Хозяйка разорившейся таверны. Путь к счастью - Константин Фрес

умею Шагать? Я ведь ни словом тебе об этом ни обмолвилась. А ты похитил меня и глаза завязал, чтоб я не ушла раньше времени. Явно ведь знал. И не удивился, когда я сказала, что кормила короля рыбой.

Эван улыбнулся.

В костюме Ганса, простого лесоруба, он выглядел почему-то еще красивее и романтичнее. Словно Робин Гуд из легенд. И сердце мое замирало от острой любви к нему.

— Обманывать инквизитора, — произнес он уже знакомую мне фразу, — плохая идея! Все равно узнает правду. Я обратил внимание на твое платье. Да на него все обратили внимание. И тогда уж заподозрил, что ты умеешь Шагать. Ходишь в столицу. Потом вдруг у короля на столе стали появляться трюфели.

— Мало ли кто их мог принести, — заметила я. Он кивнул головой.

— Да, поставщиков хватает. Но вот в книге Томаса не вписано ничьего нового имени, кроме твоего. Так я понял, что ты поставщик. И именно Ром тебе передал свой дар — ведь в строке о разрешающем вписано мое имя!

— Ах, так просто, — пробормотала я, немного пристыженная. Я-то думала, что обтяпала все так ловко, что никто и не догадается! — Ну, а об Алой Маске ты тоже знал?

— И не выдал тебя инквизиторам, — весело ответил Эван. — Дал тебе возможность проявить себя и заинтриговать короля. Ты выбрала очень верную стратегию. Король любит вкусно поесть —впрочем, это знают все, — и таинственные авантюристы его тоже интересуют. Так что этот план, Мари, был поистине блестящим. Браво!

И Эван поклонился мне с выражением глубоко уважения на лице.

— Какой же ты!.. — упрекнула я. — Ничего от тебя не скроешь, ничем не удивишь. Даже не интересно.

— Подумай еще раз, — со смехом произнес Эван. — Прежде, чем согласиться выйти за меня замуж. Ведь если ты разлюбишь и вздумаешь отдаться другому, я узнаю. И тогда…

— Не разлюблю! — пылко перебила его я, сжав его ладонь. — Никогда не разлюблю, Эван!

Он улыбнулся, притянул меня к себе и поцеловал, прижимая к сердцу.

— Это прекрасно, — сказал он.

Но, как бы ни было мне хорошо в его объятьях, а разум мой кипел. Вопросы вертелись на языке.

— А Ганса, — вдруг спросила я, отстранившись от Эвана, — когда ты подменил Ганса? И где он сам?

Глаза Эвана стали холодны, он сощурился, чтоб я не видела полыхнувший в них недобрый огонь.

— А ты как думаешь, где он? — процедил Эван сквозь зубы. — Ганса я прикончил сразу за Грегори. Я же пошел за ним следом. Думаешь, кто-то может от меня убежать, м-м-м?

Я зябко передернула плечами.

— Ух, какой ты… грозный, — пробормотала я.

— Я оделся в его одежду, сел в его повозку и начал ездить по тому же пути, по какому он ездил. И в одну из таких поездок ко мне и подсел лендлорд. Я сразу понял, что так просто его не поймаешь. Птица вспорхнула с ветки, он испугался и исчез. Это значит, я и кинжала не успел бы вынуть, как этот хитрец сбежал бы. И снова затаился бы надолго. А я этого не мог допустить. Ты очень помогла мне, назвав место, где он прячет артефакт. Только благодаря тебе я смог нанести точный удар. И мы его поймали.

— Ура! — прошептала я, снова прижавшись к Эвану. — А… Толстая Елена?

Эван кивнул головой.

— Ей здорово поджарили пятки, — с нехорошим удовлетворением в голосе произнес он. — И она выдала всех мерзавцев разом. Всю банду. Все к ней захаживали, все у нее столовались. Она только лендлорда в лицо не знала. Да и никто не знал. Но прочих-то головорезов назвала!

— И что с ними будет.

— Позже, на площади, посмотришь, что с ними будет. Если захочешь, конечно.

В «Золотом трюфеле» было так же тихо и темно. Ханна безмятежно похрапывала у себя в комнате, громко чмокая во сне и что-то считая.

Мы даже рассмеялись тихонько, слушая, как она прикидывает, сколько выручит за копченый окорок.

На цыпочках, чтоб не скрипнула ни одна половица, мы прокрались к моей комнате. Теперь там было безопасно. Теперь везде было безопасно. А с Эваном безопасно вдвойне.

В комнате мы разделись и улеглись в постель так, словно делали это много-много раз. Без стеснения и неудобства. Как обычные бюргеры, как муж и жена после трудного долгого дня. Крепко-крепко прижавшись друг к другу, мы обнялись, и Эван снова поцеловал меня, горя от страсти и любви.

— Моя Мари…

***

Прежде я не видела в темных глазах инквизитора столько нежности.

Прежде его ладони не касались меня так бережно и с такой осторожной лаской.

Эван меня выбрал себе в жены. В спутницы. В подруги. В любовницы.

Увидел странное чудо, которое должно было быть совсем другим, и остался рядом навсегда. Не смог отказаться.

А еще в его глазах была гордость. Гордость за меня, за это самое странное существо, пришедшее в его мир нечаянно, и сумевшее здесь крепко встать на ноги.

Он коснулся моего плеча, осторожно стягивая тонкую ткань рубашки, и я вдруг залилась краской, как юная стыдливая новобрачная, для которой все последующее будет впервые. А потому очень волнительно и немного пугающе.

Эван придвинулся ближе, чуть посмеиваясь. Он заметил стыдливый румянец на моих щеках, заметил, как загорелись огнем мои губы. И прекрасно понял, отчего.

Этой ночью я давала ему согласие стать его. Навсегда. Это было тихо, это не требовало клятв и громких слов.

Прежде, чем сказать о свое решении людям, мы говорили о нем друг другу, глядя прямо глаза в глаза и пытаясь в них прочесть свое будущее.

Будем ли мы счастливы? Думаю, да. Ведь мы этого оба так хотели.

Оба стремились к тому, чтобы быть вместе. Я сделала все, чтобы