Пепел жизни - Рина Харос

ее лицо стало суровым и непроницаемым, – это должна сделать она.

Я не мог заставить себя обернуться. Шумно сглотнув, мотнул головой, отказываясь верить в слова греха. Это шутка, просто шутка…

– Ты погибнешь от руки своей возлюбленной. Она, одна из сестер, может принять сущность обеих, перенять их судьбу и стать единственным проводником в мир живых и мертвых. Но для этого необходимо…

– Убить, – закончил я мысль за Гневом, который хоть и натянуто, но склонил голову в подтверждение моих слов.

– А если она не сможет?

– Тогда погибнут фея и демон, которые не справились со своей магией. Все живое, что обитает на континентах, погибнет, если на землю не придет баланс. Умрет и Алкеста, отказавшись от своей судьбы, – ее линия жизни просто распадется на множество линий судьбы.

– Исключено, – отрезал я.

– Тогда позволь ей убить себя, – Лень отозвался нехотя, будто какой-то смертный червяк потревожил его покой.

– Я могу с ней поговорить?

– Нет смысла. Слова лишь растеребят душу и не позволят сделать верного выбора. А пока позволь, я сам поговорю с красавицей, – Похоть подмигнул и, вновь выбравшись из хватки собратьев, подошел к Алкесте, присел рядом на траву и протянул руку в знак приветствия. Банши открыла глаза, в которых отразился страх, но ни один мускул на лице не дрогнул. Она с презрением посмотрела на протянутую ладонь Похоти и плюнула на нее. Тот рассмеялся, вытер слюну о подол рубашки и вновь протянул руку. Банши демонстративно отвернулась и фыркнула, прекрасно осознавая, что ни один грех не сможет сделать ей зла и причинить боль, поскольку она являлась дочерью бога смерти – их создателя.

Похоть о чем-то долго разговаривал с банши, но она всячески игнорировала его слова, пока он не повысил голос и почти что не рявкнул на Высшую:

– Не убьешь его ты, уничтожу я! Хватит ломаться, как дворовая девка перед первым разом!

Банши замерла, медленно развернулась и распахнула рот. Я в это же мгновение воссоздал щит – Алкеста закричала что было сил, сметая все на своем пути, обходя сторону Мулцибера и Касандру. Уши закладывало так, что, казалось, из них скоро пойдет кровь. Голову стискивали оковы боли, но внезапно Алкеста замолчала. Грехи, на которых не действовала ее магия, слабо захлопали ненужному представлению и начали что-то обсуждать, кидая на меня мимолетные взгляды. Похоть, сидевший рядом с Высшей, привстал около нее, положив руки на плечи и чуть сжав их. Он что-то прошептал девушке на ухо – она вскинула голову и распахнула глаза.

– Правда? – с надеждой в голосе спросила Алкеста и стерла тыльной стороной ладони слезы. Похоть кивнул, позволяя девушке проявить эмоции. Он достал из-за пазухи кинжал и протянул ей основанием вперед. Банши пару мгновений сверлила оружие недоверчивым взглядом, а потом приняла его.

Я замер, когда она поднялась и приблизилась ко мне. По ее лицу стекали слезы, прекрасное лицо раскраснелось, а тело сотрясалось от страха. Призвав силу, я разрушил металлические браслеты, которые с лязгающим звуком упали в траву.

– Я не могу…

– Алкеста, мой свет и боль, прошу, сделай это. Я не могу допустить, чтобы твоя жизнь оборвалась.

– Но ты…

– Я вернусь. При каждом перерождении моя душа будет искать лишь тебя, только дай ей веру, что будешь ждать.

Алкеста всхлипнула и судорожно провела ладонью по лицу, смахивая слезы, которые застилали взор, второй удерживая кинжал.

– Сделай это, любовь моя, без жалости, без сожаления, без сострадания.

Не дожидаясь, когда возлюбленная примет решение, я обхватил ее дрожащую ладонь и всадил острие клинка в свое сердце, почувствовав нестерпимую боль от того, как пульсирующую плоть рассекает холодный металл. По лицу Алкесты стекали слезы, а я только и смог, что улыбнуться перед тем, как оказаться в объятиях Смерти.

Глава 48

Алкеста

Гнев, что таился столько лет в душе, наконец-то найдет выход.

Я продолжала удерживать клинок в руках, наблюдая за тем, как Ведас оседает на землю, улыбаясь. Он был действительно счастлив, что погиб от моей руки во имя того, чтобы я осталась жива. Когда джинн повалился на бок, я рухнула на колени и некоторое время продолжала удерживать основание клинка, пока по нему будто не прошелся разряд тока, отчего ладонь пришлось убрать.

Я обхватила себя руками и принялась раскачиваться из стороны в сторону, прокручивая в голове слова Похоти.

Ты сможешь его воскресить. Приняв сущность обеих сестер, будешь вершить судьбы, став палачом, и даровать жизни тем, кто этого заслужил.

Я не заметила, как рядом остановилась Гордыня. Она грубо обхватила мой подбородок холодными пальцами и заставила посмотреть в ее безжизненные, безжалостные глаза.

– И думать забудь о сочувствии – она делает нас слабее. Твой отец не для того пожертвовал своей жизнью, никчемное дитя.

Ее властный тон заставил меня сжаться и послушаться. Выпрямившись, я смотрела сквозь нее, на Похоть, который робко улыбнулся и пожал плечами, мол, такая она, несносная эта Гордыня, сам не жалую. Грех наклонилась, вытащила из тела Ведаса окровавленный кинжал и вновь протянула его мне. Я едва сдержала рвотные позывы, но сделала глубокий вздох.

– Для того чтобы принять силу, ты должна воскресить. Фея, что корчится в объятиях демона, скоро умрет, но ты можешь все исправить. Воскреси джинна, пожелай этого всем сердцем.

– А фея? Что с ней будет?

Гордыня нахмурила брови, выдержав паузу в несколько секунд, что-то обдумывая, а потом произнесла:

– В фее и демоне текут силы Смерти и Жизни. Как только ты послужишь сосудом для обеих сил, сможешь забрать сущность сестер и из их тел. Жизнь – проклинает, Смерть – благословляет.

– А если у меня не получится? – с сомнением в голосе произнесла я, чувствуя, как дрожат руки.

– Если у тебя не получится, мы все умрем. Баланс сил будет нарушен. Так что постарайся сделать все так, как я тебе велела. Воскреси, а потом отбери то, что является твоим по праву.

Гордыня отошла к остальным грехам – они взялись за руки и пристально начали наблюдать за моими действиями – кто-то, как Лень и Алчность, с опаской, а Зависть и Гнев с неким недоверием и вызовом, мол, не справишься.

Я посмотрела сначала на Мулцибера и Касандру, лежавших на траве, обнявшись. Демон подпитывал ее силами, которых у самого осталось буквально на час. Магия отравляла его, распуская по воздуху аромат жженой плоти и сгоревшей древесины. Фея лежала, раскинув руки в разные стороны, и рвано глотала