Хлоя Нейл - Темный долг

Он укусит меня. Он проколет кожу и вену и возьмет у меня кровь, и я никогда не захочу ничего другого. Мне никогда ничего больше будет не нужно, потому что он будет всем…

Его рука сжала мое плечо и притянула меня ближе, мои глаза сомкнулись, поскольку его обнаженные клыки обещали одновременно удовольствие и боль, подарок вампира. Его губы отыскали мои, прижались…

— Arrêter![20]

Голос Этана прогремел по комнате ударной волной ярости. Внезапно он оказался рядом с нами, оттаскивая меня назад. Бальтазар вытянул себя из моего разума, разъединение оставило меня холодной и пустой. Без его поддерживающей магии пол устремился мне навстречу, словно меня на него бросили. Я приземлилась на колени со сногсшибательной силой. На меня нахлынула тошнота, когда мир закрутился, и я зажмуривала глаза до тех пор, пока не почувствовала, что карусель замедлилась.

Малик вдруг оказался рядом со мной.

— Я помогу тебе встать.

Я кивнула, не уверенная, смогу ли произнести слова, и Малик приобнял меня за талию, помогая встать на ноги. Мои колени задрожали, но я устояла.

— Я не дам тебе упасть, — тихо сказал он и повел меня к дивану подальше от потасовки.

Даже сейчас ужасающая часть меня не хотела уходить, не хотела отдаляться от Бальтазара, от удовольствия, которое он обещал.

Этан схватил его за грудки и впечатал в книжные полки с такой силой, что треснула древесина, и на пол посыпались книги и хрусталь.

Смех Бальтазара был холодным как лед.

— Может, в следующий раз ты подумаешь дважды, прежде чем поднимешь на меня руку, mon ami.

Голос Этана был холодным и резким, как и Бальтазара, и он снова впечатал его в сломанную древесину и разбитое стекло, чтобы подчеркнуть свои слова.

— Если ты снова ее тронешь, еще хоть раз подойдешь к ней, я разорву тебя на куски голыми руками, Мастер ты или нет.

Бальтазар просунул свои руки сквозь руки Этана, пытаясь освободиться от его хватки. Но Этаном двигали страх, любовь и ярость, и у него было преимущество.

Голос Бальтазара походил на шипение кобры.

— Тебе бы лучше отпустить меня.

— Тебе бы лучше вспомнить, где ты находишься. В моем Доме, в моем городе, в окружении моих людей.

— Твоих людей? — проговорил Бальтазар. — Я создал тебя, mon ami, и континенту не разорвать связь между нами. Они мои не меньше, чем твои.

— Ты неправильно понимаешь суть положения. — Удерживая Бальтазара одной рукой, Этан свободно рукой вытащил небольшой кинжал из кармана и приставил его к лицу Бальтазара.

— Они — мои люди, каждый из них, кровью и костями, разумом и душой. Предупреждаю тебя один раз, и только один, держись от них подальше. Я не то дитя, которое ты когда-то знал. Мои приоритеты изменились, равно как и моя готовность действовать.

Это было олицетворение Этана в его свирепости. Если и оставались какие-то сомнения в том, что вампиры — альфа-хищники, то бурлящая ярость в его глазах и сверкающие клыки стерли их.

— Сделай себе одолжение, — произнес Этан. — Уезжай из Чикаго сегодня же, и не оглядывайся назад.

Дверь кабинета распахнулась. Линдси, Броуди и Келли — еще один охранник Кадогана — зашли внутрь с мечами в руках.

Этан воткнул кинжал в дерево рядом с виском Бальтазара, где тот с силой завибрировал. А выражение лица Бальтазара по-прежнему не изменилось. «Скучающее презрение» казалось наиболее подходящим описанием.

Этан отступил назад, не сводя злобного взгляда со своего создателя.

— Уведите его отсюда. Сейчас же.

Бальтазар отошел подальше от Этана, когда охрана окружила его.

— Сегодня я уйду из твоего Дома, — сказал он. — Но я только-только знакомлюсь с твоим прекрасным городом.

Люк указал на дверь изогнутым лезвием своей катаны, и Бальтазар последовал туда без комментариев. Но он обернулся в дверях и посмотрел мне в глаза.

— Наше воссоединение, моя сладкая, только началось. До скорой встречи.

А потом он исчез.

***

— Следуйте за ним, — сказал Этан Малику. — Выясните, где он остановился, кто еще знает, что он тут. Я хочу, чтобы кто-нибудь — вампир или человек — все время следил за ним.

Малик кивнул, затем встал и исчез в коридоре, чтобы выполнить различного рода требования Мастера.

Этан, все еще стоя в другом конце комнаты — давящее расстояние между нами — посмотрел на меня.

— Ты как?

Я сглотнула, пытаясь собраться с мыслями.

— Он зачаровал меня. Он призвал меня. Предполагалось, что такого не должно случиться. Предполагалось, что я невосприимчива. Я была невосприимчивой.

Между его глаз пролегли линии беспокойства, Этан подошел к маленькому холодильнику, взял бутылку крови, открыл ее и принес мне.

— Пей.

— Я не хочу пить.

— Кровь поможет вывести оставшуюся магию. Послушай того, кто знает — ты почувствуешь себя гораздо лучше после этого.

— Я не хочу…

— Просто выпей чертовой крови, Мерит. — Его тон был резким, слова быстрыми и сердитыми.

— Почему он? Почему сейчас, когда я была невосприимчива для всех остальных?

Этан вздохнул и сел рядом со мной.

— Я не уверен. Он силен. Мастер-манипулятор. Возможно, столкновение со смертью усилило его способности, или он практиковался все эти годы. Или это может быть разновидность магии. — Он помедлил. — Или это может быть моя вина.

Я посмотрела на него и увидела в его глазах защемленный страх и беспокойство.

— То, что он сделал — не твоя вина.

— Не сам Бальтазар, — ответил Этан. — Твоя реакция. — Он заправил прядь длинных, темных волос мне за ухо, пристальный взгляд бродил по моему лицу, словно проверяя на наличие травм, оценивая мое психическое состояние. — Наркотики. Твое превращение.

Мое превращение в вампира не было легким и гладким. Этан сделал меня вампиром, чтобы спасти от нападения. Благородный поступок, теперь я могла это признать, но в то время я была не в состоянии дать согласие. Чувствуя себя виноватым из-за этого, Этан дал мне наркотики, чтобы помочь пройти через мучительно болезненный переход. Для большинства вампиров это были три дня прожигающей до костей боли; для меня это прошло по большей части как в тумане.

К сожалению, в добавок к ограждению от боли, это также задержало меня от полного превращения в вампира, так что моя психика все же была разделена между человеком и вампиром. В конечном счете они слились вместе, но быть может, как боялся Этан, были и другие остаточные последствия, такие как моя невосприимчивость к гламуру. А может, магия Бальтазара была молотком, который заколотил эту восприимчивость обратно на место.