Сломленная истинная - Ивина Кашмир

начала писать короткие заметки. Он говорит, что мысли нужно выпускать, иначе они застревают внутри.

Вчера записала: «Я не виновата в том, что я это я».

Просто так пришло в голову.

Когда перечитала, захотелось закрыть тетрадь и больше не открывать.

Эллар сказал сегодня, что прогресс — не тогда, когда становится весело, а когда перестаёт быть больно.

Он прав.

Но боль не ушла, просто затихла.

Я часто ловила себя на мысли, что у меня появляется интерес к жизни.

Я больше не валяюсь в кровати подолгу, не находя сил подняться. Наоборот, встаю раньше всех, помогаю Клариссе накрывать на стол, после завтрака часа два провожу в библиотеке деда, потом мы с Клариссой и Эшем ведём меня на терапию. К вечеру, как правило, я провожу время на заднем дворе, тренируясь. Во мне по-прежнему кипит тьма, требуя выхода, и хочешь не хочешь — приходится выплёскивать её. Такова цена подаренной силы.

Рейнард исчез. Мы с домашними о нём не говорили, будто его никогда и не было в моей жизни. Но так даже лучше.

Мы расстались окончательно и бесповоротно. Наверное, он понял, что с таким сломанным существом не обрести счастья. И он прав. Искренне желаю ему отыскать девушку, которая сделает его счастливым.

Завтра мой первый учебный день.

Волнительно до дрожи в пальцах.

С утра мы с Клариссой сходили на рынок. Она уговаривала купить что-нибудь нарядное, но я выбрала простое платье небесно-голубого цвета.

Знаю, мне выдадут форму, но всё равно хотелось быть красивой. Хотя бы раз — не ради кого-то, а для себя.

Вечером, когда я разбирала покупки, в комнату заглянули Кларисса и Лэнд.

Она — с чашкой чая и привычной мягкой улыбкой, он — с тем самым строгим видом, который обычно предвещает важный разговор.

— Майя, — начал дед, откашлявшись, — я тут подумал… Не хочешь попробовать поработать в Цитадели?

Я опешила.

— В смысле?

— После занятий. Пару часов, не больше. У меня есть ученики, которым не хватает наставника с живым взглядом и терпением. Возьму тебя внештатно. Не в ущерб учёбе, конечно.

— Ты… серьёзно? — спросила я, не веря своим ушам.

— Вполне, — кивнул он. — Ты способная, Майя. И, признаюсь, давно пора перестать сомневаться в себе.

Я закусила губу, вспомнив о Рейнарде.

— А он...

— Нет, Майя. Его Высочество больше не появляется в Цитадели. Можешь не волноваться.

Я выдохнула с облегчением.

Глава 71

Первый день в академии прошёл как в тумане.

Сначала витиеватая речь ректора, тучного гнома в летах, длившаяся почти два часа. Он говорил о чести, традициях и высоком предназначении магов, а я просто сидела, стараясь не уснуть. Потом знакомство с группой и экскурсия по академии.

Здание оказалось огромным, как замок из легенд, с башнями, арками и витражами, переливающимися в лучах солнца.

И я, бродившая по академии с открытым ртом, ощущала себя самозванкой.

Казалось, в любой момент меня могут выгнать отсюда.

Но теперь, благодаря Эллару, я знала, что мой внутренний голос часто меня обманывает. У меня низкая самооценка и привычка недооценивать себя.

Меня определили на факультет некромантии. Иного я и не ждала, хотя, если честно, некромантия — не то, чем бы я хотела заниматься.

К счастью, в мою профессию входит не только общение с мёртвыми, но и превращение их в нежить, а также управление энергией смерти.

Звучит не слишком вдохновляюще, но выбора нет.

На боевой факультет я не хочу, а на факультет стихий меня не возьмут — я ведь не владею ни одной стихией. Об остальных и говорить нечего.

Радует другое: первые два года нас ждёт куча общеобразовательных предметов — история, политология, естествознание.

К тому же преподаватели здесь куда мягче, чем в Цитадели. И сама обстановка приятнее: стены светлее, воздух теплее, люди дружелюбнее.

Если в Цитадели на тебя смотрели, будто ты ошибка природы, то здесь, скорее, с интересом. Без враждебности.

От комнаты в общежитие я сразу отказалась.

Буду жить с Клариссой и Лэндом. Они этого хотят, и я этого хочу. Впервые в жизни ко мне относятся с теплотой, и как бы малодушно ни звучало, я не хочу от этого отказываться.

Кларисса относится ко мне с такой заботой, будто я её родная дочь. Поддерживает, подбадривает, всегда рядом, не из благодарности за спасение, хотя, наверное, и это играет роль, а просто потому, что она такая. Тёплая. Настоящая.

Если бы у меня была мама, я думаю, она была бы такой же, как Кларисса.

С Лэндом немного сложнее. Он больше не тот чёрствый сухарь, которым был при нашей первой встрече, но и до обычного дедушки ему далеко. Я вижу, как он старается наладить со мной контакт, но не из внезапной любви к внучке, а из-за чувства вины, которое гложет его изнутри.

С ним мы обязательно найдём общий язык, но не сейчас. Сначала мне нужно научиться ладить с самой собой — принять, понять, полюбить.

Вечером, стоя у витражного окна холла академии и наблюдая за листопадом, я вдруг поймала себя на мысли, что у меня обязательно всё получится. Не осталось больше никаких препятствий на пути к долгожданному счастью.

***

Последующие две недели я привыкала к учебной жизни. Я дисциплинированный человек, поэтому мне несложно вставать на рассвете и совсем не трудно просиживать по нескольку часов в день в библиотеке.

Если в Цитадели, где я провела два года, большую часть времени уделяли физической подготовке, то в академии всё иначе. Здесь ждут не силы, а ума. От тебя требуют точных формулировок, чётких ответов, правильных рассуждений. Никаких мечей, никакой практики выживания — только книги, конспекты и горы заданий.

Кажется, тут можно погибнуть не в бою, а под завалом пергаментов. С утра до вечера лекции, лабораторные, отчёты. Нужно не просто выполнить задание, а сделать это с рассуждением, доказать, почему именно твой способ верный.

Но мне всё нравится. Впервые в жизни чувствую себя в своей стихии.

По вечерам я по-прежнему хожу на терапию, и после каждой сессии становится легче дышать. Это не может не радовать.

От работы в Цитадели я отказалась — учёба затянула, и я решила сосредоточиться на ней, а не распыляться на всё сразу.

К тому же у меня появился ещё один друг помимо Эша, и теперь мы почти неразлучны.

В моей группе учатся шесть парней и ни одной девушки, если не считать меня, конечно. Все