Не буди Лихо (СИ) - Ли Марина

Она остановилась, как-то виновато посмотрела на Диметриуша и неуверенно пожала плечами.

— Пойду, наверное, посмотрю, что там наши преследователи делают.

— Зачем? — неподдельно удивился Бьёри. — Они всё равно не смогут сломать защиту. И мне казалось, ты не захочешь видеть Виса.

Девушка сосредоточила всё своё внимание на босых ногах Димона, а затем неохотно призналась:

— Надо чем-то себя занять, а то чувствую себя так, словно собралась на приём к гинекологу, а в последний момент узнала, что вместо привычной Серафимы Григорьевны в кабинете меня будет ждать Виталька Гайкин, в которого я в седьмом классе была до икоты влюблена.

Сначала Диметриушу захотелось по душам поговорить с этим самым Виталькой, а в следующий момент до него дошло, что именно Маша сказала, и он с вытянутым лицом уставился на девушку. А она, заметив его ошеломление, заливисто и легко рассмеялась. Вот же… ведьма!

— Извини. Просто чувствую себя неловко.

— Угу.

— Понимаю, что всё не на самом деле, и всё равно.

Димон закусил губу и тоскливо посмотрел на Подвальные светила.

— Вот посмотришь, — продолжила издеваться над ним Мария, — я или заснуть не смогу, или ещё как-нибудь всё испорчу.

— Не испортишь, — проворчал Диметриуш, удивляясь Машиной прозорливости насчёт того, что со сном сегодня определённо возникнут проблемы.

Они прошлись по периметру защитного круга, и с каждым шагом демон всё больше и больше хмурился. Не из-за того даже, каким плотным кольцом их окружили, не из-за взглядов, которые посторонние мужчины бросали на его Машу, и на произносимые ими скабрезности и ему, и ведьмочке было откровенно начхать. Нет, Бьёри не понравилось другое: никто из пришедших не пытался проникнуть за охранительный контур, будто с подобным им уже приходилось сталкиваться раньше и, что было удивительнее всего, будто они видели, где именно проходит его граница. Да и вообще, преследователи вели себя расслабленно, пересмеивались, раскладывали костры, неторопливо устраивали лагерь. Словно ждали чего-то. Или кого-то.

«А если у них найдётся парочка сильных магов? — мелькнула паническая мысль. — В Подвал ведь не только демонов ссылают, и далеко не за бытовые преступления». Диметриуш сердито посмотрел на небо и чертыхнулся. Вчера в это время солнца уже погасли. Зачем он вообще решил ждать темноты?

— Ненавижу Подвал, — проворчал он.

— Ага, — согласилась с ним Маша, а затем удивила неожиданным вопросом:

— Дим, а ты хорошим пилотом был?

— Откровенно говоря, пилотом я так и не стал. До встречи с тобой права получить не успел, а потом это уже смысл не имело.

— Прости…

— С ума сошла. Это ты прости. За всё. Честно, Машунь, когда-нибудь ты сможешь забыть обо всём?

Она потупилась и промычала:

— Не знаю. Дим, я… стараюсь.

Бьёри кивнул и натянуто улыбнулся.

— Я подожду. А почему ты об этом вспомнила вообще?

Маша смущённо кашлянула и нервно облизнула губы. Расстроенно взглянула на небо и отвела глаза.

Да быть этого не может!

— Ну, пилоты же обычно без труда человека в транс вводят.

— И?

— И я подумала, что, может…

— Раньше сядем — раньше выйдем? — развеселился Димон.

— Я хотела сказать, перед смертью не надышишься, но это тоже подойдёт, — серьёзно ответила Маша и тоскливо спросила:

— Мне, наверное, лучше лечь?

— Не уверен, — Диметриуш прикусил щёку изнутри, чтобы не рассмеяться, а когда Мария окинула хмурым взглядом песчаный бережок, выискивая местечко, где ей будет удобнее… хм… входить в транс, не выдержал и притянул девушку, прижав её спиной к своей груди.

— Ты что?!

— Тш-ш… — спрятал улыбку у неё в волосах. — Закрой глаза.

— Зачем?

— Надо… Нет, подожди. Очки сними сначала. И волосы распусти.

— Да волосы-то зачем? — подозрительно сощурилась девушка.

— Машунь, кто из нас двоих больше похож на пилота?

— Ты, — мрачно ответила она, стянула с волос лохматую резиночку и вместе с очками положила её на служившую рюкзаком наволочку, а затем выдохнула, словно собиралась прыгать с высокой скалы в ледяную воду и, зажмурившись, пискнула:

— Я готова.

— Не думаю, — не согласился Диметриуш и двумя пальцами провёл по напряжённой шее.

— Ты что делаешь? — всполошилась Маша и, распахнув глаза, попыталась отстраниться. Будто Димон собирался ей это позволить. Наоборот, притянул ещё ближе, левой рукой обвив талию, а правой ладонью скользнул под подбородок.

— Молчи и не подсматривай. Или завязать тебе глаза?

— Н-не надо, — неуверенно ответила девушка и, испустив нервный вздох, снова закрыла глаза, не заметив, как губы демона растянулись в торжествующей улыбке.

— Ну, смотри. Моё дело предложить, — прошептал он и принялся пальцами, словно слепой, изучать лицо девушки. Гладил брови, глаза, слегка вздёрнутый носик, обводил скулы, нырял в волосы на затылке, невесомо касался дрожащих губ. Неспешно, словно у них в запасе была целая вечность. Большим пальцем провёл под пухлой нижней губой, несильно, но настойчиво нажимая. И замер, когда в опасной близости от пальца мелькнул кончик розового языка.

— Ну, что? — нетерпеливо спросила Маша. — Ничего не получается?

— Всё очень получается, — заверил её Димон, заметивший и порозовевшие щёки, и потяжелевшее дыхание, и дрожащий голос. — Разве ты не чувствуешь?

— Не знаю. Не уверена.

— Какой запущенный случай, — поцокал языком и бросил небрежно, удивляясь собственной сдержанности:

— Давай тогда, что ли, сидя попробуем… Глаза не открывай!

— Да не открываю я…

Придерживая за руку, Димон сначала усадил Машу на песок, а затем перетащил к себе на колени, устроив её ноги с двух сторон от своих бёдер.

— Так проще контакт установить, — пояснил он, поражаясь тому, что в такой ситуации он может не просто говорить, но даже вполне адекватно врать.

— Я поняла, — торопливо ответила девушка, и Димон едва не застонал от низкого, провокационно охрипшего голоса.

Уже не понимая, откуда берётся выдержка, чувствуя, как в тугой ком скручиваются все внутренности, принялся её гладить. Шею, скулы, лицо, не задевая покрасневшие от прилива крови губы. Легко массировать плечи. Пересчитать острые позвонки, дрожащими руками огладить ягодицы, распахнутые бёдра, и по животу скользнуть обеими руками вверх, чтобы замереть, не дойдя двух миллиметров до груди.

Маша облизнулась. Диметриуш неосознанно повторил её жест и выдохнул пораженческое:

— Блин, не могу больше.

А затем притянул потерявшую бдительность Машу к себе и жадно поцеловал, впился губами в который день сводящий с ума рот и застонал, почувствовав, как девушка двинула бёдрами, плотнее обвивая его талию, и гортанно всхлипнула, капитулируя перед его напором.

Хотелось рычать от нетерпения, целовать хотелось, несдержанно, до красных отметин, всю, вбиваться в податливое тело, сжимать до стона, до крика… А вместо этого он осторожно пробрался под майку и сжал грудь, лаская сосок через лифчик. Маша дёрнулась и то ли попыталась вывернуться, то ли возразить что-то по поводу противоправных действий Димона, но он даже слушать не стал. Зубами прихватил нижнюю губку и одновременно пальцами скользнул под мягкую ткань лифчика.

Вот так.

Почему он думал раньше, что любит большую грудь? Враньё. Вот такую вот он любит. Чуть больше своей ладони, округлую, с небольшим твёрдым соском. Он где-то читал, что такие соски очень чувствительны и реагируют на малейшее касание или лёгкое дуновение, например… Надо опытным путём проверить.

Чёрт! Рывком стянул с Маши майку и опустил светло-голубые чашечки лифчика. Сглотнул сухим горлом, не в силах оторвать жадно потемневший взгляд от восхитительного вида. Медленно обрисовал контур правой груди, по спирали подбираясь к съёжившейся ореоле. Маша снова всхлипнула, и Димон не теряя времени подался вперёд, накрывая ртом просто умоляющий о ласке сосок, а на второй — два пальца. И осторожно потереть. А в награду протяжный стон. Ох, не врали в книжке. И в самом деле, крайне чувствительная!