё малое, только вот забавы у этого дитятка совсем не смешные.

- Не угадала, не угадала, - маньяк закружился вокруг меня, - глупая Красная шапочка, не смогла узнать волка в обличье бабушки!

Я с силой прикусила себе губу, чтобы удержать готовые сорваться с языка колкости. Этого дитятю-переростка лучше не злить, положение у меня пока слишком шаткое, а Ричард и вовсе в полной власти этого психа.

Словно прочитав мои мысли, сказочник в волчьей маске резко остановился, медленно, явно наслаждаясь эффектом, вытащил из кармана непонятную гибкую штуку чёрного цвета. А это ещё что за пакость? Я всмотрелась в непонятный предмет, и сердце у меня тревожно заныло. Ещё когда я только решила стать судебно-медицинским экспертом, папа отвёл меня на экскурсию в музей казней и пыток. Увиденное в этом, оказавшемся ещё и интерактивным, музее я иногда до сих пор вижу в кошмарах, правда, принятому решению я всё равно не изменила, стала судебником, как и мечтала. Так вот, в том музее был целый стенд таких вот на первый взгляд безобидных вещиц. И название стенда беды не предвещало: «Средства убеждения». Я только потом, когда видеограммы посмотрела, поняла, каким образом происходит убеждение несогласных. Эти чёрные эластичные штуковины – ремни, причём не простые, а с сюрпризами. В одном могут прятаться шипы, в другом – электроды, дающие весьма болезненный разряд, третий пропитан раствором кислоты, четвёртый укреплён специальной проволокой, рассекающей кожу едва ли не до кости. Что и говорить, в докосмическую эпоху аргументы против бунтовщиков и преступивших закон были весьма убедительны! Я с трудом сглотнула, не отводя взгляда от такого безобидного на первый взгляд ремешка. Сказочник же, редкостный мерзавец, пускать его в ход не спешил, покручивал у меня перед носом, поглаживал, а потом взмахивал им так резко, что воздух свистеть начинал. Маньяк прекрасно знал, что страшна не столько боль, сколько её ожидание. Чёрная дыра, да когда же, наконец, Ричард освободится?!

- Ты ошиблась, Красная шапочка, - голос сказочника был тягучим, словно патока, - а за это будешь наказана.

Я стиснула зубы, с ненавистью глядя в стеклянно поблескивающие глаза маски. Эх, подошёл бы этот волк поближе, я бы ему шерсть бы проредила! Сказочник из недобитых подходить не спешил, наоборот, отошёл от меня к Ричарду, по прежнему с закрытыми глазами и неподвижному точно сломанная кукла. Ой, а он точно живой? А может, он меня просто успокаивал, чтобы я не волновалась, а сам в это время…

«Белль, когда будешь траурный венок составлять, не забудь, что я дымчатую мимозу люблю, - в голосе Ричарда скользнула согревшая меня смешинка, - и хотя бы неделю в трауре походи, хорошо?»

«Дурак, - я с трудом удержалась от улыбки, чтобы возомнивший себя серым волком псих ничего не заподозрил, - я знаешь как за тебя переживаю!»

«Не дрейфь, прорвёмся. И за меня не бойся, нормально всё».

Честное слово, я почти поверила и расслабилась, но тут проклятый сказочник взмахнул ремнём и со всей силы опустил его на спину Ричарду. От удара рубашка повисла клоками, а кожа моментально лопнула, по спине засочилась кровь.

- Вторая попытка, Красная шапочка, - сказочник небрежно взмахнул ремнём, сбрасывая с него капельки крови. – Думай, девочка, жизнь твоего никудышного муженька зависит от твоей сообразительности.

- Остин.

Я буквально выплюнула это имя, жалея, что не могу, подобно змеелюдям, вырабатывать яд. Вот ведь мерзавец, возненавидел меня с первого моего появления на службе и нашёл-таки возможность отомстить! Ещё и с бывшими своими девушками счёты свёл, подлец! И трус, потому что смелый никогда не будет над беззащитным измываться и в спину бить.

- Не угадала.

Ликующий голос сказочника оказался подобен ведру воды, выплеснутому мне прямо в лицо. То есть, как это: не угадала? Это же Остин, он же с самого начала не скрывал своей неприязни!

- Глупая Красная шапочка опять ошиблась, а значит охотник снова будет наказан.

В воздухе раздался резкий свист, мелькнула смазанная чёрная полоса и на спине Ричарда появилась ещё одна кровавая полоса. И ещё одна, и ещё. Спина моего мужа превращалась в кровавое месиво, а палач всё не унимался, словно киборг, чья программа в результате вируса заглючила и замкнулась на цикле выполнения одного и того же действия.

- Хватит! – я закричала, срываясь на визг, отчаянно задёргалась, силясь освободиться от проклятых наручников. – Прекрати, ты же его убьёшь!!!

Маньяк повернулся ко мне, медленно стянул и отшвырнул прочь маску волка. Я подалась вперёд, чтобы увидеть и узнать-таки безумца, устроившего все эти кровавые сказки. Я понимала, что не успею сообщить полиции имя маньяка, зато у моего неупокоенного духа появится объект для преследования. Всё не так обидно умирать. Увы, блестящий камень-подвеска сверкающий в ямке между ключицами был, похоже, не просто безделушкой, а каким-то хитроумным прибором, размывающим очертания лица и даже фигуры. Или это у меня от волнения всё перед глазами плывёт?

- Что, Красная шапочка, ты меня и без маски не узнаёшь? – юрл коротко и зло усмехнулся. – Какая же ты глупая,