Выбор зверя - Александра Мауль

И Виктор бы добавил сейчас что, соблюдая правила, мы до сих пор живём в гармонии с человеческим миром.

Нам нельзя рассказывать людям о нашем существовании. Только избранные знают о нас, только те, с кем мы работаем уже не одну сотню лет. Чаще всего это поколения одной семьи, с которой работать начинал ещё сам Вильгельм.

Нам нельзя выбирать пару из другой стаи. Хотя это правило всё же было нарушено Сэмюелем, он едва не сошёл с ума, когда увидел Солен и, в конце концов, забрал её себе.

Главное, что всё закончилось хорошо для них обоих.

Нам нельзя заводить отношения с человеческими девушками, хотя сексуальные отношения с ними не запрещены. Должен сказать, что человеческие девушки сильно реагируют на нас, а также они о-очень отзывчивые.

— Уверена, что твои друзья, включая Крэйвена сделают всё, чтобы нас разлучит, — вырывает меня из потока моих мыслей Джен, и я поворачиваюсь к ней, когда останавливаемся на светофоре.

В ней определённо произошли изменения. Смотрит сейчас на меня с такой любовью и нежностью, что впору захлебнуться. Я даже чувствую, как меня начинает одолевать чувство вины, за то, что я почувствовал свою идеальную пару в другой женщине.

Такой Джен и была в тот день, когда она появилась на пороге моего дома после того, как я стал частью важных ликанов.

Дженн была моим наваждением, в прошлом я дико хотел её, но она снова и снова отказывала мне, пытаясь заполучить кого-то поважнее.

Я был зол, хотел выставить её вон, когда она явилась, потому что прежде не был ей нужен и был уверен, что теперь привлёк внимание лишь своим новым положением.

Она появилась на пороге моего дома и даже вела себя покорно, что впервые десять минут я разрывался между желанием вышвырнуть её и трахнуть так, чтобы охрипла от криков.

Выбрал я, конечно, второй вариант, особенно после того, как она опустилась передо мной на колени, схватила за ремень и сказала, что выполнит любое моё желание с такими глазами, что у меня сорвало крышу.

Я перекинул её через плечо, когда вдохнул аромат её возбуждения и утащил в спальню. Трахал, как сумасшедший почти два дня, а после она призналась, что какое-то время наблюдает за мной, и хотела бы стать моей парой.

В пару мы так и не соединились, но с того дня мы встречаемся. Сначала она откладывала брачную церемонию, объясняя тем, что хочет привыкнуть ко мне, познакомиться с моими друзьями, а после уже откладывал я.

Открываю рот, чтобы что-то сказать, но меня прерывает телефон.

Это Крэйвен.

— У нас проблемы. Завтра с утра ты должен быть в моей квартире, пока мы с Джойсом и Сэмюелем будет кое с чем разбираться. Очень нужна твоя помощь. — сообщает он и, не потрудившись, дождаться моего ответа сбрасывает звонок.

Завтрашний день обещает быть весёлым, да что там день. Вижу, что ночь у меня будет бессонной.

К моему удивлению, Джен не выглядит так, словно собирается закатить истерику и требовать меня отказаться. Она выглядит так, словно вот-вот набросится. Это она и делает, когда мы добираемся до моей квартиры.

Глава 8

Резко вздрагиваю от шума и поднимаюсь. Глубоко вдыхаю, и мой нос заполняет аромат кофе.

Я в квартире Крэйвена. Меня он разместил в спальне, а сам занял диван в гостиной.

Вчера после того, как Константин со своей подругой покинули нас, мы отлично провели время.

Джойса я видела впервые, но чувства дискомфорта от этого не испытывала. Он оказался тем ещё шутником и в отличие от Крэйвена всегда думает, прежде чем что-то говорить.

Крэйвен же постоянно заставляет меня краснеть, потому что из его рта вылетают грязные словечки и намёки. По-моему, приструнить его способна только Солен. Она, кстати, совсем не реагирует на его провокации, да и вообще есть между ними что-то такое, что как будто позволяет иногда увидеть совершенно другого Крэйвена.

Признаюсь, у меня ощущение, будто Крэйвен влюблён в Солен, в пару своего брата. Но, в этом нет ничего удивительного. Помню, как Марлон влюбился в подругу Джейса и они сильно подрались. Правда, она не могла определиться и давала надежду одному и второму, а, в конце концов, выбрала совершенно другого.

Поднимаюсь и направляюсь в ванную, чтобы привести себя в порядок. Марлон обещал, что привезёт сегодня вечером мои вещи. Они даже не дали мне заехать домой и собраться.

В ванной Крэйвена полно женских штучек: шампуни, крема, в одной из тумбочек нахожу большой запас одноразовых щёток, а также здесь целый ящик женской одежды.

Не сдерживаюсь и закатываю глаза, потому что все эти футболки и джинсы даже после стирки хранят аромат тех, кто их носил. И должна сказать, что эти вещи принадлежат разным девушкам.

Выбираюсь из ванной и застаю Крэйвена на кухне.

Замираю, когда поворачивается ко мне и дарит широкую улыбку. Он в одних спортивных штанах серого цвета и я чувствую, как мои щёки заливает румянец.

Не то, чтобы нагота была какой-то проблемой для меня, это частое явление, особенно после возвращения ликана в человеческую форму, просто сейчас всё совсем иначе.

Для меня.

Крэйвен выглядит довольным, его золотистые волосы пребывают в беспорядке, некоторые пряди падают на лоб. Опускаю взгляд на его шею, скользя по гладкой груди, мускулистым плечам, опускаюсь к животу и, кажется, краснею ещё сильнее от того, как перекатываются его мышцы, когда он делает шаг вперёд.

— Что-то не так? — спрашивает он, и я поднимаю взгляд к его лицу и тут же хочу застонать. Выражение его лица такое, что хочется ударить чем-то тяжёлым по голове, чтобы убрать эту самодовольную улыбку. Он стоит с таким видом, будто рад, вот-вот скажет, "ну наконец-то, ты вспомнила, где у меня глаза". — Твои эмоции очень сильны, и я даже не знаю, как на них реагировать.

— Будет достаточно, если ты наденешь футболку, — хрипло произношу я. От смущения в горло, словно песка насыпали. Мы давно и близко знакомы с Крэйвеном, но никогда прежде я не оставалась с ним наедине. Да и вот таких моментов у меня с ним никогда не было.

Ни с одним мужчиной.

Меня даже никто не целовал, потому что отец оберегает, возможно, чтобы возросла моя значимость.

— Мер, смущение свойственно людям, — говорит он, а затем задумчиво смотрит в сторону, — и то не всем. Я ликан, — говорит он и снова смотрит на меня, — И ты ликан. Нагота — эта часть нашей жизни, ты не