Ее бешеные звери - Э. П. Бали

которая могла легко подействовать неправильно. Генри, по сути, повезло, что он остался жив. Я заплакала, потом заплакал Генри, и я накормила его свежей, сочной черникой, которую принесла из столовой.

У нас произошло счастливое воссоединение в нашем общежитии, с моими анимами и другими нимпинами. К нам присоединился Коннор, и мы устроили всем пятерым птенцам ванну с пеной и груминг крошечными щеточками.

Мы ждем до окончания рабочего дня, когда ни Джорджии, ни Лайла, скорее всего, не будет в офисе. Это потребует от меня некоторых усилий, но после последнего секс-раунда с Лайлом я чувствую прилив сил, так что мне не составит труда окружить себя и Генри восьмым щитом-невидимкой и пробраться в административное здание. Юджин не хочет оставаться один, но Ракель прониклась к нему состраданием и прижимает его к груди, чтобы проводить нас взглядом.

Генри не терпится выбраться на улицу, и я окутываю его собственным пузырем-невидимкой, чтобы он мог шнырять за углы и сообщать мне, если кто-то приближается.

Мы заходим в лифт, и, к моему удивлению, он без проблем поднимает нас наверх. Когда двери плавно открываются на третьем этаже, я вижу, что в офисе темно, а за столом Джорджии никого нет. Как только я выхожу из лифта, загорается свет, и я отпрыгиваю назад с бьющимся в горле сердцем.

Но Генри облетает помещение, чтобы показать мне, что там никого нет. Это просто автоматическое освещение.

С шумом выдохнув, чтобы успокоиться, я спешу к двери кабинета Лайла и звоню Минни по видеосвязи. Пока я опускаюсь на колени перед дверью, то вижу только грудь Сабрины в ее новом бюстгальтере с эффектом пуш-ап.

— Хорошо, я здесь, — говорю я, доставая из своего лифчика ее второй комплект отмычек.

— Ладно, покажи мне товар, — хихикает она, как будто это очень весело.

Стейси и Минни спорят на заднем плане, пока Сабрина, прищурившись, смотрит в телефон. Я показываю ей замок.

Он так же прекрасен, как и остальные элементы отделки старинного особняка драконов. Массивная дверная ручка из желтого золота выполнена в форме головы дракона. Замок тоже золотой, но выполнен в современном стиле.

— Хорошо, — мурлычет Сабрина, — входи, как я тебе показывала. Очень аккуратно и медленно.

Стейси фыркает у нее за спиной.

— Ты забыла смазку, Лия!

— Грязные анимы, — бормочу я.

Генри клювом подбирает один из моих инструментов и протягивает мне. Я беру его и посылаю нимпину воздушный поцелуй, потому что это тот самый инструмент. Я вставляю первую отмычку, чтобы зафиксировать штифты замка, а затем беру вторую, чтобы продолжить свои манипуляции.

Сабрина проводит меня через весь процесс, точно так же, как мы практиковались на ее тренировочных замках. После пяти минут возни с отмычкой ничего не происходит.

— Дерьмо. Думаю, тебе придется прийти сюда и сделать это за меня, — говорю я.

Я все время поглядываю на лифт, чтобы убедиться, что наверх никого не поднимается. По крайней мере, я получу предупреждение, если лифт отправится вниз.

Сабрина ругается.

— Я действительно не хочу, чтобы в моем послужном списке было что-то еще.

Она права. На счету нашей подруги-леопарда несколько мелких уголовных преступлений за взлом и проникновение, а также за кражу. Она назвала себя одной из лучших воровок драгоценностей в штате, и попалась только потому, что на нее донесли бывшие бойфренды.

— Открывайся, ублюдок! — бормочу я, хлопая по золотой ручке.

Замок щелкает, и дверь широко распахивается, открывая взгляду темный, пустой кабинет.

— Что случилось? — кричит Стейси.

— Мне пора! — отвечаю я, быстро заканчивая разговор.

С безумной ухмылкой на лице я осматриваю дверь. Мы с Генри осторожно заглядываем в дверной проем, прислушиваясь к возможному шипению магии. Я очень хорошо усвоила урок, когда попалась в ловушку Ксандера, поэтому мы врываемся в комнату только после того, как убеждаемся, что путь свободен.

Это все равно что находиться в спальне Лайла, только ощущения более коварные, потому что сейчас я на самом деле проворачиваю незаконные делишки. От адреналина и волнения у меня кружится голова, поскольку я впервые свободно осматриваю помещение, не отвлекаясь на босса.

Каждый раз, когда я бывала в кабинете Лайла, пространство было неизменным: очень чисто и организованно, ни бумаги, ни ручки не на своем месте. Справа и сзади расположены книжные полки от стены до стены, и, взглянув на названия книг, я понимаю, что все это академические тексты и пособия для школы.

Но мне нужны студенческие досье, особенно о бешеных студентах. Он должен хранить их здесь, где ему будет легко получить к ним доступ. Я нетерпеливо плюхаюсь в его кресло и ерзаю, оценивая вид под этим углом, прежде чем посмотреть на рабочий стол. Монитор компьютера расположен слева, и я с огорчением замечаю, что даже клавиатура у него безупречно чистая. Честно говоря, это неестественно. При нажатии на одну из клавиш на экране появляется страница для входа в систему. У меня нет шансов угадать пароль, поэтому я двигаюсь дальше. На столе стоит органайзер с парой модных перьевых ручек, которыми он пользуется, а рядом — резная фигурка, которую я узнаю с содроганием.

Вырезанный неуклюжими руками ангел, покрытый облупившейся голубой краской, выцветшей почти добела. Крылья округлые и маленькие. В ней едва ли можно разглядеть женскую фигуру, настолько она затерта.

Я бережно беру ее обеими руками, баюкая, как младенца. В глазах щиплет, когда в голове всплывает старое воспоминание, которое мне не принадлежит.

Я быстро ставлю фигурку на место.

— Сосредоточься, Аурелия, — бормочу я.

Генри согласно пищит, постукивая клювом по ящику справа от стола. Я пытаюсь рывком открыть его, но обнаруживаю, что он заперт.

Мы с Генри опускаемся на пол, и у меня действительно получается взломать этот современный серебряный замок. Он открывается с приятным щелчком, и я поздравляю себя с хорошо проделанной работой. В ящике лежат студенческие досье, разложенные по годам обучения, а затем в алфавитном порядке. Я провожу по ним пальцем, проверяя имена, но файлы расположены по фамилиям. Я пролистываю свою папку и, когда вижу имя Титуса, быстро вытаскиваю ее.

Она огромная, более ста страниц документов, в которых подробно описывается его повседневная жизнь, пока он находился в «бешеном» отделении, предположительно в специальных камерах Лайла под землей. Там расписано все, вплоть до каждого акта дефекации.

Мое лицо краснеет, когда в голову приходит короткая мысль о Лайле, наблюдающем за моим собственным опорожнением кишечника. Я отмахиваюсь от этой картинки и просматриваю остальные сведения о Титусе.

Его фамилия заставляет меня вытаращить глаза. От нее у меня мурашки бегут по спине, а от узнавания скручивает