Рай с привкусом тлена (СИ) - Бернадская Светлана Змея

Истерзав такими мыслями собственную душу, я даже всплакнула перед статуей Девы-Матери, благочестиво утерев глаза краем кружевной накидки. Вот только совсем скоро ад пришел за мной прямо в церковь: назойливое солнце поднялось и бесцеремонно заглядывало сквозь витражные стекла, нагревая и без того спертый воздух внутри; россыпь мерцающих свечей добавляла огоньку, словно в чистилище, и мое не по сезону закрытое платье стало настоящей адской сковородкой.

По окончании мессы я напоминала себе варенного прямо в панцире рака. Выйдя на воздух, первым делом шагнула в тень и принялась обмахиваться веером, с наслаждением подставляя лицо подобию живительного ветерка.

— Что это у тебя? — вдруг нахмурился Диего, остановив пристальный взгляд на моей шее.

Ох, надо же! Я и забыла, для чего так оделась сегодня: в попытках облегчить себе дыхание я откинула назад косы, а края кружевной накидки разметались по плечам под интенсивными взмахами веера.

— Ничего, — я поспешила прикрыться, но успела заметить, как гневно сверкнули черные глаза Диего, и услышать, как скрежетнули его зубы.

— Едем домой, — только и сказал он.

Однако дома мне не удалось ускользнуть в свою комнату сразу по приезде: в коридоре Диего молча схватил меня за руку и потащил к себе.

— Раздевайся, — глухо приказал он без тени улыбки.

Поначалу я опешила, подумав, что ослышалась. Но Диего немедленно доказал, что не шутит: больно дернув за волосы, сорвал с меня диадему с накидкой, грубо развернул к себе спиной и принялся одну за другой расстегивать пуговицы на платье.

Совладав с первой растерянностью, я попыталась вырваться, но он, злобно зашипев, толкнул меня на кровать лицом вниз, прижал спину локтем и продолжил начатое.

— Диего, прекрати! — крикнула я, извиваясь под ним в неудобной и унизительной позе.

Но он был неумолим. Расстегнув платье до самой поясницы, он рывком поднял меня на ноги и обнажил мои плечи.

— Мерзкий ублюдок, — сорвался с его губ отрывистый выдох.

Красивое лицо мужа перекосилось от злости. Оттолкнув меня, словно бесполезный мешок с трухой, он стремительно направился к двери.

— Диего, ты куда? — я ринулась было за ним, но он не обратил внимания на мой испуганный вопль.

Его властный голос донесся из коридора:

— Не выпускайте госпожу, пока я не вернусь.

Благодатная утренняя тень уже отступила за горы, и чем выше поднимается солнце, тем больше тренировочная площадка напоминает пекло. Раскаленный морской песок, которым засыпан наскоро выдолбленный в каменистой почве неровный круг, жжет голые ступни. Наши обнаженные спины лоснятся от пота, но я не намерен давать передышки ни себе, ни новобранцам.

— Теперь взяли мечи. Хочу увидеть, на что вы вообще способны, — приказываю я, и юнцы послушно тащатся к корзине с деревянными мечами.

Боюсь, что работа с этими двумя будет долгой, но все еще не теряю надежды сделать из них настоящих бойцов. А вот с посвящением их в тайну заговора придется повременить, пока я не разузнаю о них всю подноготную.

— Встали в позиции! — командует Зверь, пока я отхожу в тень навеса хлебнуть воды.

Но не успеваю сделать даже пары глотков, как слышу быстрые шаги. А быстрые шаги за спиной — это всегда опасность. Резко оборачиваюсь и с изумлением обнаруживаю перекошенного злостью красавчика Адальяро. Через долю мгновения глиняная кружка с водой вылетает из моей руки, а голова дергается назад от сильного удара в челюсть.

— Ублюдок! — шипит красавчик, потирая руку. — Подлая тварь!

Ушибся, бедняжка. Неужели не ожидал, что самому будет больно?

Позлорадствовать вволю не удается: красавчик велит двум телохранителям заковать меня и оттащить за пределы площадки. Пока на мне застегивают ошейник и скручивают цепями руки за спиной, я лихорадочно соображаю, в чем мог провиниться. Спросить об этом у хозяина напрямую немыслимо, поэтому изображаю смирение и покорность — он так зол, что наверняка проговорится сам.

Рабы пинками гонят меня к частоколу. Пинки столь старательны, что в конце концов я падаю, спотыкаясь о камень, и обдираю колени. Но мне не позволяют подняться — волокут, как мешок с дерьмом, к незапертым воротам.

— Оставьте нас, — властно бросает красавчик сторожевым псам.

Украдкой оглядываюсь: с этого места нас хорошо видно и Зверю с замершими в недоумении новобранцами, и рабам-строителям, вот только слышать нас могут едва ли.

Удар хлыста заставляет меня вздрогнуть и выгнуть спину.

— Ублюдок! Безмозглая свинья! Я тебе покажу, раб, где твое место!

Резкие, упругие удары сыплются на спину один за другим, а я продолжаю мучительно перебирать в памяти, что могло вызвать такой гнев хозяина.

— Сукин сын! За это я размозжу твою тупую башку! Отрублю руки и заставлю сожрать их у меня на глазах!

Приподнимаю голову, и удар тут же обжигает лицо. Понимаю ошибку и склоняюсь ниже, стараясь подставить плечи. Кожа от хлыста загорается огнем, но меня прошибает холодный пот: неужели?.. неужели Вельдана от обиды за вчерашнее выдала ему наш план? Неужели таким образом она решила помешать мне выйти против Несущего Смерть?

Стискиваю зубы изо всех сил, чтобы не совершить непоправимого и ничем не выдать себя. Я буду отрицать. Скажу, что она придумала все в горячечном бреду…

Но красавчик, похоже, выдохся: удары хлыста становятся все слабее — ему бы поучиться у мастера Хорхе. Вместо этого Диего Адальяро хватает меня за ошейник так, чтобы перекрыть дыхание, и дергает на себя.

— Еще раз! — брызжет он слюной мне в лицо. — Еще раз я увижу на ней хоть один синяк — подвешу тебя на дыбе на главной площади и велю каждый час отрезать от тебя по кусочку! Тупое животное! Благодари бога, мразь, что она успела отправить посыльного к Вильхельмо и заявить тебя на следующий бой!

Несмотря на то, что на плечах и спине пульсирует яркая боль, а ошейник туго стягивает горло, я готов выдохнуть от облегчения. Вель не предала меня. И в том, что случилось, целиком моя вина. Я и правда ублюдок: хватал ее и стискивал, вместо того чтобы ласкать и дарить наслаждение. В этот миг я невольно отдаю красавчику должное: если бы на коже моей женщины оставил следы кто-то другой…

Но и эту мысль мне додумать не дают: благородный дон Диего Адальяро от души плюет мне в лицо, толкает наземь и вжимает носом в каменистую землю. Для острастки наступает на затылок сапогом и шипит:

— Запомни, тварь! Еще хоть раз! И ты пожалеешь, что родился на свет!

Пнув меня напоследок мыском сапога под ребра, дон Адальяро уходит с площадки. Пытаюсь подняться, но едва не заваливаюсь набок: уклон предгорья у частокола весьма ощутимый, а скованные за спиной руки ловкости не добавляют. Сплевываю кровь из разбитого рта и вижу, как Зверь отдает команду строителям заниматься своими делами. Телохранители красавчика поочередно пинают меня, швыряют в пыль ключ от оков и уходят вслед за господином.

Зверь, опасливо поглядывая на ворота, подходит ближе.

— Что это было?

— Воспитание, мать его, — бросаю нехотя и снова сплевываю кровь.

Осторожно трогаю языком зубы: вроде целы.

— И что ты должен был усвоить? — подозрительно щурится он.

— Что должен был, то усвоил. — Я бы отмахнулся, но руки все еще заломлены за спиной. — Будь другом, подбери ключ.

Зверь нащупывает ключ, наполовину утонувший в пыли, освобождает меня от оков и растерянно вертит в руках цепи.

— На сегодня тренировки закончены?

— С хрена ли? Мы только начали.

Первым делом вытираю лицо и морщусь от боли. По спине ползут вязкие капли: все-таки распорол кожу, сучонок.

— Как знаешь. Давай хоть кровь помогу смыть.

Прохладная вода приносит облегчение, но я знаю, что оно временное. Скоро ссадины начнут болеть не на шутку и зудеть, заживая. Впрочем, на этот раз я вполне заслужил.

— На позицию, — вяло командую я ошалевшим новичкам и добавляю Зверю: — Я пока… отдохну малость.