Ее дикие звери - Э. П. Бали

акула, без сомнения, пытается подобраться ко мне поближе, точно так же, как волк Дикаря. Они ничего не могут с этим поделать. И кто может забыть тот день, когда он крался ко мне в лекционном зале с этим жутким блеском в глазах? Ох уж эти сверхъестественные фокусы, которые и ужасают меня, и приводят в восторг.

Но сейчас это просто превращает мое раздражение в откровенный гнев.

— Что он читает? — шепчет Стейси, прищурившись через мое плечо. — Он не похож на любителя чтения.

— Там написано, — медленно произносит Ракель. — М-мифы о Костеплете. — Волк хмурится. — Ч-что такое К-костеплет?

— О, это мифические звери, которые могут превращаться во все виды зверей, — отвечает Стейси. — Они существовали сотни лет назад, но вымерли. Все, что им нужно было сделать, это прикоснуться к животному, и они могли превратиться в него и использовать силу этого ордена. Звучит безумно, да?

— Странно, — говорит Ракель.

Я вскакиваю так быстро, что стул падает на ковер. Разворачиваюсь и иду прямо к Косе.

Когда я подхожу, он захлопывает книгу и переводит взгляд на мои голые ноги, короткую черную юбку дня и розовый корсетный топ. Сверху я накинула курточку от сквозняков кондиционера, но она не оставляет места для воображения.

Мои глаза также блуждают по его фигуре, ведь он акула, о которой говорят шепотом.

— Коса, — холодно заявляю я.

Он подхватывает тон.

— Аурелия.

Каждый раз, когда он произносит мое имя, это сбивает меня с толку. Но я беру себя в руки под его пристальным взглядом, перекидывая свой длинный хвост через плечо. Он с предельной точностью повторяет движение со своими волосами.

— Мне любопытно, — я упираю руки в бедра, нависнув над ним. — Раз тебе так нравится работать на моего отца, ты придешь на мои похороны?

Выражение его безупречного лица меняется с любопытного на каменное.

— Я ни на кого не работаю, особенно на Мейса Нагу.

— Лжец, — шиплю я.

Бросаюсь вперед и хватаю его за палец правой руки, нацелившись на грязную магию, начертанную там.

Но, конечно же, он быстрее. Сильнее. Коса дергает меня вперед за ту же руку, и, когда я накреняюсь вперед, обхватывает одной из своих больших рук нижнюю часть моего лица, сжимая пальцами щеки. Его лицо находится в нескольких сантиметрах от моего, глаза сверлят так, что сердце сжимается в судорогах.

— Я нуждался в твоей смерти, Регина, — шепчет он. — Нуждался в этом, как луна нуждается в солнце.

Мои руки обвиваются вокруг его запястья, и кожа под моими пальцами гладкая и теплая. Коса резко отпускает меня, и поскольку я уже была под наклоном, я по-идиотски падаю прямо на него.

Его тело восхитительно твердое под моим, клянусь Дикой Богиней. В гневе я хватаюсь руками за подлокотники дивана и заставляю себя встать. Конечно, он не делает никаких попыток помочь мне.

Я поднимаюсь на ноги взволнованная его словами и силой, которую почувствовала под собой. Мне приходится перекинуть хвост через плечо, чтобы хоть как-то собраться с мыслями.

— Нуждался в моей смерти… — медленно повторяю я, пытаясь притвориться, что никакого падения не было.

Теперь он наклоняется вперед в своем кресле. Генри, предатель, левитирует и садится на плечо Косы.

— Не сейчас. Пока нет.

Я закрываю глаза и раздраженно откидываю голову назад.

— Ты можешь уже принять хоть какое-нибудь гребаное решение, человек-акула? Потому что я не выдержу этого стресса.

Уголки его губ приподнимаются, словно он находит меня забавной. Я смотрю на него. Смотрю на Генри. Взгляд Косы блуждает по пространству вокруг меня, и я не могу не задаться вопросом…

— Какой ты видишь меня своими акульими способностями? — черт, на нем же сейчас кандалы. — Что ты увидел, когда… — когда ты расстегнул мои щиты, как платье.

Мгновение он обдумывает мой вопрос.

— Когда ты… под щитами, я мало, что вижу.

Я сглатываю и говорю неохотно:

— Ты же можешь убрать их, когда захочешь.

— Было больно? — спрашивает он. — Когда я это делал?

— А тебя волнует, больно мне было или нет?

Он не отвечает, и довольно внезапно мне становится интересно, каково это — иметь его своей парой. Открыто. Каково это — жить с этим мужчиной, спать в его постели, принимать его подарки. Взял бы он меня со своим братом? Они достаточно близки, чтобы трахать меня одновременно? Стали бы они…

Я вздрагиваю, когда он снова заговаривает.

— О чем ты думаешь, Аурелия?

— Ни о чем, — выпаливаю я.

Глаза печет, когда я возвращаюсь к реальности и сосредотачиваюсь. Что плохого в том, чтобы рассказать ему?

— Просто… на что это было бы похоже, сложись все по-другому. Если бы мой отец не хотел…

Я захлопываю рот, потому что едва не…

Блядь!

— Если бы твой отец не хотел чего?

Я вдруг обнаруживаю, что не могу смотреть на него.

— Аурелия, — голос Косы острый, как нож для бумаги, и я вспоминаю, с кем, черт возьми, разговариваю. Зверь, который приказывает убивать других, даже не моргнув глазом. Зверь, которого боятся, потому что он похищает людей посреди гребаного дня. О чем, черт возьми, я думала, когда решила, что у нас может быть нормальный разговор?

Я отворачиваюсь, потому что подойти сюда было ошибкой размером с акулу.

Но он уже на ногах и кладет руку мне на затылок, дергая меня назад и разворачивая лицом к себе. Мы прижаты друг к другу, моя голова насильно поднята, пока он спокойно смотрит на меня сверху вниз.

Его голос — когтистая рука, поглаживающая мой позвоночник.

— Ты бы рассказала мне свои секреты, держи я в плену твоего маленького котенка? Угрожал бы ей смертью? Если бы я пустил ей кровь, ты бы мне тогда сказала?

Страх пронзает меня, как тысяча крошечных ножей.

— Чудовище, — задыхаюсь я. — Ты ебаное чудовище. С тобой я никогда не буду в безопасности.

Агрессия под его маской трескается, но мне все равно. Я вырываюсь из стальной хватки, хватаю Генри, и Коса позволяет это. Минни, Ракель и Стейси уже стоят, охваченные страхом, когда я бросаюсь к ним, и вместе мы убегаем из библиотеки и от монстра внутри нее.

Глава 44

Коса

Следующие два дня Аурелия и Дикарь продолжают свою игру, по очереди выводя друг друга из себя. С одной стороны мне это нравится, она мило бунтует против альфа-тенденций Дикаря, что сходит ей с рук, как никому другому. Но другая часть меня воспламеняется при виде каждого рискованного наряда, который украшает ее тело, как вторая кожа. Единственное время, когда она не надевает ничего эффектного, — это сеансы с