Темный голод (ЛП) - Диан Кэтрин

Ей было то жарко, то холодно, она вспотела, у неё всё болело, и она чувствовала себя неуютно. И шея у неё затекла.

И запах.

Наконец она встала и попробовала открыть дверь (разумеется, заперто), затем осторожно обошла комнату. Может, она и неопытна, но не совсем наивна. Она знала, что такие вещи существуют. По крайней мере, в книгах. По крайней мере, в этой книге. Очевидно, и в реальной жизни тоже.

Если это вообще возможно.

Клэр всё ещё не была уверена.

Она остановилась перед полкой с инструментами. Нерешительно протянув палец, она коснулась одного из металлических приспособлений. По её телу пробежала дрожь. Она представила, как срывает все эти инструменты с крючков и швыряет их на пол.

Она этого не сделала.

Вместо этого она попятилась. Она зарычала на стойку. Это заставило её почувствовать себя лучше, возможно, сильнее. Она снова зарычала, как животное, и ушла.

У неё болел живот. Она была так голодна! Почему её не покормили? Даже ужасные не-люди, те, у кого не было клыков, кормили её. А здесь? Ничего.

Её подташнивало, как в те моменты, когда она работала в закусочной две смены без перерыва и без еды.

Но она не чувствовала усталости, совсем нет. Она чувствовала лёгкость, головокружение и боль. Но при этом была раздражена. А десны ужасно болели.

По внутренней стороне бёдер стекала влага.

Это уже давно случалось время от времени, даже в её бывшей тюрьме, но с тех пор, как её привели в эту отвратительную комнату с клетками, инструментами и витающим в воздухе сексом, это не прекратилось.

В глубине души она боялась.

С ней происходило что-то очень плохое. Внутри неё.

Она знала, что сошла с ума. Совсем как её мать.

Будучи пьяной, её мать говорила о ночных существах. О пожирателях крови. Она говорила об отце Клэр.

Теперь и Клэр переняла эту болезнь. Сумасшедший мозг.

Она знала это, на определённом уровне, но не могла заставить себя волноваться, не сейчас. Она была слишком раздражена.

Схватив с дивана одну из красных бархатных подушек, Клэр швырнула её через всю комнату. Та ударилась о стойку. Металл, кожа и резина посыпались на пол.

Клэр подошла к двери. Она снова подёргала ручку. Разумеется, всё ещё заперто.

Она хотела, чтобы что-то произошло, нуждалась в том, чтобы что-то произошло, потому что торчать здесь, бродить туда-сюда, было ужасно, но она не хотела, чтобы он возвращался.

Она ненавидела его голос, его запах и выражение его лица.

Если бы он дотронулся до неё, она бы очень разозлилась. Она могла бы даже укусить его.

Охваченная этим порывом, раздражённая и отчаянно пытающаяся что-то сделать, Клэр поднесла запястье ко рту и сильно укусила себя за запястье.

Вспышка боли была почти облегчением, ведь на ней можно было сосредоточиться. И кровь, хлынувшая ей в рот…

Клэр застонала, потрясённая тем, что её раздражение мгновенно улеглось. Вот что ей было нужно…

Дверь открылась, застав её врасплох.

Клэр обернулась, зашипев.

Версали прислонился к дверному косяку. На нём была чёрная шёлковая пижама. Неужели снова ночь? Только что была ночь. Неужели время здесь было таким же безумным, как и везде?

Его волосы были зачёсаны назад, открывая острый вдовий пик. По какой-то причине Клэр это раздражало. Она издала ещё одно тихое рычание.

— Ты не такая, как я ожидал, — протянул Версали, явно чувствуя себя непринуждённо.

Клэр не ответила.

— Ты не справишься с правилами. Я думал, что ты справишься, потому что ты казалась такой робкой. Но, по-моему, ты прячешься от правил. Ты скорее уклоняешься от них, чем следуешь им. Разве не так?

Клэр никогда не задумывалась об этом. Ей было всё равно.

— Иногда такое случается, когда спящий пробуждается. Это своего рода инверсия. Как будто пробуждаются характеристики, которые, как и твой генетический потенциал, были дремлющими.

Сон и пробуждение, сон и пробуждение! Все продолжали говорить об этом, но она не спала. Так что же они имели в виду?

Но она боялась ответа, не хотела слышать его от него, поэтому вместо этого спросила:

— Почему?

Ей следовало бы спросить больше, быть более конкретной, но она не смогла. Отчасти потому, что ей было трудно говорить — всегда, но особенно сейчас. Отчасти потому, что она едва знала, о чём спросить.

— Почему это происходит? — Версали пожал плечами. — Скрытая натура? Подавленные чувства? Меня не очень волнует «почему». Только «что». И что же, моё прекрасное маленькое дикое создание, мне с тобой делать?

Клэр зарычала на него.

— Прекрати это. Мне это не нравится.

Клэр оскалила зубы.

— О, это очень гадко. Встань на колени.

Клэр не пошевелилась.

Лицо Версали потемнело, и он вошёл в комнату, быстро направляясь к Клэр.

— Сейчас же.

Клэр упала на колени так быстро, что услышала, как ужасное золотистое платье где-то порвалось. Она уставилась в пол, не желая смотреть на клыкастую тварь, нависшую над ней. Она почувствовала запах душистого мыла или лосьона после бритья. Она содрогнулась в рвотном позыве.

На нём были тапочки. По какой-то причине это её немного рассмешило. И она вспомнила, как у него пропала эрекция при виде Зары.

Версали издал над ней цокающий звук.

— С каждой секундой твоё будущее кажется всё более мрачным и определённым. Но мы можем пока что получить от тебя немного удовольствия. Ты проголодалась, сладкая и пряная Клэр? О, ты укусила себя. Как восхитительно.

Она смутилась. Ей хотелось, чтобы он этого не заметил.

Он тихо засмеялся, явно довольный этим.

— Да, мы немного повеселимся с тобой перед финалом.

* * *

— Знаешь, — сказал Рис, не отрывая взгляда от компьютера. — Мне бы очень хотелось, чтобы ты пошёл домой.

— Я просто стою здесь, — сказал Нокс, прислонившись спиной к кухонному столу в жилой зоне бункера ВОА.

Рис перевёл взгляд на него.

— Напряжение в воздухе настолько сильно, что вся эта чёртова комната нуждается в флексероле. Кстати, в холодильнике для тебя есть ланч-бокс. От Герцогини.

(Флексерол — это лекарство, применяемое при мышечных спазмах и расслабляющее напряжённые мышцы, — прим)

Герцогиня, как Рис называл свою квартирную хозяйку, была 80-летней милейшей старушкой, которая любила арахисовое масло и шоколад (как и положено человеку), предпочитала зелёный цвет и ездила на кадиллаке. Или, по крайней мере, позволяла Рису возить её на нём.

— С какого перепуга в холодильнике меня ждёт ланч-бокс? От неё?

— Очевидно, ты ей понравился. Тебе следует почаще ходить за продуктами.

Из-за всего, что произошло за последние несколько дней, Нокс почти забыл, как они с Рисом возили мисс Мейбл (Герцогиню) в «Гранд Эппл» за еженедельными покупками. До этого Нокс никогда не ходил за продуктами. Это было… на удивление приятно.

Заинтересовавшись, он повернулся к холодильнику и открыл дверцу. В буквальном смысле ланч-бокс. Синяя пластиковая коробка. С выцветшим изображением Капитана Америки на передней панели. Нокс посмотрел на Риса, чтобы понять, не шутка ли это.

— Она нашла это в Армии Спасения. Сказала, что берегла его для… как там было? Для подходящего момента? Для нужного человека? Для чего-то подходящего. И не наклоняй его. Она разозлится на меня, если там что-то порушится.

Нокс вытащил ланчбокс из-за бутылок с кровью и энергетическими напитками, а также из-за белой коробки с едой навынос, на которой чёрным маркером было написано «руки прочь, ублюдки». Почерк Ронана. Ну естественно.

Когда Нокс, всё ещё сбитый с толку, отнёс ланч-бокс к дивану позади Риса, мужчина сказал:

— Я надеюсь, ты оценишь, как я старался аккуратно довезти это на своём байке. Мне пришлось ехать, как студентке колледжа на чёртовом самокате. Позор да и только.

Нокс поставил ланч-бокс на журнальный столик и, открыв его, обнаружил два сэндвича с ветчиной, банку овощного сока V8, сельдерей с арахисовым маслом и изюмом и лимонный пирог. Всё это было разложено на белой бумажной салфетке.